Джон Толкин - Две крепости

— Мне бы знать это раньше, — сказал Пиппин. — Я ведь представления не имел о том, что делаю.

— Нет, имел, — возразил Гэндалф. — Ведь ты знал, что поступаешь неправильно и глупо. И ты говорил себе об этом, но не смог справиться с собой. Я не рассказывал об этом раньше, потому что, только обдумав случившееся, сам понял все до конца. Но даже если бы я рассказал раньше, это не уменьшило бы твоего желания, не укрепило бы твоей воли к сопротивлению. Наоборот! Нет, нужно было обжечься, чтобы научиться чему-то.

— Да, — сказал Пиппин, — если бы сейчас передо мной положили все Семь Камней, я закрыл бы глаза и сунул руки в карманы.

— Хорошо! — отозвался Гэндалф. — Надеюсь, что так оно и есть.

— Но мне хочется узнать... — начал было Пиппин.

— Помилуй! — воскликнул Гэндалф. — Если твою любознательность можно утихомирить, только отвечая на твои вопросы, я проведу за этим занятием остаток своих дней. Что еще тебе не терпится узнать?

— Названия всех звезд и всех живых существ и всю историю Средиземья, и небес, и морей, конечно же! — засмеялся Пиппин. — На меньшее я не согласен. Но я не тороплюсь. Сегодня мне хочется узнать лишь о Черной Тени. Я слышал, вы назвали ее «вестником Мордора». Кто это? Что он может делать в Исенгарде?

— Это Черный Всадник на крыльях, назгул! — ответил Гэндалф. — Он должен был унести тебя в Башню Тьмы.

— Но он не мог явиться за мной, — запинаясь проговорил Пиппин. — Разве он знает, что я...

— Конечно нет, — сказал Гэндалф. — От Барад-Дура до Ортанка по прямой больше двухсот лиг, и даже назгулу требуется несколько часов, чтобы пролететь такое расстояние. Но Саруман, несомненно, заглядывал в камень, посылая в набег орков, и в Барад-Дуре известно больше его тайн, чем он думает. Вестник был послан, чтобы узнать, что он делает. А после случившегося этой ночью прилетит другой, и, я думаю, скоро. Так Саруман оказался зажатым в тисках, в которые сам сунул руку. У него нет пленника, чтобы отправить его в Мордор. У него нет Камня, он не может видеть и отвечать на вызовы. Саурон решит, что Саруман отпустил пленника и отказывается использовать Камень. Саруману не поможет, если он расскажет вестнику всю правду, потому что, хотя Исенгард и разрушен, Саруман цел и благополучно сидит в Ортанке. Поэтому, хочет он того или нет, все равно будет выглядеть мятежником. Он отверг мое предложение, а ведь оно было для него единственным выходом. Что он будет делать в таком положении — не представляю. Пока он сидит в Ортанке, у него хватит силы сопротивляться Девяти Всадникам. Во всяком случае, он может попытаться. Он может даже захватить назгула или, к примеру, убить существо, на котором назгул летает по воздуху. В таком случае пусть Рохан бережет своих лошадей!

Но я не могу сказать, какие последствия это будет иметь для нас. Возможно, планы Врага будут нарушены или исполнение их задержится из-за его гнева против Сарумана. Возможно, он узнает, что я стоял на ступеньках Ортанка вместе с хоббитами. Или что потомок Элендила жив и находится со мной. Если Змеиный Язык не введен в заблуждение оружием Рохана, он запомнил Арагорна и объявленный им титул. Этого я и опасаюсь. Итак, мы летим от одной опасности навстречу другой, еще большей. Каждый миг Обгоняющий Тень приближает нас к Земле Тени, Перегрин Тук.

Пиппин ничего не ответил, лишь плотнее завернулся в плащ, как будто ему неожиданно стало холодно. Под ним летела серая земля.

— Смотри! — сказал Гэндалф. — Перед нами открываются долины Вестфолда. Вот та черная тень — вход в долину Глубокую. На этом направлении лежат Агларонд и Блистающие пещеры. Не спрашивай меня о них. Спроси Гимли, когда мы встретимся вновь, — вот тогда и получишь по-настоящему подробный ответ. Сам ты не увидишь этих пещер, по крайней мере на этот раз. Скоро они останутся далеко позади.

— Я думал, мы остановимся в Пропасти Хельма! — сказал Пиппин. — Куда же мы направляемся?

— В Минас-Тирит, прежде чем его окружат волны войны.

— Ох! А это далеко?

— Лиги и лиги! — ответил Гэндалф. — Втрое дальше, чем жилище короля Теодена, которое находится более чем в ста милях к востоку. Обгоняющему Тень придется бежать долго.

Мы будем скакать до рассвета. Осталось несколько часов. Потом даже нашему чудесному коню потребуется отдых. Надеюсь, мы отдохнем в Эдорасе. Спи, если можешь. Первые лучи дня мы увидим отразившимися от золотой крыши дома Эорла. А еще через два дня ты увидишь пурпурную тень горы Миндолуин и белые в утреннем свете стены башни Денетора.

Вперед, Обгоняющий Тень! Беги, быстрейший, беги так, как ты никогда не бежал раньше. Мы приближаемся к земле, где ты вырос, где тебе знаком каждый камень. Беги! Вся наша надежда — на скорость!

Обгоняющий Тень поднял голову и громко заржал, как будто рог протрубил над полем битвы. И устремился дальше вперед. Искры сыпались из-под его копыт, и ночь отлетала назад.

Засыпая, Пиппин испытывал довольно странное чувство: как будто он и Гэндалф неподвижны, а земля с шумом ветра поворачивается у них под ногами.

Ну, хозяин, в трудном мы положении, это уж точно, — сказал Сэм Гэмджи.

Он уныло, с опущенными плечами, стоял рядом с Фродо и, прищурившись, вглядывался в сумрак.

Был третий вечер с того дня, как они убежали от товарищей, если, конечно, они правильно сосчитали: друзья почти утратили ощущение времени, когда карабкались и пробирались среди голых склонов и скал Эмин-Муила. Иногда они возвращались, обнаружив, что на выбранном направлении дальше пути нет; иногда выяснялось, что они идут по кругу и вернулись на то же место, где были несколько часов назад. Но в конечном итоге хоббиты упрямо пробивались на восток, держась как можно ближе к внешнему краю этой необычной, запутанной, холмистой страны. Несколько раз Фродо и Сэм обнаруживали, что внешний край, крутой и высокий, совершенно непроходим и глядит на расстилающиеся далеко внизу равнины, а за его неровным гребнем лежат серовато-синие болота, где ничто не двигается и даже птиц не видать.

Хоббиты стояли теперь на краю высокого, голого и мрачного утеса, чье подножие было окутано туманом. За ним тянулось неровное плоскогорье, над которым низко нависали быстро несущиеся по небу облака. Холодный ветер дул с востока. Ночь собиралась на бесформенных землях, лежащих перед ними; болезненная зелень болот местами переходила в мрачный бурый оттенок. Далеко по правую руку Андуин, совсем недавно весело блестевший в лучах солнца, теперь терялся в тени. Но беглецы не смотрели ни на Реку, ни на Гондор, ни на земли людей, где находились их друзья. Глаза хоббитов были устремлены на юго-восток, где в сгущающейся ночи едва виднелась темная линия, словно далекая полоска неподвижного дыма. Вновь и вновь крошечная красная искорка вспыхивала там, на краю земли и неба.