Оксана Демченко - Топор Ларны [Litres, СИ]

– Может, почистить рыбу, брэми? – услужливо предложил Малёк, кланяясь ниже.

Посыльный ненадолго замер, с удовольствием вслушиваясь в звучание этого сладкого слова – «брэми», которым его, возможно, прежде никто не догадывался окликнуть. Почувствовал себя настоящим хозяином и величаво кивнул.

– Три полуарха медью дам за работу, – милостиво заверил он. – Только разделка нужна ловкая, без лишних резов, и чешую надо снимать, не портя узор спины рыбы. А печень…

– Уж в рыбе мы понимаем, с малолетства обучены, – часто закивал Малёк.

Новоявленный брэми кинул в пыль три медных монетки, постоял, наблюдая, как нищий их подбирает. Сбегал в дом, вернулся с широким разделочным ножом.

– Лонк, гнилец, где тебя, рыбья ты требуха, носит?

Из широких дверей – ясно по запахам, что там кухня – выплыла дородная женщина, румяная от постоянного пребывания у огня, вооружённая внушительной деревянной ложкой.

– Где приправы, что я приказала добыть? – строго вопросила она.

– Не успел ещё. Велено было страфам корм задать… ох, – заныл парнишка. Ложка звучно впечаталась в затылок. – Бегу, брэми…

Женщина победно прищурилась на мелькающие голые пятки посыльного, обернулась к Мальку, усердно, не поднимая головы, чистящему рыбу. Подошла ближе, нагнулась, рассмотрела печень.

– Хорошо пленку срезал, – неожиданно похвалила она. – Точно так выры и желают кушать. Переложи на блюдо, сверху добавь вон той, что на солнце вылежалась, и неси. До утра ещё никуда не нанялся?

– Нет, брэми.

– Удачно, – деловито прищурилась женщина. – Рукастый ты парнишка, сразу видать. Страфам задай корм, прибери вырьи гостевые гроты, какие не заперты, белую таггу перелей из кувшинов в бутыли. Работа все мелкая, но вонючая да надоедная. Дам тебе за неё полный серебряный арх. – Женщина быстро подняла палец, призывая к вниманию, – ещё один сверху положу. Чтоб язык прикусил да уши заткнул. Не то без головы останешься. Рыбу тебе, пожалуй, Лонк уже заказал.

– Послезавтра до рассвета, вторые ворота, – кивнул Малек.

– А это мы ещё посмотрим, – усмехнулась женщина, – как ты работать горазд. Нужна рыба, завтра нужна и послезавтра. Не всякая, а лучшая. Монета требуется крупная и змеи, обязательно. Сам не добудешь – у других изыщешь… Дам я тебе проходную бляху на два дня. Дам, потому как ты умудрился из Лонка-скряги три монетки вытряхнуть. И мне на глаза удачно попался, без попрошайничества и за работой, которую исполняешь усердно. Но учти, гниль ты береговая, если мимо моего двора с рыбой в «Золотое весло» сунешься или в «Гордый парус», я тебя лично выпотрошу. Меня тут все знают. Мне и выры не указ, брюхо тебе разрежу да солью набью.

Женщина гордо потрясла ложкой и удалилась в недра кухни. Малек, слегка шалея от своего растущего благополучия, прикинул: эдак его и в постоянную обслугу возьмут через неделю! А что? Отъелся он в замке у выров, сразу видно: тощий, но жилистый, в деле ловкий и пока что не зажрался, услужливости не растратил. Цены настоящей на работу не вызнал и знакомых не завел – тоже важно… Полезный человек для города. Такого можно держать при трактире впроголодь, а при малейшей неприятности или вышвырнуть, или сдать охране, а то и вырам-стражам. Повод же, вполне возможно, сыщется скоро: Лонк-то язык за зубами держать не умеет.

