Джо Уолтон - Среди других

Джилл оказалась прямо передо мной. Она обернулась и бросила на меня полный презрения взгляд.

Если не знать, что они марионетки, мне с ними очень хорошо. Вчера я об этом почти не думала. Все, что я натворила с магией, просто вылетело из головы, и я вела себя так, словно они сами собой из моего карасса, оба.

Но сегодня, поразмыслив, я не могу об этом не думать.

Когда мы были маленькие, тетушка Лиллиан однажды купила нам настоящую говорящую куклу. Ее звали Розочка, и она была как раз из тех кукол, которые должны нравиться маленьким девочкам. Если ее положить, глаза закрывались, а когда поднимешь, открывались. У нее было хорошенькое невыразительное личико и белое платье в розовых бутонах. Розовые туфельки снимались и надевались, а золотые волосы можно было причесывать. Еще у нее из груди торчал шнурок, и, если за него потянуть, она разговаривала. Говорила две фразы: «Привет, я Розочка!» и «Давай играть в шко-олу!» Если тянуть медленно, голос получался ниже, а если быстро – писклявым.

Беда в том, что с другими нашими куклами можно было играть, будто они разговаривают, и это было лучше. Наши куклы (многие потеряли руку или ногу, а другие были зверушками, а не гуманоидами) переживали фантастические приключения после атомной войны или спасали драконов от злых принцесс. Потрепанная старушка Пиппа, однорукая и с волосами дыбом (их остригла Мор, когда изображала солдата), могла бросить вызов или дать клятву мести злому Собачьему Властелину (у песика усы закручивались, так что он часто играл злодея), и разве могла соревноваться с ней Розочка, которая только и умела сказать, что «Давай играть в шко-олу!».

Мне не нужен карасс вроде Розочки.

Я не хочу сказать, что мне нужен такой карасс, как Пиппа, песик, Джир и другие, так что аналогия не очень точная. (По игрушкам я не скучаю. Я бы все равно с ними не играла, мне пятнадцать лет. Я скучаю по детству. ) Джуниор был пластмассовым мальчишкой-мотоциклистом, одной из немногих наших игрушек-мальчиков. Имя мы вычитали из «Лота» Уорда Мура. А произносили «Джир». Я здорово опешила, когда узнала, что оно значит на самом деле.

Когда Хью упомянул, что Вим вел собрание по Дилэни, первое – самое первое, что я подумала: хотя не написала вчера, но это потому, что устыдилась, – что я могла бы наколдовать, чтобы этого еще не произошло. Я могла бы наколдовать, чтобы он только собирался, и я успела бы там побывать. Я не колдовала и даже по-настоящему не стала бы, но подумала. Если бы я так сделала, я бы их превратила в Розочку. И рисковала бы тем, что сталось с Джорджем Орром, потому что пока – может, я все это сделала, а может, и нет. Я не видела, что вышло бы без этого. Может, все равно так и было бы. Если бы меня не существовало или я погибла бы вместе с Мор, может, у них все равно была бы встреча по Дилэни. Может, волшебство только в том, что я их увидела, нашла. Не знаю. И никогда не узнаю. Такое волшебство можно отрицать. Если это я сделала, значит, я обошлась с ними как с Розочкой: дернула за веревочку, чтобы услышать слова. Это если я вообще на такое способна. Думаю, на самом деле нет, потому что мне про это говорил Глори: слишком много народу – это слишком большая тяжесть, их не сдвинуть.

Но даже подумать о таком…

Я не хочу быть злой, правда, не хочу. Хуже всего, если она сумеет сделать меня такой же, как она. Вот почему я сбежала. Вот почему детский приют был лучше и здесь лучше.

Отныне я торжественно клянусь не прибегать к магии ради себя, а только для защиты от зла.

Морганна Рэйчел Фелпс Маркова, 16 декабря 1979 года

Я не сообразила, что, раз экзамены прошли, оставшуюся неделю всю отдадут развлечениям.

На английском играла с Дейдрой в скребл. Выиграла у нее 6000 очков, но это было совсем неинтересно. Играть хорошо с теми, кто грамотно пишет и знает много слов. Я выложила «гривна» – старинное ожерелье. А она робко спрашивает: разве не «грива»? Потом мы играли в «Змеи и лестницы», тут выиграла она.

Кроме этого, я весь день только читала, большей частью среди шума и гама.

Читаю «Серого короля».

В «Восходе тьмы», той, что про Рождество, и определенно лучшей из всех, есть место, где Уилл колдует в церкви, а пастор спрашивает его про волшебные кресты, а на их слова, что кресты появились до Христа, он говорит: «Но не прежде Бога». Магия неплохо описана, но как всегда, с битвой света и тьмы, а учатся ей по гримуарам, и после этого можно летать, путешествовать в прошлое и что угодно. На самом деле магия совсем не такая и гораздо проще. В детских волшебных книжках магия всегда либо черная, либо белая, хотя у Толкина, конечно, не так. Однако «не прежде Бога» заставило меня задуматься.

Результаты экзаменов, первое полугодие 1979-го. Химия 96 %, втор. Английская литература 94 %, перв. Английский язык 92 %, перв. История 91 %, перв. Физика 89 %, перв. Религиозн. просв. 89 %, перв. Латынь 82 %, перв. Франц. 79 %, втор. Матем 54 %, 19-я. Гимнастика – освобождена. Спорт. игры – осв. Танцы – осв. Средний балл 85 % – третье место. Просто у меня мозги не математические, так всегда было. Боялась, что мне поставят ноль по гимнастике, играм и танцам и засчитают в среднюю. Джилл обогнала меня по химии. Хорошо. А Клодина по французскому – не удивительно, раз у нее мать француженка. У нее произношение, а мы, остальные, не справляемся. Пусть бы поставили Клодину учительницей на этих уроках. Математика меня подвела больше, чем я думала, так что по среднему баллу Клодина и Карен меня обогнали. Но в остальном неплохо.

Жаль, что нельзя показать оценки бабушке. Бабушка бы похвалила. Надо думать, все будут довольны, но это не то.

Утром пришло письмо от тетушки Тэг. Она очень расстроена, что я не приеду домой на Рождество. Я уже говорила, что не виновата, мне хотелось приехать.

Дейдра, как увидела свои отметки, выбежала из класса. Думаю, ужасные. Шара четвертая. Она снизошла сказать мне: «Молодец» – заговорила со мной впервые за сто лет.

Вчерашняя встреча прошла недурно. Были все. Хью хорошо вел – мягко возвращал к теме тех, кто уходил в сторону. Мы отлично поговорили о сезонах в книгах и о месте действия. Грег бывал в Северном Уэльсе и ходил по дороге к Кадвану, он говорит, что Охотничья лощина очень похожа. Все согласились, что финал в «Серебре деревьев» – облом и что никто бы не хотел пережить такое. Забавно, чем моложе человек, тем горячее он отказывается от такого. Гарриет склонялась к мысли, что стереть воспоминания было для детей к лучшему, но мы с Хью лучше бы умерли, а остальные распределяются по всему диапазону в зависимости от возраста. Хью – славный парень. И мне приятно так горячо соглашаться с ним. Гарриет – право, она могла бы быть повзрослевшей Гарриет Вейн, так мне видится – перестала повторять: «Я чувствую, что это самый мягкий вариант» и развернулась к нашему взгляду вплоть до: «Да, я понимаю, какая это была бы утрата».