Пэт Ходжилл - Море Времени

Её лицо исказилось от спазма боли.

- "А сейчас, прошу меня извинить, моё время пришло."

II

Потребовалось почти тридцать дней, чтобы воздвигнуть погребальный костёр Короля Кротена на центральной площади перед Башней Роз.

Сначала возвели леса из пахучей древесины (бензойное дерево, лавр и т.д.), достающие почти до самого, теперь вернувшегося, облачного экрана. Затем сей каркас набили сухим масло-кустарником из Пустошей. Ну и в заключение, каждая городская гильдия посодействовала его облицовке. Наборы пустых доспехов стояли на страже основания. Выше трепетали отборные шелка, потом шли позолоченные зеркала, отражающие небо, затем страницы, изукрашенные миниатюрами, затем сияющие сапоги, с чётко прорисованными пальцами, и так далее, и так далее, гильдия за гильдией, вплоть до обширных росписей, живописующих величайшие охоты ушедшего короля. Над ними, прямо под платформой, на которой должно было возлечь его тело, расположились трофеи с его знаменитой стены добычи. Головы яккарна, пещерного медведя, дикой кошки и раторна злобно косили с высот. Круин успешно поохотился на всякое создание в Ратиллиене, стоящее подобных усилий, за исключением волверов, рисаров и -- к облегчению кенцирских войск -- аррин-кенов.

Тело Круина тем временем покоилось в прохладной каверне Подутёсья, особенно известной своими консервирующими свойствами. По мере того, как дни сменялись днями, некоторые шутили, пусть и тихонько, что его придётся выламывать из сталагмита, когда всё-таки придёт время его похорон.

Наконец, этот день настал.

Тори обежал взглядом площадь, на которой он ждал начала ритуала. Несмотря на вернувшееся облачное покрытие или, возможно, как раз благодаря нему, город сверкал. Недавний дождь смыл собою всю пыль и свежие (пусть и в ограниченном количестве) овощи и зелень снова появились в продуктовых ларьках, торгующих вдоль главного проспекта. Ждущие горожане добавили торжественную нотку в свои траурные наряды, но под ними проглядывали скорее фестивальные костюмы. Как только старый король обратится в пепел, будет коронован новый.

Некоторые кенциры утверждали, что всё наладилось, едва их храм вернулся к жизни, сразу же после смерти Круина. Тори не знал, что об этом думать.

С уходом Круина и исчезновением Пророка, выжившие королевские наследники вышли из своих укрытий. Несмотря на его кровные права, им потребовалось много времени, чтобы признать Кротена в качестве нового короля, да и то, только осадив его советом его старших родичей. Тори слышал, как его бывший гость долго и горько жаловался о своей потере и власти, и свободы, хотя он всё умудрялся ускользнуть в лагерь Воинства для редких визитов. Хотя его прежний жизненный опыт был неминуемо ограниченным, в нём, похоже, определённо развивалось восхищение кенцирским образом жизни. И определённо его благодарность Тори за предоставленное укрытие и не думала увядать. И хотя Тори никогда не разговаривал со своим беспокойным гостем на полную чистоту, он сомневался, был ли у Кроаки хоть кто-нибудь ещё, с кем он мог чувствовать себя способным говорить свободно.

Тори хотелось, чтобы служители поторопились. Что-то в грядущей передаче полномочий его беспокоило. Как кенцир, он был очень чувствителен к власти -- у кого есть, у кого нет -- а Кроаки всё ещё ощущался слишком похожим, ну, на Кроаки. Конечно, это всё из-за того, что он всё ещё не коронован, но спроси его кто, то Торисен без долгих мыслей сказал бы, что Круин всё ещё жив, всё ещё король. Что было просто нелепо.

Один из его команды, Калли, протолкался к нему через толпу. - "Говорят, что муж принцессы, Принц Близкий [Near] болен," - сказал он, понижая голос.

Тори только выругался, тоже тихонько. Смерти отнюдь не прекратились со смертью Круина. Один за другим, наследники становились больными и уходили на тот свет. Некоторые винили в этом прощальное проклятие, насланное Пророком. Основная масса винила лично Пророка, которого так и не поймали, несмотря на все возможные усилия Генджара запечатать город после смерти Курина. Правда, он сцапал несколько уличных проповедников, но б о льшая часть карнидов, вместе с их хозяином, просто ускользнула прочь. Генджар не сказать, что был особо радостным, как и Совет, от его усилий, а простолюдины попросту издевались над ним, когда он появлялся на публике.

Никто, кроме Кротена, не верил в существование таинственного ассасина, который отбрасывал тень волка. Торисен также не был в этом уверен, не считая таинственной ссылки Пророка на кого-то (или что-то) по имени Гнашар. Тем не менее, новый как-бы-король настоял, чтобы он, Торисен, провёл расследование. Для этого ему была нужна помощь. Харн передал ему одиннадцать кендар. Большинство из них, подобно Рябине, его заместительнице, были бывшими Норфами, но некоторые пришли из других домов. Тори подозревал, что одна из них, Роза Железный Шип, Каинроновский ёндри-гон, была шпионом Генджара, но подобно всем остальным, она служила стражником в Котифире в течение долгого времени, включая недавние волнения, и потому обладала исключительным знанием города. Ирония заключалась в том, что решай вопрос Харн, и Тори стал бы простым десятником. А вместо этого Генджара вынудили назначить его на должность сотника, пусть даже, понятное дело, весьма условно и, вероятно, временно.

С другой стороны, Харн совершенно не выказывал недовольства, будто он приписал Тори этих дополнительных кендар специально для того, чтобы добиться именно такого результата.

Тори не мог понять, что думает его маленькая, свежесобранная команда по поводу этого соглашения. Он знал, что они зовут его "Чернышом," в основном за спиной, но лицом к лицу они всегда были уважительны, следуя его приказам без всяких вопросов. Вероятно, помогало и то, что они нашли свое назначение достаточно интересным, даже если в итоге оно могло закончиться ничем.

Калли был много выше него -- как и всякий кендар. И, как и все остальные, был по меньшей мере на десять лет старше Тори. Если бы Норфы всё ещё были в силе, Калли, вероятно, был бы рандоном саргантом в их доме. А Рябина - рандоном офицером, Трое, нынче униженная до звания простого рядового кендара. Будь ты проклят, Отец, за то, что бросил подобных людей на волю ветров.

- "Я задал обычные вопросы," - рассказывал Калли. - "Не видел ли кто-нибудь кого-нибудь странного, таящегося поблизости, или какие-то необычные тени? Нет, не видели. Это определённо не яд: подобно большинству членов Совета в это время, у принца был пробовальщик блюд. Сам я его не видел, но согласно слугам, он угасает. Принцесса просто вне себя."

- "Готов поспорить, что так," - пробормотал Тори. Материнство не смягчило воинственную натуру Амантины. Если её муж умрёт, она вполне способна объявить войну Уракарну в одностороннем порядке.