Оксана Демченко - Перевернутая карта палача [СИ]

Рэкст потянулся, запрокинул голову. После долгого заунывного воя он обернулся к Улу, растянул губы в улыбке — холодной, лишенной и намека на веселье. Оскал боли, только-то, — сообразил Ул, холодея. Он доедал вторую рыбину, стараясь пережевать и переварить все, что сейчас сказано о Лоэне. Восхитительном, умнейшем, могучем… и отвратительно похожем на Дохлятину! Не зря эти двое сразу затеяли игру.

— Я не понимаю. Больно признать, но я не вижу ошибок в том, что вы сказали. Это такая очень хитрая ложь? Или такая очень грустная правда… или особый случай, когда всё намешано и нет верного вывода. Монз мне говорил, что часто случается…

— Монз, — бес прикрыл глаза и усмехнулся. — Занятный старик. Он в разные годы переписал для меня семь книг. Все семь безупречны.

— Так вы и есть его заказчик? — запоздало сообразил Ул.

— Ты плохо задаешь вопросы. Ты на самом деле подумал: почему бес не убил Монза еще на второй книге… Так? — бес повел бровью. — Он не скучный, так я думал давно. Он полезный и ему есть место в плане, так я понял недавно… Продолжу. Лоэн нашумел и сгинул. Он пожертвовал тобой, чтобы начать большую игру и веков так через… десять, это самое малое, разделаться с королевой или занять её место. Он ещё не решил, чего хочет.

— Пожертвовал?

— Бой в Тосэне завершился созданием печати дракона. Я уточнил, она занимает всю площадь, — промурлыкал Рэкст и прямо глянул на Ула. — Ты не мог знать, но он-то знал: печать закрыла доступ в город мне и всякой иной бессмерти, кроме приглашенной братом. Он вошел в мир твоим гостем, о наивный атл. Но так ли себя ведут гости? Лоэн очистил от чужих меток место и свил гнездо. Теперь он в любой миг сможет вернуться в свой город. Больше ты не нужен. Для продолжения игры у него есть вервр-лань. Она покорнее и долговечнее тебя. Так он думает.

Бес снова отвернулся к реке.

Ул дожевал остатки рыбины, проглотил… и поперхнулся от мысли: пока он не перешёл брод, он был недосягаем для беса! Лучники, предавшие своего хозяина Рэкста — вот почему они остались живы! Бес проявил фальшивое великодушие, пряча подлинное бессилие. Рэкст не солгал: Лоэн создал печать… и не предупредил никого о её свойствах и возможностях. Больше того, он ушел и обещал не возвращаться. Значит, солгал? Прямо солгал тому, кто вылечил его? Тому, кого обещал однажды назвать учеником…

— Ну, — подбодрил Рэкст, и зелень взблеснула из-под опущенных ресниц. — Ты тугодум? Брод мелкий. Недоступный для любых бесов город Тосэн рядом.

— А какой у вас второй облик? — задумался Ул, упрямо отворачиваясь от реки.

— Не помню, — поморщился Рэкст. — Когда стал служить ей, оказался порван надвое. Мой зверь ушел. Он умнее и сильнее меня.

— Наверное, больно, — прошептал Ул.

Что-то изменилось за время разговора, и Ул впервые захотел посмотреть в глаза беса. Непредвзято. Без подозрения и вражды…

Костерок давно ослаб, сумрак надвинулся, и зрачки беса утратили человекоподобие. Они слабо, но ровно светились. При волнении или гневе трепетали, то делаясь круглыми, то вытягиваясь в овалы, сплюснутые с боков.

— Я не побегу, — пообещал Ул самому себе. — Думаю, Лоэн умолчал о печати, потому что не захотел вынуждать к меня выбору, который плох со всех сторон. Если я соглашусь всю жизнь просидеть под защитой, это будет хуже смерти. А если… — Ул смолк, осознав, что сам себе противоречит. Печать, Рэкст прав, не спасала от выбора, а обрекала сделать его. Вслепую.

— Честный выбор предполагает полную осведомленность, — безжалостно отмёл оправдание бес.

— Я уже знаю, что рэкст — порода, а не имя. А какое у вас имя?

— Не помню. Разве ты знаешь так много бесов и рэкстов, чтобы путаться в них?

— Неудобно как-то… — смутился Ул.

— Вернемся к теме. Доброта у нас семейное качество, — бес оскалился. — Так и быть, я солгу тебе и оправдаю братца. Допущу, что Лоэну интересен наследник-боец. Слабость он даже не презирает. Ему… делается скучно. По-прежнему не чую в тебе страха. Значит, пора высказаться о людях и о нас, обделенных смертью. Если бы Лоэн не лишил меня выбора своим боем, я бы оттянул встречу с тобой лет на… двадцать? Да, не менее того. Мне интересен сильный враг. Состоявшийся атл. Иначе план не сложится, а второго случая королева не допустит.

— Ну… вы прям на моей стороне, если выслушать вас, — усмехнулся Ул.

— На своей, — поправил бес. — Королева верит в блокировку развития людей, как меру обуздания хаоса. Я — нет. Люди рождаются с душами завораживающей красоты. Увы, эти цветы юности хрупки, они увядают к двадцати, самое позднее тридцати. Далее людишки живут, хотя их душонки гниют или сохнут.

Бес опустил ладонь в угли и нагреб полную гость жара, сдавил его, убивая огонь. Он говорил и мял угли, и глаза его полыхали отсветами казнимого пламени.

— Навоз удобряет почву, люди — нет. Они полны трупным ядом и травят миры. По крайней мере так обстоят дела в трех нижних царствах. Ты наследник атлов. Спаси своё четвертое царство. Ваши люди не погибнут, более того, мир избавится от притязаний бессмерти, навсегда. С тобой я запечатаю врата в четвертое царство, окончательно. Здесь никого не стану убивать. Мне важна чистка нижних трех царств. Люди и бесы там постепенно исчахнут, как трава, отгороженная каменной коркой от солнца. Не станет и королевы. И меня. Разве плохо?

Рэкст поднял плоский камень — тот самый, служивший подставкой для ужина — и с размаха впечатал в кочку, рыча, вдавил глубже, глубже… Отбросил, с нескрываемым удовольствием ощупал раздавленную зелень и превращенные в мочало корни.

— Кто-то ужасно разочаровал вас, — едва слышно посочувствовал Ул.

— Кто-то? Все людишки, все до единого! Раз за разом, снова и снова. Я менял миры и царства, я искал хотя бы одно исключение из правил, но люди — гниль. И бесы не лучше… Вон фляга. Принеси воды.

Отдав приказ, Рэкст выбросил из горсти перемолотый в труху уголек, отряхнул ладони и обернулся к костру. Отдышавшись, бес вернулся к своему делу и старательно раскрошил последние осколки жара, размял в пальцах, удушил ничтожные искры. Крупные головешки побросал в воду. Ул наполнял флягу, уклоняясь от обугленных палок и вспоминая детство — сколько их летело в спину! Бес швырял без злости, просто не привык считаться с кем-либо, и ему было все равно, попадет ли чья-то голова под удар.

Ул наспех умылся, выпил свежесть влаги, вдыхая холод тумана. Немного посидел без движения, прикрыв глаза. Он никак не мог преодолеть головокружительной нереальности ночи.

Разговорчивый багряный бес! Хищник, который готовит жертве ужин? Бес, намеренный убить всех людей скопом и видящий в этом — благо. Он взахлеб делится мыслями. Ему надо высказаться! Сам окружил себя свитой ублюдков, сам же задыхается в их гнилости.