Джон Толкин - Две крепости

Он склонился над телом Пиппина. Хоббит неподвижно лежал на спине, его невидящие глаза были устремлены в небо.

— Черная магия! Какой вред нанес он себе и всем нам!

Лицо волшебника было угрюмым и изможденным. Он взял Пиппина за руку и приблизился к его лицу, прислушиваясь к дыханию. Потом положил ладонь ему на лоб. Хоббит вздрогнул. Глаза его закрылись. Он закричал и сел, в изумлении оглядывая бледные в лунном свете лица собравшихся вокруг него.

— Это не для вас, Саруман! — закричал он пронзительным голосом, отшатываясь от Гэндалфа. — Я пошлю за ним немедленно. Понимаете ? — Он попытался было встать и убежать, однако Гэндалф мягко, но крепко держал его.

— Перегрин Тук! — сказал он. — Вернись!

Хоббит расслабился и лег, вцепившись в руку волшебника.

— Гэндалф! — воскликнул он. — Гэндалф! Простите меня!

— Простить тебя? — сказал колдун. — Прежде скажи мне, что ты сделал.

— Я взял шар и заглянул в него, — проговорил Пиппин, запинаясь, — и увидел что-то очень страшное. Я хотел уйти, но не смог. А потом пришел Он и начал меня расспрашивать. И Он глядел на меня и... и... Это все, что я помню.

— Так дело не пойдет, — строго сказал ему волшебник. — Что ты увидел и что сказал?

Пиппин закрыл глаза и задрожал, но ничего не ответил. Все, кроме отвернувшегося Мерри, молча смотрели на него. Лицо Гэндалфа оставалось жестким.

— Говори! — сказал он.

Тихим, робким голосом Пиппин начал, но постепенно слова его становились яснее и выразительнее.

— Я увидел темное небо, и высокую крепость, — говорил он, — и крошечные звезды. Казалось, это очень далеко, но видно и слышно очень хорошо. Потом звезды исчезли — их закрыли крылатые существа. Мне кажется, они были очень большие. Но в стекле казались похожими на летучих мышей, вьющихся вокруг башни. Их было девять. Одно полетело прямо на меня, увеличиваясь в размерах. Это было ужасно — нет, нет! Я не могу говорить!

Я попытался убежать: мне показалось, что сейчас оно вылетит. Но когда оно закрыло весь мир, сразу исчезло. Потом пришел Он. Он не говорил, я не слышал его слов. Он просто смотрел, и я его понимал.

«Итак, ты вернулся? — выражал его взгляд. — Почему ты не докладывал так долго?»

Я не ответил. Он спросил: «Кто ты?»

Я по-прежнему молчал, но это причиняло мне ужасную боль. И когда Он приказал еще раз, я ответил: «Хоббит!»

И тут Он разглядел меня и рассмеялся. Это был жестокий смех. Меня как будто резало ножами. Я боролся. Но Он сказал:

«Погоди, мы еще встретимся. Скажи Саруману, что это лакомство не для него. Ты понял? Скажи это!»

Он пожирал меня глазами. Я чувствовал, что распадаюсь на кусочки. Нет! Нет! Я не могу больше говорить. Я больше ничего не помню!

— Смотри мне в глаза! — воскликнул Гэндалф.

Пиппин повиновался. Волшебник некоторое время молча удерживал его взгляд. Потом лицо его смягчилось и на нем появилась тень улыбки. Он ласково положил руку на голову Пиппина.

— Хорошо! — сказал он. — Больше ничего не говори! В твоих глазах нет лжи, чего я опасался. Он недолго говорил с тобой. Дурачок ты был, дурачком и остался, Перегрин Тук. Но дурачок честный. Кто-нибудь поумнее на твоем месте, возможно, причинил бы больше вреда. Запомни! Ты и твои друзья спаслись благодаря редкой удаче. Ты не можешь рассчитывать на нее вторично. Если бы он тебя расспрашивал дольше, ты рассказал бы все, что знаешь, на погибель всем нам. Но он был слишком нетерпелив. Ему нужны были не только сведения, ему нужен был ты, немедленно, он хотел не торопясь поговорить с тобой в Башне Тьмы. Не дрожи! Если ты вмешиваешься в дела волшебников, будь готов думать и о таких вещах. Но хватит! Я прощаю тебя. Успокойся! Дела обернулись не так плохо, как могли бы.

