Оксана Демченко - Перевернутая карта палача [СИ]

— Жирный хряк, — скривился Ул. — Хочу свести драгоценного трехлетку и глянуть, как хэш лопнет от злости! Но я обещал маме и учителю не воровать.

— Мы все незаконные дети, то есть выродки, — Дорн, похоже, наконец-то обнаружил в себе запасы терпения. Он говорил ровнее и дышал спокойнее, без рычания и клокотания. — В столице три учителя берут нас в работу. После рекомендуют для службы или… продают. Из них только Лофр считает нас людьми. Прочие называют вещами, учат быть вещами. Он лучший, ещё поймёшь. Он не жирный, его тяжело ранили. С тех пор он делается тучнее. Дар белой ветви бессилен одолеть недуг. Найти золото при чистом сердце совершенно нельзя. Так что хэш неизлечим, а ведь он был в тройке лучших сабельщиков столицы по молодости. Идём.

— Я навозник или отрыжка? — прищурился Ул.

— Навозник, — подумав, выбрал Дорн. — Он велел привести тебя. Три дня я не справляюсь с его поручениями. Хуже некуда. Пошли.

— Почему все вы стояли там, у стены?

— Потому что провинились в минувшую неделю, и хэш обещал решить до полудня, кого выгоняет. Одного уж точно, но может, и всех, — выдавил Дорн.

Скрипнула дальняя дверь, и из недр конюшни, из тёмного, подвального лаза, показался конюх. Рука перетянута ниже локтя, лицо слева сплошь синее. Кривясь и шипя ругательства, конюх издали пригрозил Улу кулаком и обошёл стойло Бунги, приживаясь к противоположной стороне прохода.

— Сам выродок, и конь выродок, — прошипел конюх. — Так и знай, я ни ногой к рыжему бесу в стойло, пусть хоть кто приказывает. Хочешь чисть, хочешь не чисть, пальцем не двину. Овса не дам, копыт не проверю, понял? Зубы мне дороги, мои зубы… уцелевшие.

— Вы не поздоровались с Бу, — смутился Ул. — Простите, я не познакомил вас… Бу передали нынешнему его хозяину из-за норова. Вообще-то он добрый, только битый.

Конюх застонал, подобрал два ведёрка и ушёл. Ул поклонился новому знакомому, выражая готовность говорить с хэшем. Шагая через двор, он отмечал мелочи, стараясь не пускать в голову совсем ненужные теперь мысли.

Все покинули позорное место у стены.

Дорн двигается тихо, ростом он почти на голову выше. Не верится, что недавно именно он ругался — звонко, как пацан.

Метлу кто-то убрал, но работа осталась недоделанной…

Ул тряхнул головой и прочесал волосы ото лба. Не получается не думать! Зачем Дохлятина отправил сюда? Чтобы стребовать старый долг или чтобы создать новый? Почуял здоровье и тайком пожелал Лофру того же? Или имел более сложные планы? Или… Ул споткнулся на пороге и бегом влетел в комнату, согнулся, саданулся лбом о столешницу. Выпрямился и виновато поклонился хэшу. Лофр ждал на просторном лежаке у дальней стены. На Ула не глянул, Дорна прожёг презрением…

— Привёл. Значит, покуда годен для учёбы, — спокойно отметил Лофр. — Стань у двери, мало ли… А ты говори толком, придурок, о чем умолчал ночью.

— Прошение, — Ул порылся в мешке и положил на стол обрывок бумаги с тремя гербами. — Оро, то есть Дохлятина, велел сжечь лист, оставив образцы гербов, и заново составить бумагу здесь.

— Ты в деле каким боком? — хэш удивился сразу, мельком глянув на гербы. Затем подался вперёд, смахнул бумагу в ладонь, скомкал. — Однако же. Сам ты заноза, но принёс новость о занозе ещё похлеще. Значит, уцелел наследник в алом роду Донго. Хранимое оружие при нем?

