Джон Толкин - Две крепости

— Я возьму с собой Эомера и десять всадников, — сказал король. — Они выедут со мной на рассвете. Остальные могут отправиться с Арагорном когда угодно.

— Как хотите, — согласился Гэндалф. — Но постарайтесь как можно скорее добраться до убежища в холмах — до Пропасти Хельма.

В это мгновение их накрыла тень. Яркий лунный свет внезапно чем-то затмило. Несколько всадников закричали и, скорчившись, прикрыли руками головы, словно опасаясь удара сверху: слепой страх и смертоносный холод сковали их. Закрывшись, они взглянули вверх. Большая крылатая тень пролетела под луной как черное облако. Она развернулась и помчалась на север, передвигаясь быстрее любого ветра в Средиземье. Звезды гасли за ней. Тень растаяла.

Всадники стояли окаменев. Гэндалф, тоже неподвижный, опустив руки и сжав кулаки, смотрел вверх.

— Назгул! — воскликнул он. — Посланник Мордора. Буря приближается. Назгул пересек Реку. Вперед! Ждать рассвета нельзя! Пусть быстрые не ждут медлительных! В путь!

Он кинулся подзывать Обгоняющего Тень. Затем, подбежав к Пиппину, Гэндалф поднял его на руки.

— На этот раз ты поедешь со мной, — сказал он. — Обгоняющий Тень покажет все, на что способен.

И он бросился к тому месту, где спал. Чудесный скакун уже стоял здесь наготове. Забросив на плечо маленький сверток со всем своим багажом, волшебник вскочил верхом. Арагорн поднял Пиппина, посадил его перед Гэндалфом и закутал в плащ и одеяло.

— Прощайте! И скорей поезжайте за мной! — воскликнул Гэндалф. — Обгоняющий Тень, вперед!

Конь тряхнул головой. Его летящий хвост мелькнул в лунном свете. Он устремился в ночную мглу и исчез, как ветер с северных гор.

— Ничего себе спокойная ночь! — сказал Мерри Арагорну. — Некоторым удивительно везет. Некоторые не желают спать, а хотят ехать с Гэндалфом — так все и получается. И это вместо того, чтобы превратиться в камень и стоять тут, чтобы другим неповадно было.

— А если бы не он, а вы подняли шар, — что тогда? — спросил Арагорн. — Не причинили бы вы больших неприятностей. Кто знает... Но, боюсь, теперь вам предстоит ехать со мной. Прямо сейчас. Собирайтесь и захватите то, что оставил Пиппин. И, пожалуйста, побыстрее!

Обгоняющий Тень летел по равнине, не нуждаясь ни в подстегивании, ни в управлении. Прошло меньше часа, а они уже достигли брода и переправились через реку Исен. Перед ними темнела могила всадников.

Пиппин чувствовал себя лучше. Ему было тепло, а ветер, дующий в лицо, освежал. Он был с Гэндалфом. Ужас Камня и отвратительной тени под луной отступил, словно все это происходило во сне. Хоббит глубоко вздохнул.

— Я не знал, что вы ездите прямо на спине лошади, Гэндалф, — сказал он. — У вас нет ни седла, ни уздечки.

— Обычно я езжу не так, — ответил Гэндалф. — Но Обгоняющий Тень не признает упряжи. Он скачет сам, и этого достаточно. Следить, чтобы всадник не свалился, — его дело.

— Быстро ли он скачет? — спросил Пиппин. — У него такой ровный ход!

— Он бежит сейчас быстрее любой лошади, — ответил Гэндалф, — но это не предел для него. Здесь мы двигаемся в гору и препятствий больше, чем у реки. Но смотри, как приближаются Белые Горы. Вон там, как черные точки, видны пики Трихирна. Вскоре мы достигнем развилки, откуда дорога идет в глубокое ущелье, где два дня назад происходила битва.

Пиппин некоторое время молчал. Он слышал, как Гэндалф что-то тихонько напевает на разных языках. Наконец волшебник запел песню, которую Пиппин смог понять. Несмотря на шум ветра в ушах, он разобрал несколько строк:

— О чем это, Гэндалф? — спросил Пиппин.

