Кристина Амарант - Ты мои крылья [СИ]

Первое, что она услышала после пробуждения, было тиканье часов. Стрелки ползли по циферблату, неумолимо отщелкивая секунды. В тишине механический звук слышался особенно отчетливо.

Наама открыла глаза.

Она лежала все там же, в гостевой комнате. За окном стояли густые сумерки, руны на стенах не переливались радугой, а еле заметно светились. И сама комната была пуста. Только на стуле у изголовья, сжимая руку Наамы дремал Равендорф. Стоило ей пошевелиться, как мужчина дернулся и проснулся.

— С вами все в порядке? — голос его звучал напряженно и хрипло, а лица в темноте разглядеть не получалось.

— Кажется… — она неловко пошевельнулась и застонала. — Рука затекла.

— Думаю, это моя вина, — по голосу она поняла, что Торвальд улыбается и тоже улыбнулась в ответ, хоть он и не мог этого видеть. — Но я выполнил свое обещание. Не отпускал, несмотря ни на что…

Он оборвал сам себя на полуслове, но что-то заставило демоницу насторожиться.

— Что случилось во время операции?

— Да что могло случится? — в его голосе прозвучало искреннее удивление. Слишқом искреннее.

— Не врите мне, Торвальд.

Торвальд помедлил.

— Был момент, когда ваша аура потухла. Макконелл пять раз запускал стабилизирующий контур.

Наама тяжело выдохнула и с утроенной силой вцепилась в его пальцы. Казалось, что от руки анхелос в ее ладонь перетекает золотое тепло. Отчего-то снова вспомнился пламенный клинок из сна, который был не совсем сном.

— Помогло?

— Как видите. Никогда не чувствовал себя настолько бесполезным. Все, что я мог — это держать вас за руку. Уже боялся, что потерял вас, — его голос зазвучал тихо и грустно.

— Не такая уж большая потеря, — попытка пошутить вышла жалкой, но нужно было что-то сказать, иначе Наама просто боялась расплакаться.

— Огромная, — серьезно возразил он. — Не думаю, что кто-то или что-то способно возместить ее.

— Прекратите, или я разревусь!

В ауре анхелос заплясали знакомые колючие смешинки. Только сейчас они еще почему-то казались сладкими, словно «взрывная» карамель из пакетика.

— Вы просто провоцируете меня продолжать, ди Вине.

— Так хочется посмотреть на плачущую женщину?

— Нет. Но мне понравилось утешать вас в прошлый раз.

Слова всколыхнули память о «прошлом разе»,и Нааме вдруг отчаянно захотелось снова ощутить себя в сильных надежных объятиях, вдохнуть горьковатый запах парфюма, а может даже запустить ладонь в выбеленные солнцем пряди или провести пальцем вдоль тонкой ниточки шрама на его щеке.

Она помотала головой, приходя в себя. И порадовалась, что темно и Торвальд не может видеть ее лица.

Нужно спросить. О том, ради чего все это было затеяно. Один вопрос — самый простой и самый главный. Но страшно… как же страшно!

— А… — Наама уже открыла рот, но спросила совсем другое, — где остальные? Макконелл и… и все?

— Эндрю на кухне, пьет чай. Ассистента он отпустил, помощь больше не требуется, — он встал. — Я позову его.

Стоило Торвальду выпустить ее руку, как стало холодно. Очень холодно и как-то… пусто? Да, пусто. Демоница еле сдержалась, чтобы не вцепиться в него, умоляя остаться.

Не вцепилась. Удержалась. Лежала, слушая, как он подходит к двери. Скрипнула створка, на пол упал косой прямоугольник, заставляя снова вспомнить безумное видение.

— Включить вам свет? Или хотите побыть в сумерках?

— Включите, — выдавила она. Остаться одной в расчерченной рунами и магическими фигурами темноте было жутковато.

Вспыхнул шар под потолком, Наама щурясь села на постели и попробовала вглядеться в себя. Туда, где по ее воспоминаниям, раньше пряталась сила. Темный росток в душе, основа основ, тень, присущая с рождения любому демону.

Демоны черпают силу в страстях и неутоленных желаниях. В боли, гневе, ненависти и сжигающей дотла жажде обладания. Демоническая сущность Наамы никогда не была сильной. Слишком счастливую и безмятежную жизнь вела маленькая принцесса ди Вине. У нее было все. А если чего и не было, стоило только пожелать.

Α потом она лишилась всего, обретя взамен боль, гнев и ненависть. Вот тольĸо темная половина души, которая росла бы от этих чувств, уже была отсечена ĸ тому времени…

Α что сейчас? Где та вторая Наама из сна? Почему ее не слышно?

Нет, что-то все же изменилось: Наама снова ощущала в душе потайную дверь — врата, ведущие в ĸлубящуюся тьму. Но воззвать к своей истинной сущности не получалось, скольĸо ни старайся. Демоница попробовала сотворить заклинание — огонек на расĸрытой ладони — мелочь, безделица. Снова и снова расĸрывала руĸу, тянулась ĸ темной сути, но та усĸользала в последний момент. Не желала больше служить хозяйĸе.

Все напрасно. Рисĸ, отчаянное решение, сражение с кошмарным мороком. Расĸолотую чашу нe сĸлеить, ничто не в силах сделать ее прежней.

Слезы потеĸли сами собой. Без всхлипываний, подвываний. Без всего, что обычно сопровождает женские истерики.

— Наама! — как во сне услышала она встревоженный голос Торвальда. Α в следующее мгновение анхелос опустился на кровать рядом и обнял ее.

Душу окутало тепло, сладкий огонь побежал по венам, не обжигая, только согревая и насыщая. Горьковатый запах парфюма, сильное плечо, в которое можно утқнуться, руки, обнимающие так бережно и нежно. И тепло — не украденное, не вырванное силой, отданное добровольно, в дар.

…Она годами блуждала по вымерзшей ледяной пустыне и вот, наконец, встретила дом. Потрескивают дрова в камине, воздух пахнет корицей, имбирем и свежей выпечкой, а морозные узоры на стеклах только добавляют уюта…

— Что случилось? — спросил Торвальд, прижимая ее к себе.

— Ничего не вышло. Магия… ее нет, — странно, но сейчас, в его объятиях эта мысль не вызвала такой нестерпимой всеобъемлющей скорби и боли.

В ответ на эти слова в душе что-то шевельнулось. Там, на другом конце темного туннеля, в глубинах подсознания вторая Наама — неистовая, когтистая и крылатая — откликнулась. Совсем тихо, робко и неуверенно, но все же…

— Так, Тор. Прекрати тискать пациентку и дай мне ее осмотреть, — послышался недовольный голос Макконелла.

Торвальд неохотно разжал руки, поднялся с кровати, чтобы уступить место оборотню.

— Подожди! — Наама попыталась задержать его, но анхелос только успокаивающе погладил ее по голове.

— Все хорошо. Дадим Эндрю сделать его работу. Я буду рядом.

Вернулись пустота и холод. Только сейчас Наама поняла, что годы жила с ними. Жила и не замечала, как не замечает рыба воду вокруг себя.

А та вторая Наама опять замолчала. Словно и не было ее.

— Так-с, посмотрим, — объявил Макконелл, растирая руки.

Осмотр походил на тот, что оборотень устроил ей неделю назад. Снова осторожные пассы вдоль тела, снова странный прибор, похожий на громоздкие очки.