— Да, — Ул улыбнулся. — Вы правы, я не отличаю клинка от метлы, я всего раз и видел саблю вблизи. Ту самую. После он отказался снова добыть её из ножен.

— Поумнел, значит, — пробормотал хэш. — Почему он сам не явился? Не нобское дело ноги бить и дорожную пыль глотать?

Ул промолчал, настороженно соображая, что можно сказать и как подать новости. Хэш покосился на Ула, мельком глянул на двор через окно, поморщился на полуприкрытую дверь, через которую наблюдал внешнее Дорн.

— Красноглазый выродок горазд кричать, но только по глупым поводам. Говори. Не ври, у нас с твоим другом схожий дар, пусть мой и поменее.

— У вас нет слуха чести, у Дорна, кажется, тоже, — обиделся Ул. — Я иногда не знаю, откуда знаю. Но я прав.

— У меня есть ум и опыт. Не тяни кота за… гм… хвост.

— Там…

— Где — там? Брось жевать губы. Или говори, или иди отсюда. Без помощи твоё дело не решить. Слепая помощь угробит всех, кто окажется рядом. Их первыми, — хэш бросил на стол обрывок бумаги с гербами.

— На весеннем балу в Тосэне пометили гостей, всех, — решился Ул. — Так что только я мог уехать. За месяц надо решить дело с прошением. Его, — Ул показал на алый герб, — продают барону Могуро. Её тоже выгодно пристроят, и вмешиваться станет поздно. За него я не слишком переживаю, он взрослый и справится. За неё я отвечаю. Вот.

— А! Сам никто, но позарился на беленький цветочек, — хмыкнул хэш. — Тебе рановато распускать сопли, так я думаю. Она при гербе, но без дара, при имени, но без права наследовать титул. Кому нужна такая сомнительная ценность?

— Вам, — осторожно выговорил Ул. — Она вылечила меня, хотя болела именно душа, а такое не видно глазу. Даже мама не могла помочь, а она справилась.

— То есть вот отсюда Дохлятина оторвал самый опасный кусок истории, — толстый палец хэша дорисовал край листа, где прежде помещался золотой герб. — Дело проясняется. Н-да… переписчика со стороны не хотелось бы брать.

— Я справлюсь, если будут краски, хорошее перо и кисти. Нет поручителей.

— А! — хэш опустил веки и надолго замер. — Не могу понять, что хотел донести излюбленный враг, истратив на тебя последнее моё к нему одолжение. Ценность в твоем деле или же… Дорн, я намерен сделать тебя и себя поручителями. Неси письменные принадлежности, краски. Деревенщина, как скоро прошение будет готово? Я дам образец, гербы поручителей тоже покажу.

— Ну, — смешался Ул, — после обеда.

— Хм, жрёшь ты в три горла, кто б сомневался, — захохотал хэш. — Имя всё еще ценишь выше золота? Не стоит заноситься. Тебя толком не обижали покуда. Знаешь, как это — толком? Ты ведь, пожалуй, небитый пацан. Небитых я низко ценю.

— У меня нет имени, — признался Ул, когда Дорн уже бежал через двор, исполняя поручение. — Совсем нет. Названая мама выудила меня из реки. Она Ула, я — Ул. Мы решили, что мне честнее зваться её кровью, чем лгать о воле несуществующего отца. Я хотел попросить об имени одного наследника лодочного дела, я уважаю его. Но как-то неловко получилось, мы в спешке уезжали в город, и при маме… в общем, не попросил.

— То есть не знаешь имени, рода, ветви дара, даты и места рождения, — глаза хэша широко распахнулись. — А! Прямо романчик для впечатлительных девиц. Кровь в тебе чувствуется, для столицы нынешнее имя не годно, вызывает подозрения, тут зрячих полно, и каждый смекнёт: ты не Яса.

В дверь снаружи стукнули, затем в щель протиснулся Дорн и расставил на столе принадлежности, выложил несколько листков. Поклонился хэшу и замер в ожидании.