Оксана Демченко - Топор Ларны [Litres, СИ]

Малёк улыбнулся приятному воспоминанию и ещё раз неодобрительно покосился на плесень. Через два дня шума и веселой ругани Шром закончил ломать казармы. А ещё через три его клешни покрылись коростой. Ларна лично полный день скреб их широким ножом, а после ещё обдирал грубой теркой из особого легкого камня, плавающего в воде. Потому что плесень, как пояснил этот убийственно простой в своих методах оздоровления лекарь, вредна выру. Чёрная плесень иной раз может извести его в считанные дни, если пройдет под верхний, защитный, слой панциря.

Уборка в трактире состояла в самых простых работах: требовалось выгрести вонючую слизистую грязь, а затем вымыть камни у бассейна и соскрести гниль с досок остального пола. Истратив на первый грот пять бадеек воды, Малек вырвался во двор – дышать, отдыхать и сердито морщиться. Ему не нравилось делать работу плохо. И не было сил отскрести хотя бы плесень со стен.

– Воротит с непривычки? – посочувствовала трактирщица, выглянув из кухни. – Уксусом пропитай тряпку да завяжи морду. Вырам этот запах без вреда. Так и знай, чисто у нас и для гостей удобно.

– Они, достойные ары, уважают сырость, – покладисто согласился Малёк.

– То-то! И поживее работай!

Жадность не позволила трактирщице выдать много уксуса и хорошую тряпку. Бросила гнилую, да выставила из кухни бутыль, в которой едва сохранился запах, подтверждающий: именно уксус в ней и держали когда-то. Малек тяжело вздохнул, набрал воды и снова пошёл в нижний коридор. Дверь во второй грот оказалась плотно закрыта. Пришлось поддеть ножом для разделки рыбы и долго ковыряться, понемногу стесывая разбухшую древесину в самых широких местах, намертво упирающихся в косяк.

Распахнулась дверь резко, Малёк плюхнулся в грязь и ударился о стену, выбив дыхание. Пришлось шипеть, безнадежно и бестолково отряхивать промоченные гнилью штаны, дышать дрянным воздухом. И понимать: во втором гроте воняет куда хуже, чем в первом… Малёк опасливо заглянул за дверь, осмотрел грот. Тёмный, такой же осклизлый. С таким же чёрным потолком. Только не пустующий. В бассейне лежал без движения довольно крупный выр. Судя по панцирю, серому, неровному, заросшему мхом и покрытому иглами наростов, выр был весьма старым. Судя по запаху, он мог оказаться ещё и мёртвым…

Малек смущенно дернул плечом. Что делать? Вымыть пол и уйти? Он человек и не имеет права говорить с выром и даже глядеть на него пристально. Его ждёт Шром, и он здесь не шутки шутит, город опасен… А если подумать толком, этот грот был заперт и сюда входить не следовало, так говорила трактирщица! Малёк воровато покосился на дверь, прикрыл её и пообещал себе: он только глянет на гравировку хвоста. В архиве замка удалось выучить все гербы и знаки. Он просто уточнит, что это за старый выр. И сразу уйдет.

В вонючей воде бассейна, обильно цветущей зеленью, герба рассмотреть не удалось бы точно. Но хвост достаточно крупного выра был выгнут дугой и в средней части торчал из воды. Старая пластина дала две трещины, обросла мхом, но всё же при должном внимании даже теперь удалось различить нужные знаки. Которые Малька озадачили. Выр происходил из рода, не имеющего замка. Но служил он самому ар-Сарне и имел высокое звание капитана боевой галеры. То есть никак не должен был находиться в подобной гнилой дыре и умирать здесь, за заклиненной наглухо дверью, в одиночестве и забвении…

– Ты выродёр? – хрипло выдохнул умирающий, заставив Малька вздрогнуть. – Такое ничтожество они прислали, чтобы добить меня? Я, пожалуй, твой первый выр, малыш… Что ж, все с кого-то и с чего-то начинают. Я уже сгнил, ты еще молод и только-только портишься.

