Игра отражений (СИ)

Кристине пришлось куда хуже — ей велели расслабиться, ни о чем не думать. И принялись купать, расчесывать волосы, наносить на лицо маски из грязи, какие-то травяные бальзамы на волосы. Ногти пришлось обрезать, она обломала их о камни. Девушка временами тихо хныкала, получала от Бекки и леди Маргарет уверения, что все хорошо. И мучения продолжались. Вымыть, вытереть, нанести крем, мазь, втереть, растереть, убрать синяки тут и ссадины там.

Все закончилось под утро, вернее, часа за два до рассвета. Четыре часа на сон, но из них два Кристина пролежала, глядя сухими глазами в потолок и ни о чем не думая. Блаженная черная пустота в голове была благословением свыше, иначе она рехнулась бы прямиком перед свадьбой.

Стоило только задремать, как ее разбудил запах кофе:

— Миледи, проснитесь, уже пора.

— Что? О не-е-ет! — Кристина малодушно попыталась зарыться головой под подушку.

— О да, вставайте же, вот ваш любимый напиток, а еще миндальные пирожные от Уолтера и десерт от здешнего повара.

— В Бездну! Хочу еще поспать, — поверх подушки натянули тонкое одеяло лебяжьего пуха.

— Нельзя, пора умываться и завтракать. Ну же, леди Кристина, кофе остывает.

— О-о-о! Бекки, ты тиран… тиранка? Тиранша? — леди Кристина села, покачиваясь с закрытыми глазами, протянула руку за чашкой с кофе. — Как я выгляжу? Кошмар?

— Через час прибудет куафер, — сообщила Бекки. — А выглядите вы чудесно.

— Не лей мне чай с сахаром в уши — я выгляжу как старая жаба на болоте. О-о-о, умыться… Упасть в прохладное море, уйти на глубину…

Бекки только фыркнула и ушла разложить полотенца и приготовить для любимой хозяйки мыло с запахом миндаля, которое та очень любила. Кристина отправилась умываться, затем пить кофе. Потом словно придавило камнем, видимо, слишком много всего случилось. Ни чувств, ни мыслей. Она уселась в кресло, уставилась в стену и перестала реагировать на то, что ее облили по счастью теплым кофе, попытались скормить пирожное, трясли, протирали мокрой губкой. Бекки перепугалась, побежала звать врача к безучастной леди.

Дон Алехандро явился тотчас, осмотрел, подсунул под нос девушке флакон с чем-то едким и мерзко-вонючим, удовлетворенно выслушал несколько предложений, которые леди знать не полагалось, не то, что употреблять, и кивнул:

— Нервное переутомление. Пройдет. После свадьбы советую отправиться на побережье или в горную виллу Саматти, и никаких шумных балов.

Бекки, пока ее леди ошарашенно моргала и беззвучно загибала длиннейшие предложения, отходя от запаха, скормила Кристине пирожные, выпоила кофе. После чего пришли еще три служанки, присланные в помощь, закружились возле Кристины, наряжая ее в белье. Бекки прихватила из шкафа нечто тонкое — Кристина поделилась с Бекки идеей сорочки из одних широких кружев, а та излишней моралью не страдала никогда, — и пошла выяснять, где будет проходить первая брачная ночь, потому как нужно же подготовить для новобрачной то, в чем она выйдет к супругу, когда Бекки снимет с нее платье и расправит прическу.

К полудню невеста была готова к тому, чтобы ехать в собор. Планировалось, конечно, что последние дни перед венчанием все они проведут в столичном особняке Саматти. Но уж как получилось. Придется потерпеть и приехать в столицу сейчас. Как раз ко времени венчания. Благо, от виллы Сан-Марко до, собственно, Сагранзы недалеко, хотя близость столицы совершенно не чувствуется.

— Вы… Вы прекрасны… вы божественны, миледи. Да ваш супруг онемеет, — лепетала Бекки.

Первым делом онемела сама Кристина, созерцая прекраснейшее видение в зеркале.

