Оксана Демченко - Перевернутая карта палача [СИ]

Двигаться по сосновому лесу, сторонясь дороги, не особенно сложно. Но, чем ближе к вершине нелепой, единственной на округу горушки, тем ниже и тоньше деревья. Сквозь них безошибочно виден каменный зуб замка. Он щерится на фоне вечернего неба. За горой и замком клубится, лиловеет большая гроза. Ткань сплошного тучевого полога тут и там вспарывают молнии, чтобы пропасть без следа. Без звука…

Дорн, два дня ехидно шутивший по поводу страхов спутника, с обеда притих. Всё чаще он смотрел на тучу, тревожился: это видно по напряжению шеи, по реакции на любой случайный звук. Но — нет звуков, вовсе нет! Тишина натянулась хрупкая, предельная. Слышно, как мнётся мох под копытами коней. Как трутся иглы в кронах сосен. Как поскрипывает ремень о седло… Наконец Дорн сдался, махнул рукой: да, пора остановиться. Кони не способны красться. У беса звериный слух, если он в замке, уже и теперь может распознать приближение желанной «дичи».

Ул спешился, огляделся, подставил лицо знакомому ветерку-советчику. Нет его, молчит. Зато память подсказала, где прошлый раз удалось переждать грозу. На склоне сломало две сосны, рядом легла ель с разлапистым вывертнем корня… так и образовалось укрытие, с трёх сторон защищённое от ветра. Постепенно возникло и подобие крыши: многими дождями на ветки сосен и корни ели нанесло землю и хворост, укрепило, уплотнило.

Коней Дорн расседлал и стреножил сам. Проверил саблю, хотя в этом не было смысла. Дёрнул с сомнением уголок губы, наблюдая за суетой Ула, прилаживающего самодельный колчан с заточенными деревяшками. Называть и даже в мыслях считать их стрелами беловолосый ноб решительно отказывался. Ул закончил с колчаном и проверил, как прилажен к поясу нож. Кивнул: он готов идти к главной торговой дороге.

— Нет там никого, — отмахнулся Дорн, но добыл из вещей темный шарф, раскроил надвое и подал приятелю половину. — Замотай до глаз.

Исчерпав указания, беловолосый сам старательно обернул голову, прикрыл лицо. Проверил, надёжно ли держится шарф. Шагнул на склон, замер, когда под ногой хрустнула ветка: беззвучно красться по лесу он не умел. Но каждый новый шаг делал более осторожно и верно. Ул двигался рядом и чуть хмурился, подозревая: нечто от тигра есть в приятеле и теперь. Может, оно не вредное, это нечто?

Дорн втянул ноздрями, замер. Вдали слабо хрустнул первый гром. Туча сразу разбухла, придвинулась, ободрённая звуком. В кронах прошелестел вздох ветерка, согнал оцепенение с леса. Молния блеснула, прорисовала белым и синим угол замка. Синий свет обозначил внятнее прогал опушки и камни на близкой дороге. Ул прильнул к сосновому стволу. Рядом слился с тенями Дорн. Оба они, одновременно, подметили движение.

По ту сторону дороги, высоко на сосне, шевельнулся человек. Скрипнула тетива, зашуршали перебираемые на ощупь стрелы, запасенные и разложенные заранее.

Молния облила белизной стволы и мох, нарисовала угольные тени — и погасла, оставляя глаза слепыми. Новый, близкой гром взрыкнул зверем, явившим себя из засады. Звук покатился обвалом, набирая на себя как камни — эхо. Лес вдохнул ветер и замер, испуганно встопорщив синеватые во вспышке молнии иголки сосен… Гром ударил сверху, вмял кувалду звука в гору.

Первая тяжёлая капля звучно шмякнулась о камни дороги. Зримо для Ула капля расплескала брызги дождевой тьмы, скатала из них шарики пыли, высыхая. Вторая капля сорвалась с кончика молниевого пера. За ней вдогон помчалась третья, и ещё, и всё гуще, отчаяннее!

Молния впилась в дорогу, избрав мишенью перекрёсток, где в основной торговый путь вливался каменный спуск от главных ворот замка. Ул, выжигая глаза и не моргая, отпечатал в памяти картину. Белый свет свит в пуховую, с отростками, нить, тени брызжут во все стороны от перекрёстка. Четыре валуна сторожевыми псами замерли по углам: ровнее ровного, квадратом. Бессчётные искры сияния играют в зависших каплях дождя… Тьма упала и накрыла мир. Гром!

Свистнула стрела. Ул вздрогнул, проморгался и проследил полет: точно в центр диска на дальнем дереве. Древко переломилось, напоследок оставив по себе память — длинный, настороженный гул бронзы.

— Почему? — едва слышно выдохнул Дорн, качнулся и замер у того же дерева, где стоял Ул. — Из-за нас?

— Нет, — почти уверенно мотнул головой Ул.

Он разобрал, как грохочут за стенами замка копыта, как скрипят и лязгают цепи ворот. Скоро всадники примчались к перекрёстку, рассыпались вокруг него и замерли по опушке, обратив испуганно-внимательные лица к перекрестку. Все они были определенно людьми беса и все склонились к конским гривам, прижав правую ладонь к груди. Все боялись и хрипло дышали… По всему видно: бежали бы прочь без оглядки, но знают, и такое бегство не спасёт их от худшего. От того, что заранее каменит наемников ужасом.

Молния, и снова прицельно в середину перекрёстка! Гром. Короткая глухота… Вот утомлённым ушам удаётся разобрать, как от замка грохочет карета. Подъехала. Встала вне круга конных.

Молния! Ветвистая, узорная: синий росчерк разделяется и оплетает камни близ перекрёстка, два соседних. Световой канат натягивается, гудя и пульсируя, он будто притягивает тучу ниже, к самой дороге. Дождь нещадно хлещет, гром непрестанно воет… и на душе тягостно, жутко.

Ул дёрнулся, поймав ощущение движения, вскинул руку, привлек внимание Дорна и указал направление.

Из тьмы в развилке молнии проявилось фигура, все внятнее и ближе. Гром зарокотал порывами, в такт шагов.

Фигура женская, — в какой-то миг осознал Ул. Длинное платье, высокая причёска, блескучие каменья в волосах, на шее, на запястьях изящных рук. Надменная посадка головы. Видно женщину со спины, она замерла в арке молний лицом к замку. Вот оборачивается, чтобы оглядеться… Ул подсек Дорна под колени, уронил лицом в мох и сам упал сверху, накрыв голову руками. Ледяной взгляд прошуршал неуместным среди лета инеем. Зима коснулась стволов на уровне плеч. Порывом пролетел и сгинул запах талой воды… Зима отметила и пересчитала всех встречающих, заморозила стрелка на сосне — и тот, не охнув, камнем рухнул из высокой засады. Тело прокатилось по дороге звонко, дробно — будто и впрямь ледяное.

— Ты доставил голову? Проверил, последний ли уничтожен, как и было рассчитано? — голос женщины прозвенел хрустальными льдинками.

— Полученный у здешних выродков приказ дозволял убить. Но пришлось уничтожить и цель, и сопровождающего человека, не опасного нам, — голос Рэкста глухо доносился из кареты. — Превышение приказа вынудило меня покинуть место казни без задержки. Смерть я учуял. Сомнений нет.

— Тогда почему я не могу вступить в четвертое царство? — голос женщины зазвенел бешенством.