Терри Гудкайнд - Сердце войны

— Но как может закончиться вечность? — спросила Кэлен. — Она же вечна.

— Взгляни на это с другой стороны: тень существует, поскольку есть некий предмет, который ее отбрасывает. Если тот прекратит существовать, то и сама тень исчезнет. — Ричард покачал головой. — Две противоположные силы — жизнь и смерть — разделены завесой лишь до тех пор, пока все находится в равновесии. Без мира жизни вечность преисподней является противоречием — как тень без предмета, что ее отбрасывает, — а противоречия не могут существовать. Другими словами, как что–то может умереть, если нет такого понятия, как жизнь? Мир смерти зависит от мира жизни, и когда исчезнет один — исчезнет и другой. Без жизни нет и смерти.

— Как подземный мир может погибнуть, — спросила она, — если в нем нет такого понятия, как «конец»?

— Не то, чтобы погибнет — строго говоря, в подземном мире просто нечему умирать — он просто перестанет существовать, словно его никогда и не было. Подобно тени, которая исчезнет, если убрать отбрасывающий ее предмет. Вечное настоящее исчезнет, не оставив никаких следов. — Он откинулся на спинку кресла, постукивая пальцами по столу. — Конечно, если я не помешаю этому.

Чувствуя себя опустошенной, Кэлен сложила руки на коленях.

— Ты умираешь, Ричард. Внутри тебя яд смерти. Как ты сможешь нам помочь, если умрешь?

Некоторое время Ричард раздумывал над ответом, а потом заговорил спокойно, но в то же время решительно.

— Я вплетен в ткань происходящего множеством нитей — пророчеством, своей свободной волей, силой Одена, с помощью которой я не дал случиться худшему. Я не мог не воспользоваться силой Одена. Пророчество стареет и со временем разрушается, его заражают ветви, которые никогда не исполнятся, ветви с ложными или злыми пророчествами. Поврежденное пророчество заражает жизнь силой подземного мира, которая раздирает на части само существование. Волшебники — одаренные люди — стали редкостью там, где раньше были привычным явлением. Сам дар угасает. Те немногие волшебники, что еще остались, практически лишены Магии Ущерба. Мир умирает уже тысячи лет, но мы никогда не понимали этого — или, по крайней мере, не понимали причин. Пророчество — это оберег, указывающий на то, что все движется к забвению. Только я могу это остановить. И я должен это сделать.

Кэлен снова смахнула с лица пот. Чем больше она думала, тем больше видела неразрывных связей, но он все еще не ответил, как собирается остановить это, если умрет.

— Что связывает тебя с Сулаканом? — спросила она.

Он посмотрел на нее из–под своих хищных бровей.

— Я живой мост, позволивший Сулакану пересечь завесу. Кара тоже была живым мостом, но уже для меня. Моя кровь — кровь несущего смерть — вернула мертвеца.

— А Ханнис Арк? Каким образом он замешан?

— Он просто использует обстоятельства в свою пользу, но тем самым запускает определенные события. Насколько мне известно, Сумеречное исчисление может длиться еще целую жизнь, или даже десять жизней. Арк хочет править миром живых, пока не закончится отсчет.

— С какой стати Сулакан помогает ему?

Ричард продолжал смотреть ей в глаза.

— Я был живым мостом, но Сулакану требовался союзник на этой стороне, который создаст необходимые условия для воскрешения императора. Кто–то должен был передвигать шахматные фигуры на этой стороне завесы. Ханнис Арк обладает оккультной магией и глубокими познаниями, необходимыми для такой незаурядной задачи.

Кэлен подняла руки в жесте отчаяния, но тут же снова уронила их на колени.

— Рэд говорила, что Сулакан и Арк — словно две гадюки, в пасти каждой из которых находится хвост другой. Ханнис Арк нуждается в помощи армии полулюдей, чтобы захватить Д′Харианскую империю и править миром жизни, но император уже вернулся в этот мир, так что ему нужно от епископа?