Он осторожно поднял Пиппина и отнес на его ложе. Мерри пошел следом и сел рядом с другом.

— Лежи и отдыхай, если можешь, Пиппин, — сказал Гэндалф. — Верь мне. Если снова почувствуешь зуд в руках — скажи. Я позабочусь о тебе. И ни в коем случае, мой дорогой хоббит, больше не суй мне камней под бок! Теперь ненадолго я оставлю вас вдвоем.

С этими словами Гэндалф вернулся к остальным, которые по-прежнему в тревожной задумчивости стояли вокруг камня из Ортанка.

— Опасность пришла ночью, когда мы меньше всего ждали ее, — сказал Гэндалф. — Мы едва спаслись!

— Как хоббит Пиппин? — спросил Арагорн.

— Думаю, все будет хорошо, — ответил Гэндалф. — Он недолго подвергался испытанию. К тому же у хоббитов поразительная способность к восстановлению. Воспоминание об этом ужасе скоро сотрется из его памяти. Может быть, слишком скоро. Не возьметесь ли вы хранить Камень Ортанка, Арагорн? Это опасное поручение.

— Конечно опасное, — согласился Арагорн. — Но я возьму его по праву. Ибо, несомненно, это палантир из сокровищницы Элендила, доставленный сюда Королями Гондора. Мой час приближается. Разумеется, я возьму его.

Гэндалф взглянул на Арагорна и затем, к удивлению остальных, поднял завернутый Камень и, поклонившись, протянул его Арагорну.

— Примите его, Повелитель! — сказал он. — В залог всего остального, что должно быть возвращено вам. Но если я вправе советовать, не используйте его — пока! Будьте осторожны!

— После стольких лет ожидания и надежды не станешь торопиться и проявлять неосторожность, — ответил Арагорн.

— Не споткнитесь в конце пути, — заметил Гэндалф. — И храните эту вещь в тайне. Это касается и всех остальных! Прежде всего хоббит Перегрин не должен знать о том, где находится этот Камень. Зло, использовав его как посредника, может прийти вновь. Ибо, увы, он держал его и глядел в него, а этого нельзя было допускать! Он не должен был притрагиваться к нему в Исенгарде, надо было мне действовать там чуть быстрее. Но мои мысли были заняты Саруманом, и поэтому я не сразу догадался о природе Камня. Потом я устал, и, когда лежал в задумчивости, сон овладел мной. Теперь я знаю!

— Да, не может быть сомнений, — сказал Арагорн. — Теперь мы знаем, как осуществлялась связь между Исенгардом и Мордором. Многое объяснилось.

— Странными силами обладают наши враги, и странной слабостью! — сказал Теоден. — Но уже давно было сказано: часто зло вредит злу.

— Так бывало не однажды, — согласился Гэндалф. — Но на сей раз нам просто удивительно повезло. Может, этот хоббит спас меня от грубой ошибки. Я раздумывал, не попробовать ли воспользоваться этим Камнем самому. Если бы сделал это, я открылся бы Ему. Я не готов к такому испытанию. И, возможно, не буду готов никогда. Но даже если бы у меня хватило сил отшатнуться, было бы губительной ошибкой дать Ему просто увидеть меня. Время раскрывать тайны еще не пришло.

— Думаю, этот час приближается, — заметил Арагорн.

— И все-таки еще не пробил, — настоял Гэндалф. — У Врага еще остается некоторое сомнение, которое мы должны использовать. Он — теперь это ясно — думает, что Камень находится в Ортанке, а стало быть, и хоббит там же, и посмотреть его в глубину шара заставил не кто иной, как Саруман. Пройдет некоторое время, прежде чем Враг поймет ошибку. Мы должны использовать это время. Мы были слишком медлительны. Нужно торопиться. И по соседству с Исенгардом — не лучшее место для нашего отдыха. Я немедленно выезжаю вперед с Перегрином Туком. Для него это лучше, чем лежать во тьме в то время, когда остальные спят.