Джон Толкин - Две крепости

— А я надеюсь, что он ничего не замышляет. И надеюсь, что он не попал в чьи-то руки. Потому что, если это случится, нам неприятностей не долго ждать.

В тот же миг снова послышался раскатистый рокот, еще громче, еще глубже. Земля под ногами задрожала.

— Я думаю, неприятности уже начались, — сказал Фродо. — Боюсь, наше путешествие подошло к концу.

— Вполне возможно, — ответил Сэм, — но где жизнь — там надежда, как говорит мой старик. И обычно добавляет: и естественные нужды. Покушайте, мастер Фродо, а потом поспите.

Миновал полдень. Выглядывая из убежища, Сэм видел лишь серовато-коричневый, лишенный теней мир, быстро терявший очертания и цвет. Было душно, но не тепло. Фродо спал беспокойно, ворочаясь и время от времени бормоча во сне. Дважды Сэму показалось, что он слышит имя Гэндалфа. Часы тянулись бесконечно.

Внезапно Сэм услышал у себя за спиной свист — и обернулся. Сзади стоял на четвереньках Голлум, глядя на него светящимися глазами.

— Проснитесь, проснитесь! Вставайте, засони! — прошептал он. — Вставайте. Нет у нас лишнего времени. Нужно идти, да уж, мы должны идти дальше!

Сэм подозрительно уставился на него: Голлум выглядел испуганным и возбужденным.

— Идти сейчас? В чем соль этой шутки? Еще не время. Еще даже не время чаепития, а в приличных местах очень редко не соблюдают времени чаепития.

— Глупости! — свистел Голлум. — Мы не в приличных местах. Время бежит быстро, да уж, быстро. Нет ни секунды. Мы должны идти. Вставайте, хозяин, вставайте!

Он потянулся к Фродо. Тот, неожиданно вырванный из объятий сна, сел и схватил Голлума за руку. Голлум отдернул ее и попятился.

— Оставьте глупости! — свистел он. — Нужно идти. Нет ни секунды!

Больше ничего существенного они от него не добились. Он не сказал, где был и что заставило его так торопиться. Сэма мучили подозрения, и он этого не скрывал, но Фродо ничем не выдавал своих мыслей. Он вздохнул, приладил свой мешок и приготовился идти в сгущающейся тьме.

Голлум очень осторожно повел их вниз по склону. При этом он держался в тени, где это было возможно, и перебегал, согнувшись в три погибели, открытые участки. Но свет был теперь настолько слаб, что даже дикий зверь своим острым глазом скорее всего не приметил бы хоббитов в их серых плащах с капюшонами и не услышал бы их, идущих так тихо, как могут только эти маленькие существа. Ни разу не хрустнув сучком, не прошелестев ни единой травинкой, они прошли и скрылись во мгле.

Около часа молча двигались они цепочкой, угнетенные сумраком и абсолютной неподвижностью и тишиной, лишь изредка прерываемой слабым раскатом грома или боем барабанов в какой-то далекой горной долине. Шли вниз от своего последнего убежища, а потом, повернув на юг, — самым прямым курсом, какой мог выбрать Голлум на пересеченном склоне, простирающемся до самых гор. Вскоре они увидели полосу деревьев, вздымающуюся как черная стена. Приблизившись, невозможно было не понять, что деревья очень старые. Но они по-прежнему тянулись вверх, несмотря на то, что многие вершины были сломаны или засохли, словно буря с ударами молний пронеслась через них, но не сумела ни убить их, ни расшатать их безмерно глубокие корни.

— Вот он и есть, Перекресток, — прошептал Голлум. Это были первые слова, произнесенные с тех пор, как оставили убежище. — Мы должны идти туда.

Повернув на восток, он повел их вверх — и вот она лежит перед ними, Южная Дорога, огибающая внешний край гор и уводящая в большое кольцо деревьев.

— Это единственный путь, — шептал Голлум, — никаких дорог, кроме этой. Нет дорог. Мы должны идти к Перекрестку. Но быстро! И тихо!

Крадучись, как разведчики в лагере неприятеля, они пробрались к дороге и двинулись вдоль нее под серым каменистым откосом. Наконец достигли деревьев и обнаружили, что стоят в широком круге под куполом мрачного неба. Пространство между стволами напоминало широкие арки какого-то разрушенного зала. В самом центре круга сходились четыре дороги. За спиной у хоббитов лежала дорога к Мораннону, дорога перед ними вела далеко на юг, справа была дорога со старого Осгилиата, а за Перекрестком она уходила на восток, во Тьму. По этой, четвертой, дороге им и предстояло идти.

Пронизанный страхом, Фродо остановился здесь на мгновение и вдруг заметил, что стало светлей. Он увидел отблеск на лице стоящего рядом Сэма; повернувшись, обнаружил за арками деревьев дорогу на Осгилиат, прямой лентой убегающую на запад. Там, далеко за печальным Гондором, теперь покрытым тенью, заходило солнце. Его лучи упали на большую сидящую фигуру, неподвижную и торжественную, как большие каменные Короли Аргоната. Годы изъязвили ее, а злобные руки искалечили. Голова исчезла, а на ее место был посажен в знак насмешки округлый, грубо обтесанный камень, на котором рукой дикаря было намалевано улыбающееся лицо с единственным красным глазом в центре лба. На коленях, на высоком троне, по всему пьедесталу было нацарапано множество каракулей — тех, что подлый народ Мордора использует для письма.

Фродо, чье внимание привлек еще один луч, вдруг увидел голову старого короля: она откатилась в сторону от дороги.

— Смотри, Сэм! — удивленно воскликнул он. — Смотри! Корона вернулась к королю!

Глазницы были пусты, борода разбита, но вкруг высокого лба сверкала корона из серебра и золота. Ползучие растения с маленькими белыми цветами, подобными звездам, как бы в знак почтения к павшему королю обвили его голову над бровями, а в расщелинах каменных волос сверкал желтый колосник.

— Их невозможно победить навсегда! — сказал Фродо.

Так же внезапно, как появилось, видение исчезло. Солнце опустилось и пропало — и сразу, будто задули лампу, на землю обрушилась ночь.

Голлум, ухватившись за плащ Фродо, со страхом и нетерпением свистел:

— Идти, идти, нужно идти! Мы не должны стоять здесь. Торопитес-с-сь.

Фродо неохотно повернулся спиной к западу и позволил проводнику вести себя во тьму на востоке. Они миновали кольцо деревьев и пошли вдоль дороги к горам. Эта дорога тоже некоторое время шла прямо, но скоро начала отклоняться к югу, пока не привела прямо под большую скалу, которую они видели на расстоянии. Темная и неприступная, возвышалась она над ними. Обогнув скалу, дорога опять повернула на восток и круто пошла в гору.

Фродо и Сэм с тяжелым сердцем тащились вперед, больше не в силах думать об опасности. Фродо понурил голову: Ноша вновь тянула его вниз. Как только Перекресток остался позади, тяжесть Кольца, почти забытая в Итилиене, вновь начала прирастать. Теперь, ощутив, как круто поднимается дорога под ногами, Фродо устало посмотрел вверх. И тут он увидел то, о чем предупреждал Голлум, — город Духов Кольца, до сих пор скрывавшийся за каменным отрогом.