Анна Замосковная - Жена из другого мира (СИ)

Точно! Про регламент первого приёма я и забыл.

— А какое наказание полагается за несоблюдение регламента? — Жена нервно сдавила мою руку, но тут я знал, поспешил обрадовать:

— Два золотых. Я заплачу.

— Уже три, — процедил министр.

— А давай мы сразу пару сотен внесём и будем приходить в какой угодно одежде? — воодушевился я. — Могу даже по двойной ставке.

— И казне польза, — поддержала жена.

— И на приёмах веселее будет.

С ужасом оглядев нас, министр глухо произнёс:

— Теперь у нас два Лавентина. Спаси нас Фуфун.

Жена прыснула. Министр хотел что-то добавить, но дверь отворилась, вошёл слуга:

— Вас требует император.

***

Теперь я осознала весь ужас ситуации: меня вели к императору, самому могущественному человеку в государстве.

«За нарушение с одеждой полагается всего лишь штраф, — успокаивала я себя. — И мы можем его заплатить».

Раввер вывел нас в тронный зал, где дамы выстроились по стеночкам и смотрели в пол. Зато мужчины на этот раз внимательно меня разглядывали.

Как и положено по протоколу, я опустила взгляд.

Первым поклонившись, Раввер отступил, открывая меня сидящим на троне.

Послышались судорожный вдох, кряхтение, шуршание ткани и отчётливый щелчок. Очень хотелось взглянуть на реакцию сидящих на троне, но по регламенту я, как не состоящая при дворе, должна смотреть в пол, пока мне не разрешат лицезреть монархов.

Ожидание затягивалось. У меня даже ноги затекли. И руки. Пальцы Лавентина сжимали мою ладонь легко и спокойно, и это придавало уверенности в том, что действительно страшного со мной не случится.

На тронах кто-то закашлялся. Зашептался.

— Ах, да, длорка Бабонтийская, можете поднять взгляд.

С трепетом я посмотрела на возвышение. На массивном троне сидел носатый сморщенный старичок в золотом мундире и разглядывал меня через пенсне. Если бы знала, что император в таком почтенном возрасте, плащиком бы прикрылась, а то вдруг его инфаркт хватит.

Императрице было лет сорок, она тяжело дышала, округлившимися глазами взирая на мои ноги. Сама запакована в платье так, что не понятно, как дышит.

Третий, маленький, трон занимала девушка лет восемнадцати с диадемой в жгуче-чёрных волосах. Она посмотрела мне в глаза со смесью ужаса и изумления.

— Длорка Бабонтийская, — прокряхтел император и наклонился вперёд, чтобы лучше меня разглядеть. — Почему вы в таком виде?

— Хотела показать вам, как выглядят женщины моего мира.

Сзади заохали, императрица стала обмахиваться веером. А я продолжила выбираться из ямы, в которую себя закопала:

— К моему величайшему сожалению, у меня при себе не было одежды, достойной посещения дворца, поэтому пришлось в гардеробе мужа выбрать нечто напоминающее привычный мне наряд. Но штаны — из моего дома. Как вы можете судить по покрою и тому удобству, с каким они на мне сидят, это действительно женская одежда.

— У вас женщины одеваются, как мужчины? — Полушёпотом спросила принцесса.

Императрица недовольно глянула на неё. Не ответить было невежливо, я слегка поклонилась:

— Очень многие. У нас в брюках могут ходить и женщины, и мужчины. Так же наша одежда значительно более откровенна. А платья, которые носят женщины, редко опускаются ниже колена. Так что, полагаю, для спокойствия общества даже хорошо, что я появилась лишь в брюках.

— Это невозможно, — выпалила императрица. — Чтобы женщины добровольно обнажали свои ноги…

— Но аборигенки Черундии обнажают, мама, — тихо вставила принцесса. — А если такое возможно в нашем мире, то стоит ли удивляться, что возможно и в другом?

Императрица залилась краской. Император продолжал рассматривать меня через пенсне, его нижняя губа мерно дрожала.

«Только бы его кондратий не хватил», — взмолилась я.

Сзади, судя по оху и шелесту, кто-то снова упал в обморок. Покосилась на Лавентина: он стоял со скорбным видом, но уголок губы трясся, норовя завернуться вверх, да и нижнюю губу ему постоянно приходилось закусывать.

Ну что, я тоже приняла скорбный вид, только от этого тоже хотелось смеяться. Пришлось закусить губу. Но меня предавали уголки губ. Как не к месту! Наверное, это нервное. От сдерживаемого смеха заныли мышцы живота.

Император запрокинул седую голову и рассмеялся:

— Лавентин, ты нашёл жену себе под стать.

Лавентин расплылся в улыбке:

— Спасибо за высокую оценку моего выбора.

— Ладно, — император махнул пенсне. — Наслаждайтесь вечером. После ужина останься, нам нужно обсудить кое-какие дела.

Взгляд императора стал холодным и серьёзным, он снова надел пенсне и оглядел шокированных гостей. Мы отошли к стеночке. Только теперь поняла, что у меня дрожат коленки — совсем как после педсовета, на котором меня костерили за тройной прокол уха и кожаные штаны с клёпками.

К нам ало-чёрным духом возмездия подступил Раввер. И выражение лица — совсем как у моей школьной директрисы. Только здесь, в отличие от школы, между мной и воплощением порядка встал Лавентин. Приятно как.

— Если император не возражает, я тоже не возражаю, — процедил Раввер. Перевёл пронизывающий взгляд на меня. — Вам повезло. Император хоть и стар, но до сих пор любит созерцать полуодетых девиц.

— Она одета. Раввер, я тут подумал, — Лавентин встал так, чтобы оказаться под прицелом его взгляда. — В свете того, что мужские костюмы оставляет одевшую их женщину как бы не совсем одетой, можем ли мы, мужчины, считаться одетыми?

— А я думал, тебя больше заинтересует, что случилось со старшей Какики.

Лавентин расправил плечи и стал выше, весь оцепенел. Я физически чувствовала охватившее его волнение. И голос у него изменился, исчезла бравада:

— Ты что-нибудь узнал?

— Пришло извещение, когда собирался сюда. Или, думаешь, я бы просто так позволил вам явиться сюда без моей проверки?

Ну всё, этот Раввер — моя директриса и завуч в одном лице. Нащупала неожиданно холодную руку Лавентина и сжала, он стиснул мои пальцы в ответ.

— Что с ней? — напряжённо спросил Лавентин и качнулся к Равверу.

— Раввер! — послышался бас, и к нам подошёл пузан лет шестидесяти в зелёном мундире, косивший на меня глазом через розовый монокль в золотой оправе. — Мне предлагают поспорить, что нас ждёт: твоя отставка или твоя женитьба? — Фыркнув в усы, пузан заговорщически подмигнул. — Ну, что посоветуешь? На что мне ставить?

Раввер поднял расфокусированный взгляд к потолку. Затем повернулся к пузану.

— Я бы посоветовал не заниматься глупостями.

— Ну, дорогой племянник, у тебя всего три дня, чтобы решить, в какую сторону плыть. Поэтому трудно назвать эти ставки глупостью, они как никогда актуальны.

— В таком случае, мне не стоит нарушать честность тотализатора. — Раввер протянул руку, тут же возле неё оказался официант с подносом. — Я же блюститель порядка.