Джон Толкин - Две крепости

— Здесь не один туннель, — прошептал он с усилием: трудно было не то что говорить, даже дышать. — Поганое местечко!

После этого сначала он справа, потом Фродо слева заметили еще три-четыре таких отверстия, широких и узких, но сомнений в главном пути не было: туннель не сворачивал и по-прежнему вел в гору. Но какой он длины, как долго еще предстоит им по нему тащиться, смогут ли они это выдержать? По мере продвижения воздух становился все тяжелее. И хоббиты чувствовали в кромешной тьме какое-то слабое сопротивление, словно что-то задевает их головы и руки, какие-то мягкие щупальца. Может, подземные растения? Определить в точности было невозможно. Зловоние тоже нарастало, и в конце концов хоббитам стало казаться, что обоняние, к несчастью, единственное оставшееся у них чувство. Час, два, три часа — сколько они провели в этой лишенной света дыре? А может, несколько дней или даже недель? Сэм оторвался от стены и прижался к Фродо, руки их встретились и сплелись, и они продолжали идти вместе.

Наконец Фродо, по-прежнему касавшийся рукой левой стены, обнаружил боковой ход, который был гораздо шире, чем все пройденные ими, и оттуда неслась такая отвратительная вонь и такое ощущение затаившейся угрозы, что Фродо невольно отшатнулся. И Сэм едва не упал, споткнувшись.

Борясь с тошнотой и страхом, Фродо схватил Сэма за руку.

— Наверх! — чуть слышно прохрипел он. — Здесь пахнет хуже всего! Скорее!

Собрав остаток сил и решительности, он потащил Сэма за собой. Тот, спотыкаясь, держался рядом. Один, два, три, шесть шагов... Может, они миновали это ужасное невидимое отверстие, и потому двигаться стало легче, словно чья-то враждебная воля на мгновение отпустила их. Держась за руки, они с трудом продвигались вперед.

Но тут же возникла новая трудность. Туннель раздваивался, и в темноте невозможно было определить, какой проход более широкий и прямой. По которому идти дальше: по левому или правому? Неверный выбор мог означать смерть.

— Куда пошел Голлум? — тяжело дыша, спросил Сэм. — И почему он не подождал нас?

— Смеагол! — попытался позвать Фродо. — Смеагол! — Но голос его замирал, как только слова срывались с губ.

Ответа не было, не было даже эха или малейшего дрожания воздуха.

— На сей раз он ушел насовсем, — пробормотал Сэм. — Я думаю, что именно сюда он и хотел нас привести. Голлум! Если ты когда-нибудь снова окажешься у меня в руках, ты об этом пожалеешь.

Вскоре они обнаружили на ощупь, что левый проход закрыт: то ли это был тупик, то ли его загородил упавший сверху большой камень.

— Здесь нет пути, — прошептал Фродо. — Нужно идти по правому.

— И побыстрее! — задыхался Сэм. — Здесь имеется кое-что похуже Голлума. Я чувствую чей-то взгляд.

Они не прошли и нескольких ярдов, как позади раздался шум, особенно ужасный в тяжелой тишине: бульканье, журчание и протяжный зловещий свист. Хоббиты обернулись, но ничего не увидели. Они застыли, как изваяния, вперившись во тьму, и ждали неизвестно чего.

— Это ловушка! — сказал Сэм и положил руку на рукоять меча. Делая это, он подумал о тьме могилы, в которой раньше лежал этот меч. — Хотел бы я, чтоб старина Том оказался поблизости, — прошептал он.

И вот, в темноте, охваченному черным отчаянием и гневом, нарастающим в сердце, ему показалось, что он видит свет, сперва нестерпимо яркий, как солнечный луч, ударивший в глаза узнику, долго томившемуся в темнице без окон. Потом появились цвета: зеленый, золотой, серебряный и белый. Далеко, как на маленькой картине, нарисованной мастером-эльфом, он увидел Леди Галадриэль, стоящую на траве Лориена, и подарки в ее руках. «А теперь вы, Хранитель Кольца, — услышал он ее голос, отдаленный, но ясный. — Для вас я приготовила это».