Выгребая вонючий навоз из стойл, Малек задумался и того крепче: а надо ли бежать в порт? Ясно ведь: закрыт он. Весь город тих и молчалив, ночью и вовсе – нет привычного шума, какой сам он помнит по прежней жизни. Даже рядом, в общем зале трактира, не кричат и не поют, разговаривают чинно. Можно списать на то, что трактир дорогой и за порядком в нём следят рьяно. Да только прежде у Синги иная была слава, ему ли не знать? Гуляли до утра, а если деньги не все вышли – так и снова ночь песнями встречали, не умолкая.

Дважды в год сюда собирались выры ближних и дальних земель на свои поединки. С вырами часто приезжали их приближенные шаары, с шаарами – наёмники и свита. Толпы валили в ворота такие, только створки успевай пошире открывать! Да и порт заполнялся галерами, как засолочная бочка – сельдью. При таком количестве праздно отдыхающих богатых людей и выров невозможно жить тихо. Основной достаток города именно на гульбе и делался, так думал Малёк, когда его ещё не назвали Мальком. И не сильно ошибался. И вдруг – тишина…

Страфы, и те застоялись без дела. Угрожали незнакомому служке, норовили клюнуть побольнее, требовали внимания. Корм ели неохотно: нуждались в прогулке, в длительном беге. Значит, нет вестей для кланда, но есть основания думать, что скоро появятся: для того и собраны тут курьеры, ждут своих пергаментов, пока не написанных.

Малёк закончил убирать стойла, воровато озираясь, угостил страфов рыбьей требухой: пусть хоть немного порадуются, зерно с зеленью пополам – оно кому угодно норов испортит, если давать изо дня в день. Когда дородная трактирщица выглянула во двор, проверяя работу, Малёк уже набрал воды в две бадейки и двинулся чистить гроты выров.

– Живее шевелись, гнилец, – весело напутствовала трактирщица, довольная увиденным. – Закончишь, забери скатерти, канал у нас рядом, чистый, место для стирки тебе покажут.

Малёк молча поклонился, глубоко вдохнул – и нырнул в вонь ближнего вырьего грота. В трактире, по всему понятно, временно проживали безродные выры, состоящие на службе у города или у прибывших на бои знатных семей. Те никогда не поселились бы в общем с иными постояльцами месте, сняли целиком особняк, если нет в городе своего, выкупленного – как у тех же ар-Лимов, например.

Гроты выглядели соответственно своим постояльцам, то есть – бедно и убого. Располагались они в подвальных помещениях под трактиром, каждый имел выложенный камнями небольшой бассейн с водой, подаваемой по широкому желобу из ближнего канала. Окна крошечные, они же щели для притока свежего воздуха – под самым потолком, выходят на улицу. Видно, как мимо топают чьи-то ноги, босые и обутые. Мерзкое зрелище, самое верное напоминание: это жилье не для богатых. В гроте темно и тесно, стены осклизлые, заросшие плесневым мхом. Запах гуще и тяжелее, чем в неубранных стойлах страфов. Сразу приходит в голову навязчивая мысль: где справляют нужду выры-постояльцы? Малёк мысль прогнал, открыл рот и постарался вовсе не дышать через нос. И не смотреть на черную плесень, сплошь укрывшую низкий потолок. Убрать ее, отчистить – невозможно. Ему ли не знать! Такая была в замке ар-Бахта, в гротах стражей. Пришлось выламывать доски и бревна перекрытий и полностью менять на новые, дубовые, выдержанные в воде и потом высушенные. Выламывал, само собой, Шром. Играючи выворачивал, булькая носом и шумно возмущаясь: его замок дурно пахнет! Его стражи живут, как гнильцы. Выры слушали благоговейно. И наблюдали с изрядного отдаления, как во двор летят обломки брёвен через развороченный дверной проем. Гулко рушатся на камни, и на каждом – след великолепных клешней лучшего бойца. Клешней, перекусывающих бревно в одно движение…