Оксана Демченко - Топор Ларны [Litres, СИ]

– Зачем наёмникам лоция бухты? – спросил он самого себя. – Затем, что на это есть у них заказ… А кто нанимает выродёров?

– Выры, – зло хмыкнула Марница. И уточнила неоспоримое для себя: – Кланд! Теперь этот мягкохвостый синюшный урод взялся своих же травить. Ар-Бахты ему в жабрах завязли. Так получается?

– Седлай страфов, – велел Ким. Обернулся к выру. – Хол, мы едем в твою бухту, спешно. Раз требуется лоция, уж не идёт ли туда флот? Вот только дорогу мы плохо знаем. И на землях ар-Бахта нас могут счесть врагами. Получается, по первому-то взгляду, вроде бы именно мы украли тебя.

– Хол всё объяснит, – бодро заверил малыш. – Чуть подумал и добавил: – а где мы?

– У границы земель ар-Бахта, южной границы. Тракт рядом, там.

– Два дня побежью до бухты, – сразу оживился малыш. – Я знаю тихую тропу, да. Совсем тайную, мы с Мальком ходили. Хол лучший лоцман. Хол помнит тропы на воде и на суше. Все помнит, если хоть раз видел. Даже если на карте, издали. Кривая тропа, быстрая. Есть такие – быстрые тропы, да.

– Как не быть, – буркнула Тинка. Рядом с ней уже стоял, подогнув ноги, Клык, привыкший за последнее время к постоянной своей всаднице. – Хол, ты со мной?

– Повод держать дашь? – пискнул выр. – Хол сильный!

– Холу палец в клешню не суй, – подмигнула Киму Марница, усердно пряча улыбку.

– Укушу! – согласился малыш.

Юркнул по траве: уже работали все лапы. Пристроился на седле и восторженно засвистел, когда страф поднялся во весь рост. Пара курьерских присоединилась к Клыку и охотно держалась след в след. Оба сыто клокотали и вздыхали. Мясной ужин им, выращенным в стойлах на зерне и овощах, был в новинку. Сила в птицах играла, побежью они пошли охотно и резво. Хол за высокую переднюю луку седла уцепился ловко, всеми нижними лапами. Верхние остались свободными, и потому выр всерьез изучал приемы управления страфом. Щелкал носом, подражая людскому цоканью языком, дергался вправо-влево, отслеживая движения повода. Иногда высоко задирал глаза на стеблях, глядя в небо, точнее определяясь по солнцу. И пищал снова и снова, какой он великолепный лоцман. После полудня Тингали сдалась, уступила выру право держать повод: сама она Клыком не управляла, если уж разобраться. Просто не мешала ему выбирать дорогу в лесу так, как страф полагал правильным…

Выр за дело взялся серьезно. Пискнул: «Я капитан!», – повысив себя в звании. Еще раз изучил солнце и защёлкал, запищал, дергая повод и настойчиво выправляя путь по своему усмотрению. Сперва все глядели на его детское усердие и умилялись, потом слегка устали от шума и говорливости, но терпели, прощая недавнему страдальцу его суету. Но когда впереди мелькнул прогал и под лапы страфа легла тропа, оценили поведение малыша по-новому.

– И правда, ты отличный лоцман, – похвалил Ким. – Это действительно кривая короткая тропа.

– Какая сборочка аккуратная, – согласилась Тингали. – Кимочка, её толковый мастер делал. Не стянуто чересчур, природе большого вреда не видно. И нитки в цвет, от души… без узелков, без изнанки кривой.

– Выр шил? – уточнил Ким.

– Да, пожалуй, – с долей сомнения вздохнула Тингали. – Когда работа настоящая, разницы и не видать особо.

– Скоро хорошо отдохнём, ночью, – пискнул выр. – Меня тут помнят. Мы с Мальком шаара тут пугали. Новый меня очень-очень знает, да. Уважает!

– Вы пугали его… вдвоем? – осторожно уточнила Марница.