Белое платье совсем не казалось насмешкой над ее возрастом, скорей уж наоборот, оно подчеркнуло хрупкость и нежную юность невесты. Никто не дал бы ей сейчас ее двадцать два года. Максимум — семнадцать. Аккуратная, изысканная прическа, над которой маэстро шпилек и расчесок трудился, не покладая рук и инструментов, два часа, подчеркивала точеную шею и плечи. Драгоценности — она все же надела подарок Саматти — лишь придавали ей очарования. Зеленые глаза сверкали и искрились, спасибо чудесным каплям донны Изабеллы.

— Это… я? Мне срочно надо выпить чего-нибудь покрепче.

— Леди, но уже пора. Вас ожидают.

Кристина направилась к двери, чувствуя, что парит над полом.

На сей раз коляска была почти закрытой, а не открытым ландо. Видимо, чтобы сберечь невесту от неизбежной пыли, хотя на улице было свежо — ночью прошел дождь. Сесть ей помог лорд Дамайн, вместе с леди Маргарет разместился там же. Он будет вести племянницу к алтарю. Жениха Кристина так и не увидела.

— Я точно не могу сбежать? Уже поздно?

— Ты недалеко убежишь по раскаленной мостовой в тонких туфлях, — отозвалась Маргарет. — Сиди, все будет хорошо. Главное, чтобы твой супруг не надорвался, неся тебя на руках в этом платье, которое весит столько же, сколько и ты.

Кристина пожала плечами: она не ощущала веса платья, скорее всего, у тетушки просто очередной приступ желчности, это пройдет. Кажется, Доминико не слишком нравится ей. Как и сама Кристина не по сердцу герцогу Саматти. Уж это она была в состоянии заметить, да. Ну, ничего, вскоре старшему поколению придется держать при себе свое мнение. И вообще, ругались бы меж собой.

Сердце выстукивало в бешеном ритме: «Скоро-скоро!» Холодели ладони в тончайших кружевных митенках. Кристина с усилием взяла себя в руки — это же свадьба, а не казнь. Они так долго шли к этому, чтобы стать семейной парой.

— Но почему мне так страшно?

Жестом заставив умолкнуть начавшую, было, очередную ехидную реплику, жену, лорд Джон пересел поближе к племяннице, взял ее руки в свои, чуть сжимая.

— Крис, малышка моя, он кусается? — на полном серьезе спросил он.

— Кажется, нет, — озадачилась Кристина.

— Вот и я — нет. А Марго — еще как. Представь, вот стоит сейчас твой жених у алтаря и думает: «Мой Бог, а что, если она кусается?»

— Тетя Маргарет, вы кусали дядю Джона?

Маргарет слегка порозовела:

— Ну… Ничего важного пока не откусила. И вообще, радуйся, что тебя не привязали косой к фамильному топору, который был в руках у моего старшего братца на свадьбе. И что ты не в мешке…

Кристина невольно коснулась уложенных короной волос, представила себе тетушку в мешке, как злющую кошку, и рассмеялась. Впрочем, нервы были на взводе, и смех перешел во всхлипы, она уткнулась лицом в плечо дяди, уже не думая, что будут красными глаза или помнется мантилья и юбки.

— Ну не плачь, милая, все хорошо. Вот увидишь, твоего жениха тоже к алтарю будут толкать всеми силами и следить, чтобы не сбежал. Это какая-то непроизвольная реакция.

Кристина успокоилась, представила себе упирающегося Доминико и помотала головой: картинка вышла неправдоподобной. Скорее уж, жених будет отчаянно зевать в кулак, стараясь делать это незаметно. Служанки, пока готовили ее, успели рассказать, что «юный дон Саматти не спал три ночи, не слезал с седла, пока не нашел» непутевую невесту. С другой стороны, хорошо, что нашел — Кристина вполне могла и не пойти в нужную сторону. А уж что случилось бы с Доминико, обнаружившим в храме тела, но не нашедшим сбежавшую невесть куда невесту, обряженную в черные тряпки?