– Почему вы говорите со мной, ар? – оглянувшись на дверь, тихо уточнил Малёк.

Прошел к трубе водостока, повернул скрипучее колесо и спустил гнилую мутную грязь из бассейна. Отметил: в этом гроте есть жилец, потому замки не запирают проушины воротков. Можно набрать воду, впуская её через верхний водовод. Не надо ходить на двор лишний раз. Выр вздохнул и шевельнулся, радуясь прохладной чистой воде, заполняющей бассейн. Окунулся целиком, едва это стало возможно. И замер, выставив над водой оба глаза. Которые совсем не со старческим живым интересом следили за Мальком, торопливо оттирающим зелень со стен, выгребающим гниль с пола в большое корыто. Когда вода встала вровень с краями бассейна, Малёк перекрыл водовод и утащил корыто во двор. Вернувшись, он застал выра всплывшим и снова желающим беседовать.

– Ты сильно обиделся на выродёра? – забеспокоился старик. – Я, верно, выжил из ума и ошибся… прости. Я видел мало занятных людей. Всё больше кукол. Они ужасные. Полная боевая галера тантовых кукол, не с кем словом перемолвиться. Мне так хотелось в старости вернуться в море, я полагал, за это можно уплатить любую цену… Но я ошибся, подписав договор с ар-Сарной и скрепив его ожогом лапы в сургуче. Пять лет галера стояла в порту столицы, пять лет я плавал только от мола до причала, выкрикивая команды живым тантовым мертвецам и чувствуя себя одним из них. А потом мы вышли в поход. Тогда я понял, что и море бывает не в радость.

Малёк сел на край бассейна, чувствуя, что делает глупость – и не имея сил отказать во внимании старику. Тот подвинулся ближе, тронул усом руку и оживился.

– Тебе лучше уйти. Меня опасно слушать. Я тут жду приговора кланда. Нарушил договор. Сошёл на берег во время боевого похода на север. Само собой, я сообщил хранителю ар-Капра, хозяев этих земель. Сказал: я боевой капитан, а не выродёр, я не готов бездумно травить и губить своих же братьев… Он выслал курьера в столицу. Скоро кланд отправит ко мне выродёра. И меня накажут за непослушание.

– Вы так легко это говорите, – ужаснулся Малёк.

– У меня нет выбора, – отозвался старик. – Денег нет. Я сижу здесь, и мне не на что купить даже гнилую селёдку. Хранитель ар-Капра сказал: жди казни так. Не стоит тратить на тебя жирную рыбу, ты уже труп. Меня отвели сюда и выломали лапы. И я жду. Противно пить грязную воду.

Старик поник и виновато шевельнул усами. Малёк сердито почесал затылок, пытаясь как-то помочь сбившимся в ком мыслям, рассортировать их и привести в относительный порядок. Ему казалось, что выры живут не в рабстве, что людям при кланде приходится хуже, что случай со Шромом – все же исключение из правил, вызванное гнилостью и завистливостью хранителя Борга… Но этому старику ещё хуже!

– Почему вы пришли к хранителю и сказали о своем отказе от участия в походе? Вы могли уйти на отмели.

– Мой род вымирает, наши гнезда хранятся в замке ар-Сарна. Плохо хранятся, за сорок лет не вылупился ни один жизнеспособный малёк. Но я всё же смею надеяться, что я не стану последним в роду. Для этого надо принять приговор и умереть. Тогда ар-Сарна вынуждены будут дать право на жизнь ещё одному гнезду братьев. Может статься, им повезет больше. Хотя бы не сгниют в гнезде, личинками, так и не увидев солнца и моря. Очень страшно гнить. Теперь я это особенно точно понимаю. Спасибо, что выслушал меня. Теперь иди, если тебя тут застанут, то накажут. Или вовсе убьют. Иди, ты и так сделал много.