Оксана Демченко - Топор Ларны [Litres, СИ]

– Два дня полным ходом плыть, а то и три, если подалее от берега и скрытно, – нехотя выдавил он. – Там заливы мелкие, город… тебя увидят, если не беречься.

– Брат, я тобой горжусь, да! – возликовал Шром. – Ты не возразил резко и не уперся всем хвостом из-за клятвы…

– Не довезут наших пергаментов, тут ты прав, – нехотя признал Сорг. – Но и ты не вернёшься.

– Я возьму Хола, он наилучший лоцман. Я возьму ещё и Малька, да, – заторопился Шром. – Он человек, может бродяжкой прикинуться, в город свободно войти от пристаней и всё выведать. Он ныркий! Хол невелик, ему в каналах нет мелей и узостей, всюду проберется, да.

– Ночью уйти хотел? – заподозрил Сорг.

Шром промолчал, поправляя край карты и отслеживая линию берега пальцами сразу трех рук. Вгляделся ещё внимательнее, не отвечая и тем давая понять: он не слышал вопроса. Марница вздохнула, прошла к двери и позвала слугу, попросила убрать ужин, мешающий разговору и загромождающий стол. Заодно она распорядилась вызвать в главный зал Малька и Хола.

– Так что, прямо сегодня надумал сбежать? – обличающе повторил старший брат, сердито постукивая по полу своим хвостом, лишённым средней пластины панциря. Еще Сорг прицокивал от раздражения лапами. – Слово нарушить, малышей втравить в беду? Без подготовки, без поддержки, словно я враг тебе и гнилец.

– Сорг…

– Что – Сорг? – возмутился старший во весь голос. – Что? Полон замок заговорщиков! Удерживать вас – стены пострадают. Надо хоть как помочь… Подстраховать. Хол знает лоцию бухты Синги?

– Сорг, ты лучший брат на свете и в глубинах, – пророкотал Шром. – Он знает. В общем.

– Марница, ищи в зале Шрона лоции. Возьми и новые, и старые, – велел Сорг. – Не уйдут они ночью. Утром отправлю. Сам решу, кого в охрану дать и сам укажу, с кем в городе общаться. Пергаменты где писать собирался, младшенький? Или надписи нанесёшь на береговые камни? Своими клешнями гордишься, так, что ли?

Малек осторожно заглянул в дверь и опасливо вжал голову в плечи: Сорга кричащим и топочущим он видел впервые. Прежде полагал среднего из братьев ар-Бахта невозмутимо спокойным. Причину шума, само собой, угадал сразу и насторожился. Хол юркнул в щель и тоже забеспокоился, голая спина пошла серо-синим узором прожилок. Марница, тяжело дыша, выволокла из соседнего зала ворох пергаментов и уронила прямо на пол.

– Лоции, три штуки, – выдохнула она. – И план города Синги. Новый совсем, на троснах. Ларна уволок у какого-то шаара из библиотеки. Сказал – полезная штука, но не для гнильцов.

Хол огляделся и заспешил к лоциям. Вполз на гору пергаментов и утратил интерес к разговору, пища и пощелкивая, азартно водя усами и руками по рисункам. Малёк втиснулся в щель и плотно прикрыл дверь за собой. Решительно взъерошил волосы.

– Пергаменты я уже заготовил, – нехотя выговорил он, осознав до конца причину вызова в зал. – Я их писал, я и копии сделал. Подпись Шрона у меня хорошо получилась, я старался… И печать нашу тиснул. И на ленту сверху – вторую, как полагается.

– Нашу печать! – сник Сорг. – Я гоняю стражей следить за Шромом, а мне надо, оказывается, как последнему шаару, пересчитывать запасы пергамента! И прятать печать от воспитанника брата. Ох, Малёк, как влез ты мне в жабры на пристани, ил да камни оттуда выгребая, так и сидишь под панцирем. Не продохнуть от ваших затей, они хуже донного сора! Две ночи не спал. И сколько ещё не засну? А ну, поймают тебя в городе? Ведь ты жил в Синге, в порту могут вспомнить…

– Я сам его не узнал бы, встретив случайно, – гордо пробасил Шром. – Он вырос за последнее время и в плечах раздался. Ты не кипи, брат. Я понимаю, тяжко оставаться в замке, да. Я бы не смог. Но ты старший, тебе посильно терпение, за что уважаю вдвойне.

Сорг побрел к Холу, не отзываясь на рокочущую лесть Шрома. Пристроился рядом, изучать береговую линию и бухту, план города. Подозвал Малька и заставил подробно пояснять известное тому о порте и причалах, улицах, каналах, замке выров и привычках охранников города.

Утром, когда теплый туман скользил над водой, медленно обретая светлоту и румянец, а гладь моря не портила складочкой ни единая волна, всё население замка собралось на пристани и стенах, провожая Шрома в малый заплыв, как сам он определил новое дело. Сорг напоследок засуетился, проверяя сумку с пергаментами и уговаривая Хола быть поосторожнее. Шром осторожно спустился в воду, круговое возмущение воды покатилось от пристани и сгинуло в тумане. Малёк удобно уселся на вороненую спину. Протянул руку и помог перебраться Холу. Два выра из рода ар-Дох, гордые оказанной им честью, тоже спустились в воду. Шром вывернул нос длинной удобной трубкой, пристроил на лицо воспитанника. И без плеска ушел вниз. Оба ар-Доха подхватили сетки с тщательно упакованным в непромокаемые тюки оружием, одеждой для Малька, лекарствами и запасом вырьего гриба – и тоже нырнули.

Сорг несколько раз оглядел горизонт. Туман… Если на берегу и есть враг, он не мог видеть сборов. А если и заподозрил суету на стенах замка, то самого отбытия Шрома никак не заметил. Хоть это обнадёживает. Юта тяжело вздохнул и поник рядом, сердито рассматривая свою клешню, судьба которой так и не ясна уже который день. То ли зарастёт удачно, то ли придется выламывать.

– Сорг, мы будем ждать все вместе, – пообещал Юта. – Пять сердец или чуть меньше – не важно. Пять болят даже сильнее… Оставшись в замке, я чувствую себя проигравшим бой.

– Не сбегай от лечения хоть ты, – безнадежно попросил Сорг.

– Не посмею предать тебя так подло, – возмутился Юта. – Я пойду на берег, прогуляюсь с брэми Марницей. Надо посмотреть, как она воспитывает шааров. Может статься, я попрошу её и нашим прижать хвосты. Потом, когда мы закончим с кландом.

– Ты так уверен…

– У нас нет выбора, – отозвался Юта. – Многих это пугает, меня же радует. Когда нет выбора, решения принимать проще.

– Я иное имел в виду. Когда кланда не станет, всё не закончится, а только начнется…

Сорг отвернулся и побрёл в свой грот. Он думал: сегодня Шрон уже добрался до Тагрима, наверняка. Значит, через неделю брат увидит Сомру… и окажется в Горниве, на земле кланда. Станет неизбежным переживание ещё и за него, появится привычка ежедневно высматривать со стены: не возвращается ли…

Удел полупанцирных – ожидание и смирение. Мудр был древний закон, даровавший право выжить и вырасти лишь самым сильным. Не обрекавший подобных ему – мягкохвостых – оставаться пожизненно обузой для братьев, провожать их раз за разом из дома, всегда рискуя не своей жизнью и не своим панцирем. Ощущая постоянный соблазн этой береговой гнили – права отказаться от боя и передать решение самых сложных вопросов другому.