Оксана Демченко - Перевернутая карта палача [СИ]

Ул прошипел ругательство, едва увернулся от стрелы и промазал, впервые за вечер! Он сразу нащупал новую стрелу, пообещал себе не раздражаться и не терять внимания, прицелился в одно движение, плавно напрягая тетиву…

Конных осталось шестеро, они уже знали, что одолели переправу, уже с гиканьем праздновали победу… И вдруг захлебнулись, подавились криком. Все шестеро отчаянно поспешно осадили коней, закрутили на месте. Помчались назад, не жалея плетей, пригибаясь к шеям и визжа истошно, панически.

Лучники на дальнем берегу повставали из засад и обреченно замерли с опущенным оружием. Кто-то первым пал на колени и застонал от непереносимого ужаса.

Ул недоуменно потряс головой. Нехотя, медленно обернулся — и перестал дышать.

С холма неторопливо спускался всадник на красном, как кровь, коне.

Ул теперь мог рассмотреть лицо беса близко. Все ближе, вплотную! Спокойное волевое лицо, и зрачки не горят желтизной или алостью. Волосы обычные, довольно длинные — и нет в них искристого багрянца.

Ул опустил лук, выронил стрелу. Не хуже паникующих врагов на том берегу он понимал: бой — окончен. Как бы ни походил на человека рослый, хорошо сложенный боец лет двадцати пяти-тридцати, он — бес. Существо с иными возможностями и огромным, ничем не измеримым, опытом… Ул вежливо кивнул своей смерти. Чуть улыбнулся, удивляясь покою в душе: откуда пришла уверенность, что друзья доберутся до столицы? Может, причина — лицо беса. Если смотреть на смерть непредвзято… Если так, то интересное у беса лицо, и даже чем-то смутно напоминает Сэна, когда он станет совсем взрослым. Потому что таким должно быть лицо ноба алой ветви.

Красный конь замер у кромки воды. Седок привстал на стременах. Глубоко вдохнул — и погнал над рекой звериный рык, быстро обрастающий мехом тумана… Одно мгновение, и туман угас, будто впитанный темной рекой.

— Я всех понял и запомнил, — негромко заверил Рэкст. — Вы мои людишки, вас могу резать, когда и как пожелаю. Посмели служить золоту, а не мне? Что ж, вы всего лишь людишки. Идите прочь, молча. Не позволяйте себе остановок до границы княжества. Никогда не возвращайтесь. Так я разрешаю вам жить… пока что.

Рэкст спешился и отвернулся от реки. Он не следил, как исполняется его воля и не сомневался в её исполнении. Бес сосредоточился на изучении Ула. Осмотрев его с ног до головы, Рэкст усмехнулся, хлопнул себя по плечу, левому — намекнул на прежнюю встречу и свою рану.

— До чего же тощий мне нашёлся враг… Позже дам выбор. Пока у тебя нет такой неудобной роскоши, — с издевкой отметил Рэкст, подходя вплотную. — Пока я желаю подумать вслух. Знал ли я, что червь Могуро прикармливает мою шваль моим же, если рассудить, золотом? Смешной вопрос. Есть вопросы занятнее. Знал ли он, что я знаю? Понял ли, что его руками я строю свой план? Людишки самоуверенны более, чем возможно. Месть юному Донго — слепа… Слепота Могуро позволила мне встретить тебя глаза в глаза, наследник. Слепота Могуро дала мне скогтить твое сердце, — Рэкст из ниоткуда добыл склянку, подбросил и поймал в ладонь. — Могуро украл у меня совершенный яд. Он не знал, что к яду имеется противоядие. Но я-то знал… с самого начала. Вот так-то. Твой друг жив, в запасе время до полуночи. Я отдам склянку и одолжу коня. Дай слово вернуться и еще дай клятву. Я пока добуду сырого теплого мяса, от злости я оголодал. Не слишком спеши, если не желаешь поужинать таким образом в моем обществе.

Рэкст прищурился и порычал от удовольствия. В глубине его зрачков мягко, едва заметно, обозначилось рыжее свечение.

