Дэн Вилета - Дым

Чарли наблюдает за этой немой борьбой. По идее, это должно быть страшно — другой человек вот так читает твои мысли. Оказывается, нет. Когда это делает Чарли, совсем не страшно.

Он протягивает руку и забирает у Томаса сигарету.

— Я сделаю это. Зажги спичку.

Томас чиркает спичкой о коробок и сидит без движения, глядя, как горит пламя, как загибается обгорелая палочка. Когда он зажигает вторую спичку, Чарли быстро вынимает ее из пальцев друга, но из-за резкого движения та гаснет на полпути ко рту. Томас зажигает третью и сдувает огонь прежде, чем он касается сигареты.

— Не надо, Чарли. Что-то не так. Должен быть другой способ узнать, для чего они нужны.

— И какой же?

— Я спрошу у леди Нэйлор.

Чарли кивает, потом морщит лоб:

— Лучше спроси Ливию. Она знала о леденцах. Может, и о сигаретах знает.

— Эта маленькая монахиня?

— Она поможет нам.

Томас задает тот же вопрос, который Чарли озвучил чуть ранее, имея в виду мать Ливии:

— Ты ей веришь?

Чарли без колебаний отвечает:

— Да.

— Она тебе нравится?

— Она делает все, чтобы не нравиться.

Томас принимает этот ответ. Он вспоминает о письме, которое так и торчит из кармана Чарли, и показывает на него:

— Что сказала бы о Ливии твоя сестра? Та, которая считает меня симпатичным.

— О, — восклицает Чарли, — она возненавидела бы Ливию до глубины души.

Ливию они находят в ее личных покоях. Томас не готов к столь легкомысленному интерьеру: узорчатые розовые обои, фарфоровые статуэтки, густо-бордовые гардины, обрамляющие окно. Ливия ловит его изумленный взгляд и сердито сводит брови. В одном углу стоит темный, тяжеловесный пюпитр, который совершенно не вяжется с остальной обстановкой. Словно в покои принцессы вставили кусочек монастыря. На пюпитре лежит раскрытая книга, нужная страница придавлена свинцовой линейкой. Томас рассеянно отмечает про себя, что Ливия, по-видимому, читает стоя.

Она ведет их к нескольким креслам и диванам, стоящим возле окна, и вежливо предлагает сесть. Можно подумать, что она собирается угостить их чаем. Но девушка смотрит холодно и враждебно, сосредоточив все внимание на Томасе. Именно его она считает ответственным за вторжение.

— Чем могу служить?

Чарли опережает Томаса с ответом:

— Мы заходили в комнату Джулиуса. — Он говорит так, будто идея принадлежала ему: не смягчает подачу и не приводит оправданий, просто сообщает факт. — И нашли вот это. — Он кивком просит Томаса передать одну сигарету. — Только это не то, чем кажется.

Ливия берет у Томаса сигарету, нюхает ее и сразу же отдает. Очевидно, она уже видела такие сигареты.

— И?

— Что это такое? — спрашивает Чарли.

— Вы не пробовали ее курить?

— Нет.

— И вы тоже, мистер Аргайл?

Томас качает головой, удерживая ее взгляд:

— Я испугался.

— Попробуйте, — говорит она. — Насколько я понимаю, действие их длится недолго.

Вновь Томас достает спичечный коробок, вновь колеблется. Его кровь восстает против этого запаха. Или все-таки нет? В его страх вплетена тонкая нить желания.

И вновь вмешивается Чарли.

— Я попробую, — заявляет он. — Раз Ливия говорит, что они безвредны, я сделаю это.

Голова девушки дергается, как будто она хочет отговорить его; затем Ливия принимает другое решение.

— Хорошо, мистер Купер. Я подержу спичку.

Купер берет у Томаса сигарету, Ливия дотягивается до коробка. Когда она смотрит на Чарли, на ее лице возникает странное выражение. Так смотрит Ренфрю, задавая кому-нибудь из самых смышленых учеников особенно трудный вопрос. Смотрит с надеждой. Но в то же время предвидит неудачу.

Ливия и Чарли превращают Томаса в зрителя. Ему это не нравится, однако он не вмешивается. Тем временем Чарли подносит кончик сигареты к пламени. Он делает вдох, кашляет, выдувает сероватое облачко, затягивается еще раз.

— И… что вы чувствуете? — спрашивает Ливия.

Чарли отвечает очень быстро:

— Я чувствую себя нормально. Так же, как и раньше. Хорошо, — тут же добавляет он. — Мне очень хорошо.

Он встает с кресла и начинает ходить по комнате. Ливия больше не смотрит на него — она обращается к своим рукам, сложенным на коленях, как для молитвы. Слова звучат так кротко, что смысл их не сразу понятен:

— Мама говорит, что эти сигареты делают мальчиков «влюбчивыми». Девочек тоже, но, думаю, она имела в виду нечто анатомическое.

Чарли хмурится, услышав это, отворачивается от всех и кружит по комнате еще быстрее.

Обеспокоенный Томас догоняет его.

— Что с тобой?

Он кладет руку на плечо Чарли. Тот стряхивает ее с внезапной яростью, подступает вплотную к Томасу, прижимается лбом к его лбу.

— Что со мной? — Он говорит весело, но в его голосе слышится надрыв, который Томасу совсем не нравится. — Со мной все хорошо, отлично, как никогда. — Чарли надавливает на Томаса всем своим весом, заставляя отступить на шаг. — Ты бы тоже сделал затяжку.

Что-то новое появляется в глазах Чарли, когда он переводит взгляд с Томаса на Ливию. Что-то непристойное, двусмысленное — это совершенно несвойственно Чарли, и на мгновение кажется, что перед ними кто-то другой.

— И вы тоже, мисс Жеманность. Вам это совсем не помешало бы.

Чарли поднимает руку с сигаретой к губам. Томас выбивает сигарету до того, как друг успевает затянуться. В следующее мгновение он уже прижат к стене. Сила, с которой Чарли толкнул его, удивляет Томаса, вышибает из него дух: это освобожденный Чарли, его сильное юное тело скинуло оковы. На протяжении трех сердцебиений они смотрят друг другу в глаза.

Потом возвращается настоящий Чарли. По-другому не скажешь. В чертах лица опять проступают свойственные ему доброта и терпение. Они оседают вокруг глаз, загибают уголки губ. В следующую секунду на смену им приходит стыд. Чарли наклоняется к тлеющей сигарете, отщипывает кончик и сминает ее в кулаке. Ливия замечает:

— Это все равно что выбросить чистое золото.

Но Чарли думает о другом.

— Я не дымил, — говорит он.

Еще не договорив, он чувствует, как по телу пробегает дрожь. Он сует руку под рубашку, а когда вынимает обратно, видит, что ладонь чем-то измазана. Это не сажа и не дым, а нечто среднее: черное жирное пятно, из которого струится тонкий ручеек тумана. Буквально через миг оно будто вспыхивает огнем, и из руки Чарли мгновенно вырывается смолисто-черный клуб дыма. Образуется сажа, белая и легкая. Она осыпается у ног Чарли крошками мела.

— Чистое золото… — повторяет Томас. — Значит, это дорогие сигареты?

Ливия кивает:

— Мне так говорили.

— Кто их делает? Те же, кто производит леденцы?

Она отрицательно мотает головой:

— Нет. Леденцы — это правительственная монополия. Раньше ею совместно владели три или четыре семьи, а потом ее выкупили Спенсеры. А вот это… — она направляет палец на сигарету, — незаконно. Официально таких сигарет даже не существует. Никто не знает, откуда они берутся, как их изготавливают.