Александр Басов - Союз Верных — Энгельбрук (СИ)

Проведать пленника пришли двое. Факел держал в руке высокий хорошо сложенный мужчина, одетый как подмастерье какого-нибудь зажиточного цеха. Так действительно можно было подумать, если бы не его суровое, заросшее бородой лицо. Бледная кожа, приобретшая в свете факела зловещий красноватый оттенок, свидетельствовала о том, что солнце человек последний раз видел очень давно. На таком фоне его тёмные глаза были похожи на два кусочка угля.

"Ничем другим, кроме разбоя, такой тип заниматься просто не может", — решил Ладвиг, которому очень не понравился колючий взгляд незнакомца.

Некоторое время бандит молча разглядывал пленника, потом повернулся к кому-то, державшемуся в стороне от освещённого пространства:

— Этот, что ли, сержант?

Раздалось негромкое постукивание, в дверной проём заглянул тщедушный тип в сером балахоне могильщика. Капюшон на голове не позволял разглядеть лицо, но Ладвиг заметил в его руке костыль и догадался о том, кем был второй посетитель.

— Этот, — еле слышно прошелестел голос хромого.

— Сопляк ещё, а уже выслужился, — неприязненно произнёс бородач, — из благородных, наверное. Мне сказали, что другой гораздо старше, а всё ещё в рядовых прозябает.

"Жив Виланд, — с облегчением подумал сержант, — во всяком случае, пока".

— Тот раньше караулом у Южных ворот командовал, — проявил осведомлённость хромой, — не так давно был разжалован.

— Назови своё имя, звание и должность, — обратился к пленнику бородач.

— Ладвиг, сержант городской стражи Энгельбрука. Инструктор по клинковому оружию.

— Инструктор? А что, старый Хорст разве помер?

— Не знаю. — честно признался сержант. — Я про него слышал, но жив он, или нет, не знаю.

— Это где ж ты успел столько опыта набраться, чтобы людей учить?, — не столько с удивлением, сколько с презрением спросил бандит. Не услышав ответа, добавил: — А здесь чего забыл?

Ладвиг понял, что этот человек немедленно почувствует ложь и решил рассказать всё, как есть:

— Я веду расследование по факту убийства женщины. Подозреваю, что вон тот человек, — сержант указал на хромого, — может помочь в её опознании. Он попытался от нас удрать, хотя причин для этого у него не могло быть никаких. Если только он сам не является нарушителем закона.

Хромой что-то прошипел, а бородач задумчиво произнёс:

— Следствие… Ты, что же, ещё и дознавателем назначен?

— Да. У меня с собой был приказ Магистрата, но ваши… люди его отняли.

Бандит нахмурился, потом пронзительно свистнул, и на этот зов прибежал ещё один обитатель подземелья. Видимо, бородач пользовался большим авторитетом, потому что вновь прибывший понял его с полуслова, кивнул головой и скрылся в темноте. Вернулся быстро, принеся с собой кожаный тубус сержанта. Побывавший в воде пергамент с приказом остался цел и невредим. Ладвиг собирался было прокомментировать текст, но к его немалому удивлению, бородач взялся читать сам. Делал он это неспешно, шевеля губами, будто пробовал слова на вкус, и терпеливо дочитал до конца. Аккуратно свернув пергамент, бандит спрятал приказ Магистрата обратно в тубус, неожиданно швырнув его в камеру к ногам пленника.

— Забирай, — сказал он. — Суши осторожно, чтобы не ссохся. На солнце не выставляй, а то буквы могут выцвести.

— Спасибо, — поблагодарил оторопевший Ладвиг.

Бородач сдвинул в сторону засов и отворил дверь.

— Выходи, — сказал он. — побеседуем в другом месте.

— Арне! Да ты совсем спятил!, — фальцетом завопил хромой, тем самым выдав, что до этого всячески старался изменить свой голос. — Ты собрался его отпустить?

— А что, если так?, — поинтересовался бандит, и от его тона повеяло холодом. — Я не откажу себе в удовольствии лишний раз посмотреть на твою перекошенную от злобы рожу.

Хромой заскрипел зубами так, что, казалось, на этот звук откликнулось эхо.

— Ты…ты забываешься!, — он аж захлебнулся, брызнув слюной, пока выговаривал эти слова. — Да, если бы не я…

— …здесь бы гораздо меньше смердело, — закончил за него бородач и, обращаясь к Ладвигу, сказал: — Ступай вперёд, но шалить не советую.

— Арне!, — хромой постарался придать своему визгливому голосу суровость. — Ты, в который раз, нарушаешь договор!

Свободной от факела рукой бандит придержал сержанта за плечо, а сам повернулся к оставшемуся возле камеры хромому.

— Ты, никак, в суд на меня решил подать?, — ласково спросил Арне, но в его голосе слышалась затаённая угроза.

Видимо, хромой тоже её почувствовал, потому что снова заскрипел зубами и больше не проронил ни слова.

После лёгкого тычка в спину, Ладвиг сделал несколько шагов вперёд, повернул за угол, оказавшись в том самом коридоре, из которого доносились голоса и шум. Похоже, это подземное сооружение действительно когда-то строилось как тюрьма. По обе стороны от центрального прохода располагались одинаковые зарешёченные двери. Вот только размеры камер отличались. Встречались такие, что в них невозможно было вытянуться в полный рост, лёжа на полу, а в других вполне хватало места для обучения фехтованию. В одной из самых просторных камер горели факела, освещая скудный быт разношёрстной компании обитателей подземелья.

Ладвиг мельком насчитал не менее шести человек, устроившихся за столом, или лежавших на криво сколоченных топчанах. Двое из сидевших за столом играли в кости. Перед каждым лежала кучка мелких вещей, среди которых сержант заметил срезанные с его башмаков пряжки. На одном из топчанов одетый в пёстрые лохмотья бандит приподнял согнутую в колене ногу и звучно испускал газы, пытаясь, таким образом, выдать незамысловатый мотив. Ещё пара подобных же оборванцев восторженно рукоплескала исполнителю и даже пробовала подпевать.

На пленника никто из бандитов внимания не обратил, а на проходившем по коридору Арне, каждый из них, хоть на миг, но останавливал настороженный взгляд. Из чего не трудно было сделать вывод, что этот человек являлся главарём банды и держал всех в полном повиновении.

Символично, что бородач выбрал для себя резиденцию, судя по всему, бывшую когда-то комнатой для надзирателей. Помещение располагалось в самом конце коридора и отличалось от камер, прежде всего тем, что имело обычную дверь вместо решётки. Первое, что бросилось в глаза Ладвигу — стоявшая в углу унтер-офицерская полупика. Уже догадавшись, что это не трофей, он окинул помещение взглядом и ничуть не удивился увиденному. Обстановка в комнате была более, чем скромной и состояла из стола с выскобленной добела столешницей, двух табуретов и аккуратно застеленной кровати. Никакого намёка на грязь и беспорядок, с которыми не пытались бороться остальные члены банды.