— Я вернусь, слово, — Ул протянул руку, и принял чуть теплую склянку. — Что за клятва?

— Выслушать. Выбрать жизнь или смерть. Подчиниться выбору, — Рэкст улыбнулся, показывая по-звериному безупречные зубы. — Не запрещаю говорить обо мне друзьям. Хотя… зачем? Им ещё предстоит миновать Соловьиный перевал. В замке малолюдно. А кто есть, тем я могу велеть ослепнуть и оглохнуть.

— А не проще убить меня? — удивился Ул.

— Проще и полезнее — разные категории, — Рэкст облизнулся, принюхался к ветру. — Я сторонник пользы. В живом тебе много пользы для меня. Лично для меня.

Рэкст бросил повод, шепнул, что кличка коня — Алый Пэм. Отвернулся и зашагал к реке, ворча и порыкивая себе под нос.

Мстительности или коварства в характере коня не обнаружилось. Поставив уши, Алый Пэм выслушал от Ула шепот искреннего восторга. Благосклонно принял сухарик: Ул отметил, что стальные удила бес для своего коня не использует. Пэм, хрустя сухарем, вздохнул и встал боком, удобно для посадки в седло.

Двигался Пэм стремительно, подчинялся достаточно полно, но требовал многого: «ложился» головой на поводья, облегчая себе дыхание и превращая для седока скачку в тяжкую работу рук и всего тела. И — Пэм не желал сбавлять ход! Он умудрялся и в сумерках не оступаться, летел охотно в гору и под уклон… Хотя последнее даже Дорн строго запрещал, ведь конь может сломать шею! Да и кротовьи норы… Но спорить с красным скакуном оказалось бесполезно, Пэм числил временного седока лишь грузом. Отчаявшись добиться иного отношения, Ул сосредоточился на выборе направления и работе поводом. Родной ветер трепал волосы, шептал подсказки. Впереди, за перегибами холмов и извивами тропы, поскрипывала повозка. Сэн дышал редко и слабо, но — дышал.

Скачка мешала ощутить страх. Скачка прогоняла мысли. Когда до повозки остался один поворот тропы, Ул начал успокаивать Пэма. Когда седок спешился, Пэм отвернулся, обнюхивая кочку. Повод конь тащил по траве, запрещал себя привязывать, угрожая ударом задних копыт.

— Чиа! — позвал Ул.

Повторив зов, он нырнул в заросли у обочины и бросился напрямки, срезая петлю дороги. Показывать алого коня друзьям Ул не желал.

— Здесь, — вполз в уши шепот вервра.

Звук повел к месту привала. Друзья только-только расположились под прикрытием рощи, у заболоченной промоины со щетиной камыша. Ул выбрался на полянку, встряхнулся и кивнул Чиа. Протянул на раскрытой ладони драгоценную склянку.

— Противоядие.

Чиа отложила тряпки, испачканные в крови. Обернулась и довольно долго смотрела на Ула, раздувая ноздри и вслушиваясь во внятное верврам.

— Вот как, значит, — наконец выговорила она. Вскрыла склянку, принюхалась. Покосившись на неподвижную Лию. — Это поможет. Но… тебе придётся вернуться, да?

— Да.

Чиа замолчала, готовя свежую повязку. Нагнулась, капнула из склянки на рану, подождала. Дотянулась до фляги, капнула в нее. Приподняла голову Сэна и попробовала его напоить, хотя бы смочить губы.

— Благодарю, Клог. Больно так говорить, но что ещё я могу? Пожалуй, вот… Лоэн не уничтожил его . Их связывает что-то большее, чем вражда. Еще вот: вервры в причинении смерти честнее бессмерти иных царств. То, что тебе предложено, выглядит как его игра с добычей. Но я чую иное. Потребность? Не знаю… Он хищник, и даже одна капля страха будет стоить тебе жизни. — Чиа закрыла склянку, убрала в короб с лекарствами. — Прости. Я боюсь его.