Булькающий свист приближался, послышался треск, будто разгибались суставы какой-то твари, медленно двигавшейся в темноте к своей цели.

— Хозяин, хозяин! — закричал Сэм, и жизнь вернулась в его голос. — Подарок Леди! Звездный сосуд! Она сказала, что это будет для вас свет в темных местах. Звездный сосуд!

— Звездный сосуд? — пробормотал Фродо — и как бы очнулся от сна. — Да! Почему я забыл о нем? Свет, когда все остальные огни погаснут! А здесь только свет способен нам помочь.

Медленно рука его протянулась к груди, медленно извлек он хрустальный сосуд Галадриэли. Сначала мерцание было слабым, как восходящая на небе звезда, пробивающаяся сквозь тяжелый восточный туман, но свет его нарастал, и надежда ожила в сердце Фродо. Сосуд вспыхнул, испуская лучи серебряного пламени, словно сам Эарендил спустился сюда с высокого солнечного пути с последним Сильмарилом во лбу. Тьма расступилась, и скоро он сверкал как бы в центре хрустального шара, и даже рука, державшая его, наливалась белым холодным светом.

Фродо изумленно глядел на этот чудесный дар, который он так долго носил с собой, не подозревая о его могуществе. Редко вспоминал он о нем в пути, пока не пришли они в долину Моргула, и никогда не использовал его, опасаясь быть обнаруженным.

— Эйя Эарендил эленион анкалима! — воскликнул Фродо, не понимая смысла произнесенных слов: ему показалось, что в нем заговорил чей-то другой голос, ясный, не тронутый гнилым воздухом подземелья.

Но в Средиземье есть и иные силы — силы ночи, древние и беспощадные. И одна из них, та, что ходит во тьме, услышала эльфийский возглас, прилетевший из глубины времен, и не пропустила его мимо себя, но на сей раз он не заставил ее отступить. Произнося эти слова, Фродо почувствовал навалившуюся на него чью-то злобу, чье-то враждебное внимание. И в тот же миг увидел заслонившие то отверстие, которое только что с трудом они миновали, две большие грозди фасеточных глаз — надвигающаяся угроза наконец-то утратила невидимость. Сияние звездного сосуда, преломляясь, отразилось в тысячах фасеток, но из них полыхнул бледный смертоносный огонь, пламя, разожженное в глубокой яме, наполненной злобными помыслами. Чудовищными и отвратительными были эти глаза, звериные и в то же время полные воли, светящиеся страшной радостью хищника, загнавшего жертву в тупик, откуда той уже не спастись.

Фродо и Сэм, ошеломленные ужасом, медленно попятились, не отрывая взгляда от зловещих глаз, но, как только они шевельнулись, глаза двинулись прямо на них. Рука Фродо дрогнула, сосуд опустился. И тут, будто освободившись от чар, они оба повернулись и побежали. Но, оглянувшись, Фродо похолодел: глаза рванули следом. Запах смерти облаком окружил его.

— Стой! Стой! — отчаянно закричал он. — Бежать бесполезно.

Глаза продолжали надвигаться.

— Галадриэль! — закричал Фродо и, собрав все свое мужество, снова поднял сосуд.

Глаза остановились и на мгновение потускнели, как будто в них появился слабый намек на сомнение. Сердце у Фродо загорелось, и, не думая о том, что делает, глупость это, отчаяние или храбрость, он взял фиал в левую руку, а правой выхватил меч. Жало вспыхнуло в серебряном свете, острое эльфийское лезвие испускало искры, края его горели голубым пламенем. Держа сосуд как можно выше, а меч — прямо перед собой, Фродо, хоббит из Шира, пошел страшным глазам навстречу.