— Я просто вспоминал некоторые предания старины, — ответил волшебник. — Хоббиты, наверно, забыли их, если и знали когда-нибудь.

— Нет, не совсем забыли, — возразил Пиппин. — И у нас есть много своих преданий, которые вас, возможно, не заинтересуют. Но такого я никогда не слышал. Что означают эти семь звезд и Семь Камней?

— Так называют палантиры, принадлежавшие королям древности, — ответил Гэндалф.

— А что это такое?

— Слово «палантир» означает «тот, что смотрит далеко». Камень Ортанка — один из них.

— Значит, он не сделан... Не сделан... — Пиппин запнулся. — ...Врагом?

— Нет, — сказал Гэндалф. — И не Саруманом. Это не под силу ни тому ни другому. Палантиры происходят из Эльдамара. Сделали их нолдеры. Сам Феанор, возможно, изобрел их так давно, что это время не может быть измерено годами. Но нет ничего, что Саурон не смог бы обратить во зло. Увы Саруману! В этом была причина его падения, как я сейчас понимаю. Любому опасно пользоваться изобретениями, превосходящими его возможности. Но Саруман попытался это сделать. Глупец! Он хотел сохранить палантир в тайне и использовать лишь для себя. Он никогда не говорил о Камне с членами Совета. Мы не задумывались о судьбе палантиров. Люди о них совершенно забыли. Даже в Гондоре это была тайна, известная лишь немногим. В Арноре память о чудесных Камнях сохранилась лишь в песнях дунаданов.

— Для чего использовали их люди древности? — поинтересовался Пиппин, обрадованный и удивленный готовностью, с которой волшебник отвечал на его вопросы.

— Чтобы видеть далеко и обмениваться мыслями друг с другом, — объяснил Гэндалф. — Благодаря им они долго объединяли и охраняли королевство Гондор. Они установили эти Камни в Минас-Аноре, в Минас-Итиле и Ортанке, в Кольце Исенгарда. Главный палантир находился в Звездном Куполе в Осгилиате до его разрушения. Три остальных были далеко на Севере. В доме Эльронда говорят, что они находились в Аннуминасе и на Амон-Суле, а Камень Элендила был в Башне Холмов — той, что смотрит на Митлонд в заливе Луне, где лежат большие корабли.

Каждый палантир мог отвечать другим, но все они были открыты для находящегося в Осгилиате. Похоже, Ортанк выстоял в буре времени и сохранил свой палантир. Но один он способен лишь на то, чтобы видеть маленькие изображения далеких предметов и далеких дней. Несомненно, он был очень полезен Саруману, но, похоже, тот этим не удовлетворился. Он смотрел все дальше и дальше, пока не достиг взглядом Барад-Дура. Здесь его и поймали!

Никто не знает, где погребены или затоплены Камни Арнора и Гондора. Но по крайней мере одним из них овладел Саурон и приспособил для своих целей.

Я думаю, это Камень Итила, потому что Саурон давно захватил Минас-Итил и обратил его во зло. Теперь он называется Минас-Моргул.

Легко понять, как был пойман и удержан блуждающий взгляд Сарумана, как ею убеждали, а когда убеждение не действовало, заставляли. Укусивший был укушен сам, ястреб попал в когти к орлу, паук запутался в стальной паутине! Уже давно он вынужден был постоянно приходить к Камню для докладов и допросов, для получения приказов, и Камень Ортанка теперь так настроен на Барад-Дур, что всякий, взглянув в него, устремляет свой взгляд и разум туда. И как он притягивает к себе! Разве я не чувствовал этого? Даже сейчас сердце мое стремится к Камню, мне хочется испытать свою волю, проверить, смогу ли я устоять против него. Как хочется взглянуть на далекие моря и на времена прекрасного Тириона, увидеть за работой Феанора во времена, когда еще цвели Белое и Золотое Деревья! — Гэндалф вздохнул и замолчал.