– Ещё был Ларна, но мы пришли первыми и всё вызнали, – выр гордо встопорщил усы. – Я знак подал! Хвостом ударил, да. Мы первыми в особняк вошли, когда смяли шаара.

Женщина закашлялась и чуть придержала страфа. Похлопала ладонью по груди, унимая смех. Снова пристроила своего вороного рядом с Клыком. Подмигнула Киму.

– У малыша ого-го знакомые. Ты о Ларне не наслышан? Дикарь глухой, лесной нелюдим ты, если так. Все знают его! Наипервейший выродёр, за его голову ещё год назад обещана была тысяча кархонов. За указание места пребывания, только места, давали пятьсот!

– Он не выродёр, – возмутился Хол. – Он лекарь. Он Шрома вылечил, да!

– Ого! И еще одно знакомое имя, – усмехнулась Марница. – В Синге, где выры дерутся каждый год, его полагают самым опасным бойцом побережья… Малыш, я начинаю полагать, тебя украли не по ошибке. Ким думал, тебе год от роду.

– Мне, наверное, семь, – пискнул выр. Смущённо повел усами. – Или шесть? Не знаю, и брат не знает, и старый наш не помнит. Я случайно вылупился. Лишний, да… Мелкий. – Усы поникли. – И спина теперь голая.

– Зато панцирь на воздухе не высохнет, нет его, увлажнять не надо, – успокоил Ким. – А прочее наладится, я наберу тебе травок, чтобы рос да креп, чтобы и силу копил, и ум не терял. Все ваши порошки в ларцах – они из моих лесов. Из старых лесов, гнилью не испорченных. Потому и обходятся ныне травы, полагаю, дорого. Мало их…

– Ларец собрать – пятьсот кархонов, – согласился выр. – Дорого. У братьев есть один, единственный на весь род ар-Ютров. Гнилое время. Таннская ядовитая соль дешевле порошка седого уса, да…

Малыш, повторив услышанное мельком от Шрона, расстроился от собственных слов, замолчал. Страфы бежали ровно, солнце грело, летний день разворачивался в полной красоте. Когда жара высушила панцирь неба – так сказал выр, отметив блеклость синевы – был устроен привал в тени. Ким посадил Хола на плечо и унес в лес: показывать настоящие травы, не в порошках. Как растут, как выглядят, чем полезны, когда в полную силу входят… Марница быстро ссыпала в котелок грибы, обмякшие за день в соли, добавила травы, зерно. Принялась готовить обед, сердито сдувая пену.

– Его взял в лес, – хмурилась она, – а меня вот – ни разу.

– Как тебя в лес брать? – насмешливо шевельнула бровью Тингали. – Ты на травы и не глянешь, ты на Кимочку будешь смотреть, я сразу поняла… Ловкости в тебе многовато.

– Уже обсудили, не начинай ссору наново, – отмахнулась Марница.

– Я не затеваю обид, я совет даю, – вздохнула Тингали. – Слова его слушай да делом его увлекайся. Травы показывает? А ты сама о них и спрашивай. Ты, Маря, уж прости меня, на волков охотница. Нож в руку – да в бой, да шкуру снимать поскорее, пока иных охотников рядом нет. Кимочка иной, его и волки не изловят, он прыгучий да ловкий. Сказывала я уже: непросто с ним. Не со зла были слова, а ты не заметила. Ты, Маря, себя показать хочешь. Так уж жизнь научила… Надобно переучиваться, его глазами смотреть.

– С вами и выры мне кажутся хороши, так что я очень даже смотрю, – буркнула Марница, но интерес к ссоре утратила, задумавшись над сказанным.

Варево поспело, когда стало слышно: Ким возвращается. Обычно-то он выныривал из леса без звука и внезапно, но имея на плече выра – можно ли подкрасться? Хол свистел, булькал и шипел, радуясь во всю. Цеплялся за куртку нижними лапами, в каждой руке сжимал росток или корешок. То и дело называл их, поочередно поднимая выше и встряхивая.