Джон Толкин - Две крепости

Фродо посмотрел вниз на дорогу. Сейчас, во всяком случае, на ней никакого движения не наблюдалось. Но какое-то злое, тревожное напряжение висело в воздухе, как будто на дороге действительно могли находиться невидимые существа. Фродо поежился и снова взглянул на далекие башни, погруженные в ночь. Журчание ручья казалось теперь холодным и жестоким — голос Моргулдуина, оскверненного ручья, вытекающего из Долины Духов.

— Что же делать? — спросил Фродо. — Мы шли долго. Может, поищем убежище на ночь?

— Нечего прятаться в темноте, — ответил Голлум. — Днем хоббиты должны теперь прятаться, да уж, днем.

— Послушай, — сказал Сэм. — Мы должны немного отдохнуть. Даже если нам придется встать среди ночи — и тогда еще останется достаточно темных часов, чтобы совершить длинный переход, если ты знаешь дорогу.

Голлум нехотя согласился, но потянул их обратно в лес. Он ни за что не хотел отдыхать на земле возле такой «злой дороги», и после недолгого спора они все взобрались на большой дуб, чьи толстые ветви давали достаточно надежное и удобное убежище. Опустилась ночь — под кронами деревьев стало совершенно темно. Фродо и Сэм немного попили, пожевали хлеба с сухими фруктами, а Голлум немедленно свернулся в комок и уснул. Хоббиты не сомкнули глаз.

Было, должно быть, около полуночи, когда Голлум проснулся: внезапно они увидели, что он смотрит на них своими бледными светящимися глазами. Он прислушался и принюхался, что, очевидно, было его обычным способом определять время ночью.

— Мы отдохнули? Мы хорошо выспались? — сказал он. — Теперь пошли!

— Мы не отдохнули и не выспались, — проворчал Сэм, — но, если нужно, мы пойдем.

Голлум соскочил с ветки, приземлившись на все четыре конечности, хоббиты не спеша последовали за ним.

Спустившись, они двинулись за Голлумом на восток, вверх по темному склону. Ночь была темная, и они с трудом различали стволы деревьев. Идти по неровной земле было труднее, да только Голлума, похоже, это не смущало: он вел через чащобу и заросли ежевики, иногда огибал утес или темную яму, иногда спускался в заросшие кустарником овраги — и выходил из них. Но после каждого спуска противоположный склон оказывался длиннее и круче. И вообще, в основном приходилось двигаться в гору. Когда они во время первого привала оглянулись на лес, который только что прошли, то с трудом различили кроны деревьев, лежавшие чуть более светлой тенью на фоне кромешной ночной тьмы, что медленно наползала с востока, пожирая слабые пятнышки звезд. Позднее заходящая луна вырвалась из-за облака, но ее окружало слепое болезненно-желтое свечение.

Наконец Голлум повернулся к хоббитам.

— Скоро день, — сказал он. — Хоббиты должны поспешить. Плохо оставаться на открытых местах. Торопитесь!

Он пошел быстрее, и они едва поспевали за ним. Начался новый подъем — по склону, заросшему утесником, черникой и низкими колючими кустами. Кое-где встречались гари — следы лесных пожаров. Чем ближе они подходили к вершине, тем чаще и гуще становился утесник. Кусты ею были старыми и высокими, внизу — длинные голые стволы, а вверху — сгустки запутанных ветвей, на которых уже появились желтые цветы, издававшие слабый сладковатый запах. Кусты были такими высокими, что хоббиты не сгибаясь могли пройти под ними. Они шли по длинным сухим проходам.

На противоположном склоне хоббиты остановились и забрались под колючие кусты. Их кривые ветви опускались до самой земли, где через них переваливала цепкая путаница старого вереска. Глубоко внутри здесь было пустое пространство в стропилах мертвых ветвей и стеблей ежевики, под крышей первых листьев и свежих побегов. Здесь они какое-то время лежали, от усталости не способные даже перекусить, и сквозь щели своего убежища наблюдали, как медленно занимается день.

Но наместо дня пришли какие-то коричневые мертвые сумерки. На востоке под низко нависшими облаками виднелось тусклое багровое свечение, меньше всего походившее на алый свет утренней зари. Через кроваво-красную холмистую землю на них хмуро глядели горы Эффель-Дуата: в их подножии лежала густая ночь, а на фоне светлого неба вырисовывались резкие очертания вершин. Справа возвышался большой горный кряж. Черный и мрачный, он уходил на запад.

— Каким путем мы пойдем дальше? — спросил Фродо. — Вон там, за этой черной массой, выход из... из долины Моргула?

— Стоит ли думать об этом сейчас? — заметил Сэм. — Мы ведь не собираемся двигаться днем?

— Может быть, нет, может быть, нет, — сказал Голлум. — Но мы должны поспешить к Перекрестку. Наш путь лежит к Перекрестку, да уж, хозяин.

Красный свет над Мордором погас. Полумрак сгущался, как будто все туманы востока поднялись и клубились вокруг башни. Фродо и Сэм немного поели, потом легли, но Голлум не отдыхал. Он отвергал их пищу, но выпил немного воды и принялся ползать под кустами, принюхиваясь и бормоча. Потом вдруг исчез.

— Охотится, наверное, — сказал Сэм и зевнул.

Была его очередь спать, и скоро он погрузился в глубокий сон. Ему снилось, что он что-то ищет в саду Бэг-Энда, на спине у него тяжелый груз, пригибающий к земле. Вокруг все выглядело заросшим и запущенным, колючие кусты и сорные травы захватили грядки у ограды.

— Работы для меня хватает, но я так устал...

И тут он вспомнил, что ищет.

— Моя трубка! — воскликнул он — и с этими словами проснулся.

Открыв глаза, Сэм удивился, почему лежит под изгородью. В голове мелькнуло: «Трубка все время у тебя в мешке!» Потом он понял, во-первых, что, хотя трубка, возможно, и лежит в мешке, листа все равно нету, а во-вторых, что он в сотнях миль от Бэг-Энда. Сэм сел и огляделся: было темно. Почему хозяин позволил ему спать без очереди до вечера?

— Вы не спали, мастер Фродо? — спросил он. — Который час? Уже поздно.

— Еще нет, — ответил Фродо. — Просто темно. День становится все темнее и темнее. Насколько я могу судить, ты спал около трех часов.

— Интересно, отчего это, — сказал Сэм. — Буря приближается? Если так, то она будет очень сильной. Мы пожалеем, что сидим под изгородью, а не прячемся внизу, в какой-нибудь яме.

Он прислушался.

— Что это? Гром или барабаны?

— Не знаю, — ответил Фродо. — Слышно уже довольно давно. Иногда кажется, что земля дрожит, а иногда просто гудит в ушах.

Сэм оглянулся.

— Где Голлум? — спросил он. — Он не возвращался?

— Нет, — ответил Фродо. — Его не видно и не слышно.

— Терпеть его не могу, — сказал Сэм. — Вот уж с ним я охотно расстался бы! На него было бы очень похоже — пройти столько миль и исчезнуть, когда он нам больше всего нужен. Впрочем, если он вообще может быть чем-нибудь полезен...

— Ты забыл про болота, — сказал Фродо. — Надеюсь, с ним ничего не случилось.