Оксана Демченко - Карты четырех царств [СИ]

— Без пробы, — эхом отозвался Алель.

— Буду звать тебя «великий вождь», — сообщил Ург попечителю, оттёр к стене инженера. — А ты не лезь под руку, шаман, зашибу… Срастим, поймёшь, как трудно заново принять науку, если ты обзавелся корнями. Всем молчать и не мешать. Ул, встань там. Делай, что на душу ляжет. Алель, будь возле вождя, спина к спине, так мне удобнее. Хоть моргнёшь, возражая, уйду без оглядки.

Ург встряхнулся, распустил волосы. Черные, прямые… они струились глянцевым потоком по спине, обтекая валуны мышц. Ург развёл руки, хлопнул и снова развёл… Справа явилась птица Сиу, сияя как солнце, а слева взмыл под потолок ворон — чернее тьмы.

Ул сморгнул, уже не таясь, шмыгнул носом и растёр по щекам слёзные дорожки. Он знал, что всю жизнь, не важно, насколько долгую, он будет помнить этот день. Огромный, яркий — немыслимый для серого мирка, втиснутого в стены, втоптанного в подвалы, герметизированного от вездесущей смерти и обречённого уступать ей шаг за шагом, как уступает мраку свет лампады, в которой иссякло масло…

Вервр Ург рычал и метался, перетекал и крался, прыгал и катался в диком, чудовищном танце. Справа двигалась и пылала его Сиу, слева оставался неподвижен и лишь изредка подавал голос его ворон. Тьма наваливалась, набегала волнами — тьма первобытная, полная страхов и так густо населённая, что и не глядя в неё можно увидеть, уловить, осознать пугающе много… Свет бушевал, сплетался с тьмою и боролся с ней, и создавал единый узор борьбы, нескончаемый и изменчивый, как сам мир… Старик-попечитель казался живым изваянием покоя. Алель всё более походил на дерево, а его тень металась, и странный ветер разносил шелест листвы и дарил то свежесть цветения, то дух пряной осени.

— Сплетено и запечатано, — резко выдохнул Ург.

Он замер, лоснясь от пота. Капли сбегали по гладкой темной коже и шмякались об пол. Бурное дыхание вздымало широкую грудь. Ул слышал рокот сердца Урга, и знал: его слышат сейчас все люди, с ним едины — все люди… во всех городах!

— Имя моё Ург, и меня следует звать ночью, чтобы узнать тайное или заплатить за пустое любопытство, — буравя тяжёлым взглядом стёклышки очков попечителя, басом пророкотал вервр. Очки треснули. — Имя птицы моей души Сиу, и ей следует возносить хвалу в полдень, чтобы наполниться радостью и жаром вдохновения. Прощай, вождь, по эту сторону врат нам больше не встретиться. Вы отныне особенные люди. Поймёшь, как зашумишь листвой над своей человечьей могилой. Ведь отныне в этом мире полагается тела людей хоронить в земле, непременно. Мне пора. Долг исчерпан, маленький атл.

Ург отвернулся и пошёл прочь. Птица сложила радужный хохолок и растворилась в воздухе, осыпав несколько цветных искр и оставив на прощанье одно драгоценное перо. Ворон хрипло каркнул, взмахнул крыльями — и тенью скользнул за Ургом, который успешно миновал стену, зримую людям и несущественную для него.

— Как ощущения в звании шамана, уважаемый инженер? — попечитель снял очки и проследил пальцем двойную трещину на круглом стеклышке. — Мне нравится быть вождём. Всю жизнь мечтал снять эту ценную тяжесть с переносицы и стать зрячим по-настоящему.

— Мастер Ул, неужели теперь я могу сходить сам на дальний склад, в Пустоши? — встрепенулся инженер, щупая язву на шее и не смея верить ощущениям… ведь язвы почти и нет! — Хотя позвольте, а зачем мне теперь склад? И генератор… погодите, голова кругом. Следует записать события для архива. Подробно, последовательно, без оценок.

— Попробуй, — напутствовал попечитель. Встал, разогнулся и недоуменно глянул на свои ноги, прямые и послушные, вполне готовые нести вес тела. — Ума не приложу, на что я согласился? И отчего я, осторожный и ответственный человек, не сожалею и не сомневаюсь даже теперь. Мастер Ул, ваш друг потрясает воображение. Не могу и помыслить, что дальше ждёт нас.

— Теперь лес снова встанет в этом мире, — Алель обернулся к Улу, светло улыбнулся. — Дикарь Ург невероятен. Мало кто понимает, есть ли предел его силе… и всякий, обращаясь к нему, трижды думает до того. И ещё трижды сомневается. Обычно, в результате, не решается беспокоить. Он ведь в какой-то мере бог, я не шутил. Богов просить — значит, готовить жертву… Это не дикость, а закон воздаяния. Ведь жертва может быть не только понимаема примитивно и упрощённо, но и…

Далеко, над сводами полуподвала, над серым миром в паутине и снежной Пыли, взрыкнул громовой удар. За ним последовал второй, третий… Зашевелилась камни кладки, тонкими струйками потёк песок, с визгом и свистом разлетись куски герметика, покрывающего старые трещины и щели. Первая перламутровая искра Пыли впорхнула в зал. Инженер побледнел, вскинул руку, отгоняя смерть от попечителя. Охнул, когда Пыль села на кожу… и ничего не случилось!

— Нет даже покраснения, — шёпотом поразился инженер, задохнулся и рухнул на пол, обхватил голову. — Невозможно… невозможно!

— Вы теперь самую малость похожи на меня, — осторожно намекнул Алель. Глянул на попечителя. — К старости будете немного деревенеть и даже… поскрипывать. В пору любви начнёте выращивать сумасшедшие цветы, всякий раз новые. В зиму будете медлительны, не особенно, но всё же…

— Что за гром? — резко спросил Ул, ощущая, как мурашки бегут по спине и студят кожу.

Алель покривился, отмахнулся от вопроса. Но молчание повисло тяжёлое, неудобное.

— Ург так шумел… Нас не могли не услышать. Но это мой мир и мой долг, — скороговоркой выдавил Алель. — Постараюсь расплатиться. Жди.

— Ург меня предупреждал. Им нужен наследник, — Ул поймал альва на полушаге, не отпустил одного «разбираться». Обернулся к людям, ещё раз вгляделся, запоминая лица. Наконец-то такие, как мечталось, без язв и шрамов… — Попечитель, я очень рад, что был вашим гостем эти пять коротких лет. Простите, что от меня меньше пользы, чем тревог и неразберихи.

Не растягивая прощанье, Ул шагнул вовне, отчётливо понимая место, обозначенное для встречи неведомыми ему бесами иерархии.

Берег моря. Серые глыбы, ледяной ветер несет с воды соленый туман. Грохочет прибой. На влажном песке контуром языков волн лежит Пыль, белая с перламутром, красивая… смертоносная. И более не опасная для людей.

На вершине плоского валуна стоят плечом к плечу двое. Ближе — широкий, мрачный, каменный в неподвижности… определённо, горгл. «Даже и не дышит», — отметил мельком Ул. Чуть левее и на полшага дальше — лёгкий, отчаянно рыжий и меховой, когтистый, с неподвижным звериным взглядом и дрожащими в предвкушении ноздрями… конечно, вервр.

— Я уборщик, — безмятежно прогрохотал горгл. — Мир неперспективен в последней стадии. Признано нерациональным бездействовать далее, тем поощряя попытки выживания обречённой колонии. Я перезапущу первичные процессы планеты. Затем придут те, кто спроектирует годную природную среду и утвердит модель заселения. Покиньте площадку.