Игра отражений (СИ)

— Люблю тебя, Марго. Прости меня…

Когда он проснулся, Маргарет уже ушла. Сновали слуги, звучали голоса. Новый день, который, как известно, должен быть лучше прежнего.

====== Глава четвертая ======

Кристиан проснулся довольно поздно, лениво потянулся, чувствуя, что супруга в постели уже нет, и подушка остыла. Видимо, Нико уже занимается делами. Вот позорище-то! А он бока себе отлеживает! Только поднявшись и открыв глаза, он понял, что сегодня почему-то в женской ипостаси. Пришлось вспоминать, что вчера они с Доминико решили закончить день любовью именно в таком раскладе. Идея была Кристиана, ему хотелось, чтобы и муж получил свое заслуженное счастье.

— Так, ладно, а теперь надо вер… — внутри похолодело: родная ипостась не возвращалась.

— Черт! Черт!!! — Кристина напрягала все силы. Безуспешно. — Да не может быть… Я не сменил ипостась после… О, нет!

— Кристо? Что случилось? — в спальню вошел Доминико, неся поднос с двумя чашечками кофе и тостами с медом.

Кристина схватила чашку, запустила ей в стену:

— А угадай!

Сагранзец удивленно приподнял брови, но руку любимой жены, потянувшуюся за второй чашкой, перехватил.

— Прости? Не понимаю.

— Я не могу сменить ипостась. Отдай чашку!

Доминико отпустил ее запястье, но вместо этого притянул к себе и крепко поцеловал.

— Успокойся, Кристо. Все хорошо.

— Что именно хорошо?

— Все. Кристо, то, что ты не можешь измениться, значит, что через положенное время у нас появится ребенок. Это вовсе не последствия ритуала.

— Я знаю! — прорычала Кристина.

— Не злись, mi caro.

— Я не злюсь, я нервничаю.

Доминико просто уложил ее назад в постель и принялся целовать, изгоняя из мыслей и тела любимого существа страх и неуверенность. Нежно, ласково, заставляя забыть обо всем. Кристине было намного приятней нежиться в руках супруга, чем думать о том, что она беременна. По своей же глупости. Что стоило вчера сменить ипостась? Нет же, было лень даже думать, не то, что прилагать сознательное усилие. Но Нико все же добился своего — нервная дрожь улеглась, взамен пришла теплая истома, заставляющая ее потягиваться и льнуть к мужу.

— И я беременна…

— К этому просто нужно немного привыкнуть. Я люблю тебя.

— А я — тебя.

Через пару минут Кристина все-таки вернулась к мыслям о том, что беременность эта — совсем не вовремя. Ведь как раз через неделю назначена аудиенция его величества, а сегодня визит к Дамайнам. Еще и Лекс написал какую-то сумбурную записку, странную и непонятную, просил прибыть в особняк Сент-Клер. Впрочем, пара месяцев на более-менее активную деятельность у них точно есть. Или даже три месяца. А дальше, если это дочь…

— Не бойся, — по-своему истолковал то, что она напряглась и замерла, Нико. — Пройдет немного времени, и ты привыкнешь. И, главное, что я рядом, и буду всегда.

— Да, — Кристина прижалась к нему, преодолевая позорную слабость. — Завтракаем и едем к Лексу?

— Думаешь, сначала к нему? Что там у твоего братца стрястись могло? — Доминико нежно поцеловал ее в уголок губ.

Он не мог насладиться ласками, чувствуя себя просто бездонным колодцем каким-то, которому все мало. Особенно сейчас. С трудом верилось, что в этом великолепном теле, где-то глубоко внутри уже зародилась искорка новой жизни, и он имеет к ней самое непосредственное отношение.

— Зная моего брата — все, что угодно. Зови Джоанну.

Элен угадала со служанкой для Кристиана. Похожая на добрую сонную лошадь Джоанна сразу завоевала симпатию нового хозяина. Быстрая и незаметная тень всегда держала наготове костюм лорда и платье леди, не приносила корсеты, не подсовывала туфли на высоком каблуке, ловко управлялась с прической, чисткой одежды, догадалась расспросить повара о том, что приказывает приносить лорд Сент-Клер в качестве закуски вечером. И во время принятия Кристианом ванны умудрилась не вызвать в том смущения.

— Ну, это как будто Альба меня моет, — признался Кристиан. — Только пол другой. И вид. А так, она же вылитый Альба, добрая, сонная и лошадь.

Доминико посмеивался, но молчал. Когда Элен привела для него камердинера, он сразу понял: это не Анхель. И с Анхелем не сравнится. Не будет больше обстоятельных, задушевных разговоров в свободную минутку, не будет ощущения того, что все желания лорда немедленно становятся известны слуге и исполняются раньше, чем лорд вообще откроет рот. Нет, по приказу этот Николас варил кофе и приносил его в кабинет, быстро выучил вкус маркиза в одежде. Но он никогда не приносил чашку благоухающей бодрости раньше, чем Доминико понимал, что она ему нужна, как это было с Анхелем. Никогда не выкладывал из гардероба то, что, на его взгляд, больше сочеталось бы, лишь то, что приказал сам Нико.

Пока Джоанна одевала и причесывала Кристину, та пыталась хотя б примерно угадать, что могло произойти. На Лекса объявлена «охота»? Он решил прожить всю жизнь холостяком? Первое было куда более правдоподобно. Еще в горах, когда кузены, которых Сент-Клер считал своими братьями, приезжали навестить многочисленную родню, у них не было отбоя от девушек. Особенно, у красавца-Лекса, но и Тео тоже не был обижен вниманием. Другое дело, что вели себя парни довольно скромно. Видимо, тетушка Маргарет негодует, что самый младший из братьев первым вступил в брак. Лекс вот старше на восемь лет, и весьма красив, но красота его какая-то полудикая, впрочем, что еще могло получиться у дяди с тетей? Только вот такой смесок, восхитительный полукровка, в котором чувствуется кровь хайлендеров, их сила и мощь, и утонченность аристократа. Брат был способен сокрушить кулаком дубовую, окованную медью дверь, Крис этому сам был свидетелем. Тео… Ну, Теодор был намного изящнее, уступал брату в силе, зато куда лучше владел языком и искусством интриги.

«Ничего, узнаю, как только приедем», — решила Кристина, поднимаясь.

— Джоанна, мое синее платье, — и отправилась на завтрак.

Так странно было ощущать себя без корсета, но в платье. Черный, расшитый серебром, корсаж пришелся к платью просто восхитительно, подчеркивая не сдавленную корсетом грудь. Бесстыдство, право, сплетники при дворе будут в шоке. А ну и пусть, подумала девушка, подмигнув себе в зеркало, мимо которого проходила.

— Я же красива? — поинтересовалась она у мужа. — Я произведу впечатление на всех?

— Кристо, ты сомневаешься? Никогда не смей сомневаться в собственной красоте. Это твоя сила, способная сокрушить мир и возродить его.

— А может, я хочу услышать от тебя подтверждение, — Кристиана воздавала должное любимой овсянке.

— Для меня нет и не будет никого, кто мог бы хотя бы сравниться с тобой в красоте. Ты сияешь, словно солнце, а ослепленные этим светом глаза не видят больше ничего.