Ричард встретился с ней взглядом.

— Помнишь татуировки, покрывающие все тело Арка?

— Конечно.

Ричард указал на свитки.

— Его татуировки — элементы оккультной магии, изложенные в этих свитках. Они помогли Ханнису Арку вытащить Сулакана из подземного мира.

— Но теперь Сулакан вернулся. Зачем ему терпеть Арка?

Ричард улыбнулся.

— Заклинания в форме татуировок — единственное, что удерживает императора Сулакана в нашем мире. Это его якорь. Вдобавок, эти заклинания стали доспехами Арка, благодаря которым император не может ему навредить. Пока не завершено уничтожение завесы и объединение мира мертвых и мира живых, он нуждается в этих живых заклинаниях, чтобы находиться в этом мире. Они охраняют дух императора и не позволяют скрину вернуть его в мир духов. Если Ханнис Арк погибнет, заклинания утратят свою силу. Моя кровь привела Сулакана в наш мир, но только заклинания Арка удерживают его здесь.

Кэлен моргнула от удивления.

— Значит, если кто–то убьет Ханниса Арка, то тем самым он разделается и с Сулаканом? Может, несколько солдат Первой Когорты… — Кэлен щелкнула пальцами. — Лучники смогут прикончить Арка на плато, когда они с Сулаканом придут осаждать Народный Дворец.

— Их обоих защищает мощная оккультная магия, — прежде чем продолжить, Ричард посмотрел на свиток и отметил большим пальцем какое–то место в тексте. — Только Сердце войны может остановить Сулакана и убить Арка.

Кэлен показалось, что она ослышалась.

— Что?

Вытащив свиток из груды других, Ричард развернул его на столе и указал на какой–то символ.

— Вот этот символ означает «Сердце войны». Свиток гласит, что только один человек способен отправить Сулакана обратно в подземный мир, убить Ханниса Арка и положить конец пророчеству, чтобы запечатать спектральный изгиб и завершить перемещение звезд до того, как Сумеречное исчисление закончит отсчет и всему придет конец. Свиток называет этого человека Сердцем войны.

Кэлен взглянула на него.

— Только не говори, что мы его знаем.

Ричард кивнул.

— Несущий смерть, камешек в пруду и множество других имен, которыми меня называли на протяжении веков. Сердце войны — это древнее название особых боевых чародеев. Им может стать боевой чародей, который вел войну, поднимал меч на врагов в праведном гневе… и еще несколько условий.

— Например?

— Лишь уникальный боевой чародей — истинное Сердце войны. В сердце его полыхает война, но он обладает тем, что ее уравновешивает.

Кэлен нахмурилась.

— Что уравновешивает войну в сердце?

— Любовь к добродетельной женщине. Я несущий смерть, а ты помогаешь моей душе находиться в равновесии, давая мне смысл жизни, показывая, в чем заключается жизнь и ради чего стоит сражаться, наполняя меня любовью к тебе, а значит, и любовью к жизни. Ты моя родственная душа. Ты дополняешь меня, делаешь цельным. Благодаря тебе я могу полностью посвятить себя борьбе за жизнь. Это заставило меня отправиться в подземный мир сражаться за тебя. И это последнее условие, выполнив которое, я стал Сердцем войны. В свитке говорится: только тот, кто добровольно отправится в мир мертвых, чтобы занять место своей любимой, может стать истинным Сердцем войны, положить конец пророчеству и закрыть спектральное перемещение, чтобы направить жизнь по новому курсу и избавить ее от посягательств обитателей подземного мира. Я тот, в чьем сердце полыхает война — боевой чародей — и единственный, кто может предать смерти двух этих гадюк и покончить с пророчеством. Они сражаются ради власти, но я, отчасти из–за своей любви к тебе, сражаюсь за правоту и величие жизни. Вот почему Небесные свитки называют меня Сердцем войны.