Александр Басов - Союз Верных — Остгренц (СИ)

— Интересно, — прошептал Берхард, — сосна. Похоже, что намекали на Кифернвальд.

Он царапнул ногтем по туго намотанной нити, с помощью которой брошь плотно прижималась к древку. Достав свой стилет, архиепископ перерезал нить, и жестянка упала в подставленные ладони командира охраны. На том месте древка, где крепилась брошь, было выжжено клеймо в виде дракона.

— Почему не доложили о случившемся раньше?

— Донесение я составил и сразу же отослал в службу охраны. Там мне сказали, что склонны считать происшествие мелким хулиганством.

— Вам раньше встречался подобный символ?, — спросил архиепископ.

— Так точно. Это герб господина барона. Он присутствует на его одежде.

— Скажите, это обычное дело, маркировать, таким образом, снаряды для метательного оружия? Я в этом не слишком хорошо разбираюсь.

— Если кузнец делает наконечники болтов на заказ, — со знанием дела ответил командир охраны, — то иногда ставит на них клеймо заказчика. Древки никто специально не клеймит. Чаще всего оперение особого цвета делают. Оперение заметнее, а древко и сломаться может.

— А здесь никаких меток на наконечнике я не вижу. — сказал архиепископ, повертев в руках болт. — Что вы вообще про него скажете?

— У военного болта форма наконечника совсем другая. И железо покрепче. Хороший наконечник так не сомнётся от удара в камень. Это тренировочный болт. С такими иногда соревнуются на дальность выстрела.

— Понятно. А как, по-вашему, он попал в монастырь?

— Наверное, хотели плен… вашему личному гостю знак подать. — предположил командир охраны. — Стрелять могли с крыши какого-нибудь высокого здания, чтобы на вершину башни было проще болт закинуть.

— Это сложно сделать с первого раза?

— Если стрелок опытный, и ветер учтёт, то можно и с первого.

— Ходить по городу с таким оружием — значит привлекать к себе лишнее внимание, — произнёс архиепископ, задумчиво водя пальцем по контуру клейма в виде дракона.

— Вовсе нет. Болт лёгкий. Достаточно небольшого арбалета с прочной дугой. Его под плащом или накидкой нетрудно спрятать.

— Спасибо. — поблагодарил Берхард, поднимаясь со стула. — Вы мне очень помогли. Я собираюсь пообщаться с господином бароном. Велите отворить дверь.

От посетителей апартаменты отделяло зарешёченное с обеих сторон пространство в четыре фута. Со стороны личного гостя архиепископа, прутья решётки располагались чаще, чтобы просунуть сквозь них руку было невозможно. На этом настоял сам Берхард, знавший, что в гневе господин барон подобен раненому вепрю и в попытках вырваться, легко мог получить травму. Приходилось учитывать и его физическую силу, так как менее частая решётка могла не выдержать мощного натиска. Предусмотрительность оказалась не лишней. Стремясь обрести свободу, Трогот ломал стулья и обломками ножек пытался расшатать прутья решётки.

Архиепископ был уверен в преданности охраны, но попросил закрыть за собой дверь. Взяв в руки лежавшую здесь же кочергу, он провёл ею по прутьям решётки со своей стороны, что вызвало противный металлический звук. В самый первый день, для привлечения внимания Трогота пытались использовать колокольчик, но барон оскорбился, сказав, что он не прислуга, которую вызывают подобным образом.

Ждать пришлось недолго. Со стороны апартаментов послышались шаги и негромкое мелодичное пение. Увидев лицо посетителя, Трогот хмыкнул, и следующий куплет песенки пропел во весь голос, немного изменив первую строку:

— Меня сам дьявол захватил,

Йо хилле, йо хо хо!

И в ад с собою потащил,

Йо хилле, йо хо хо!

— Доброго дня, — вежливо поздоровался архиепископ. — Да оградит тебя Великая Мать от всех невзгод этого мира.

Это фраза, которой Верные поздравляли друг друга с праздником Заступничества Великой Матери. Барон должен был ответить соответствующим образом, но не стал этого делать. Выразительно глядя на архиепископа, он сказал:

— Передо мной всего одна проблема, от которой Боги ╜— увы — защитить не смогли.

"Не получится разговор, — понял Берхард, — зря я надеялся, что он осознал свои ошибки".

— Вы пришли проведать домашний зверинец, святой отец?, — издевательским тоном поинтересовался Трогот, намеренно игнорируя титул первосвященника. — Спешу сообщить, что ваш питомец в добром здравии, но в прескверном расположении духа. Такая зверушка как я очень плохо переносит неволю.

Понимая бессмысленность дальнейшего разговора, архиепископ решил устроить небольшую провокацию. Достав из кармана жестяную брошку, он неожиданно бросил её Троготу сквозь прутья решётки. Барон был хорошо тренированным воином, и реакция у него оказалась соответствующей. Он схватил брошь, словно пролетавшую перед лицом муху, одной рукой и немедленно раскрыл ладонь для осмотра пойманной добычи.

"Так-так, — мысленно улыбнулся Берхард, внимательно наблюдавший за реакцией Трогота. — Эту вещицу он видит не в первый раз. Актёр из барона никудышный. Всё на лице написано, только успевай читать. Теперь мне ясно, что таинственный стрелок не стал рисковать, и для гарантии, сделал несколько выстрелов промаркированными болтами".

— Забавная вещица, не так ли?, — спросил архиепископ. — Мелкие ремесленники наделали столько таких брошек, что на земле им больше не нашлось места, и они начали валиться прямо с небес.

Сказав это, он развернулся, делая вид, что уходит.

— Постойте, ваше высокопреосвященство, — взволнованно произнёс Трогот. — Это всё, что вы хотели мне сообщить?

— Разумеется. — кивнул Берхард. — Заходил поздравить с праздником. А сейчас меня ждут дела. Всего доброго.

— Постойте. — барон занервничал, нагловатое выражение покинуло его лицо, уступив место озабоченности. — Вы чего-то недоговариваете.

— Это потому, что я и сам не всё пока знаю, — радушно улыбнулся архиепископ. — Когда настанет время, вернусь для проведения очной ставки. Там всё и выясним. Всего доброго.

Слова "очная ставка" заставили Трогота едва заметно вздрогнуть.

— Вина только на мне и больше ни на ком, — сказал он. — Я, в любом случае, первым должен ознакомиться с обвинением, предъявленном моим людям. Таков закон.

— Какая вина?, — вкрадчивым голосом осведомился Берхард. — А-а, ты всё же признаёшь, что не должен был тогда вламываться в монастырь? Не должен был крушить здесь всё, что попадётся под пьяную руку? Не должен был святотатствовать и богохульствовать?

— Я… был… неправ, — выдавил из себя помрачневший Трогот. — Тот, кто хоть раз бывал на моём месте, сможет понять горе отца, потерявшего единственную дочь.

— Кто, как не слуги Богов способны понять и разделить душевную боль. Но ты не этого искал в обители. Ты пришёл сюда с обвинениями, с желанием совершить некое извращённое правосудие, идея которого сформировалась в твоём измученном вином и бессонницей мозгу. Ты почему-то решил, что именно я повинен в пропаже твоей дочери, а заодно и в смерти твоей жены.