Эрика Легранж - Фрай Уэнсли – борец с нечистью

Волна, кишащая мертвыми насекомыми, стала собираться и уплотняться: каждый мертвый черепок занимал свою ячейку, и происходило сие явление быстро, чтобы уже через несколько минут перед человеком восстало чудовище. Его руки и силуэт огибали цепочки мертвых панцирей, но Фрай не сомневался, что перед ним тот самый Скарабей. Лицо возникло, будто изнутри, от прежнего человеческого уже ничего не осталось кроме черепа: глаза впали вовнутрь, кожа обвисала клочьями, нос сморщился. Но он улыбнулся, и пастор невольно содрогнулся от этой улыбки, отступил на несколько шагов:

— Вот мы и встретились вновь, экзорцист, — заговорил Скарабей, выдавливая из глотки слова, — ты очень живучий, как я погляжу. Не Брахта тебя не убил, ни моя магия.

— Ты тоже, я погляжу, сумел выкарабкаться и завладел заветным лесом, который до того устрашал смертных, — спокойно ответил Фрай, разглядывая неясный силуэт.

Скарабей рассмеялся: застрекотали сотни мертвых насекомых, засвистел воздух сквозь пустые ребра, и зашипело изо рта мертвеца. Пастор спокойно наблюдал, пока его противник тешился собственным превосходством, будто он только что выиграл сражение, только вот смелый экзорцист не смел проигрывать, на кону его жизнь и безопасность близких и подопечных. Он выжидал, пока закончится это представление, на самом деле древний жук еще не забыл каково это быть в виде человека, может давно он и был силачом, только сейчас походил более на жалкую высохшую мумию, которая еще мнила себя всесильной. Фрай носком сапога отпихнул копошащихся тварей, а потом метнул в мертвеца святую воду. Но только она не подействовала, Скарабей удивленно воззрился на бутылочку, что поглотилась в его тело, будто затянуло ту трясиной, а потом перевел взор на человека. Пастор невольно отпрянул. Он и до того мало верил в чудо действие священной воды на древнего чудовища, а теперь в полной мере убедился, что был прав. Потом он поднял свои запавшие глаза и рассмеялся в лицо неудачливому экзорцисту, усматривая в его борьбе комичную суть:

— Смертный, ты хотел убить древнего бога с помощью воды? Ты даже не представляешь, какая магия запечатлена в моих жилах, а бросил какую-то бутылочку в надежде, что я упаду к твоим ногам? — он снова зашелся в противных спазмах, силуэт чуть не разваливался от судорожных подергиваний, а пастор стоял, понурившись.

И снова ползущая армия Скарабея покорно пополняла ряды, наращивая мощь своего повелителя: он возвышался, расширялся в плечах, превращаясь в настоящего могучего великана, пока не достиг полтора человеческих роста. Каждый покорный черепок слился со своим соседом, образуя эластичный силуэт, покрытый чешуйками. Уже не было разницы меж представителями разного рода насекомых, только сплошная масса, украшающая ветхие кости. Скарабей заново обрел руки, ибо те отваливающиеся косточки окончательно потерялись. А человек остался прежним, даже не предполагая, как ему сражаться с этим могучим воином — с мертвым повелителем усопших, призывающим армию покорять все живое. Источник пополнял силы, хотя жук еще не добрался до священной рощи, но он уже пил силы, вытягивая их из земли. Там, где когда-то на месте росли могучие дубы, водившие путников в опасное путешествие, заслоняющие дорогу или путающие тропки, теперь была пустошь и выкорчеванные с корнями стволы деревьев, почерневшими бревнами возлежавшие возле пастора. Фрай сумел сообразить только юркнуть за один такой, прежде чем Скарабей метнул в него свой кулак.

Пастор вжался в корягу, тяжело дыша: резкий прыжок заставил сердце учащенней биться, от чего кровь приливала в голову, а легкие перехватывало от спазмов. Как-то Фрай пренебрег своей защитой, он отправился посмотреть на лес и сообщить дядюшке как тут обстоят дела, но его неуемная натура решила состязаться, за что теперь он лишен всякой поддержки и не успеет уже никого призвать на помощь. Этим и воспользовался Скарабей, он увидел в глазах человек огонек беспечности и обыграл его. Пастор вздохнул, уже в который раз коря себя за беспечность, но теперь надобно либо уносит ноги в неизвестном направлении, либо принять бой, но только как сражаться с Жуком?

Его помыслы хаотично составляли план, а в корягу полетел следующий кулак, до того сильный, что дерево просто разлетелось на бруски, а человек вынужден был резко перебежать к другому укрытию, которые лежали на некотором расстоянии. Скарабей осмотрел место удара и остался недоволен — он ожидал, что разделается с противным экзорцистом раз и навсегда. Но этого не случилось, не всегда ожидания приводят к нужному результату, и наивная овечка враз спасается от смертельной ловушки. Пастор приник к бревну, стараясь вообще не дышать, чтобы его не могли услышать, но сердце предательски колотилось в груди. Человек замер, погрузился в себя, чтобы унять волну страха, нахлынувшего на его. Прежде безрассудство подстегивало Фрая нападать, но теперь он понял, насколько оказался неправ, а сейчас находится в трудном положении.

Скарабей начал поиск человека, поскольку в порыве всепоглощающего самодовольства не заметил, куда юркнул настырный экзорцист. Одно из бревен отлетело в сторонку, Фрая передернуло, когда громадное бревно улетело перышком и приземлилось почти рядышком с его укрытием. Мощное чудовище уже не могло ступать беззвучно, оно ходило так, что содрогалась земля. Кишащая армия вся примкнула к господину, чтобы пополнять его силы, поэтому коряга оказалась свободна от этих черепков, и Фрай тоже застыл на черной, мертвой земле, еще сырой и промерзлой. Но ему не было сейчас холодно, он подрагивал от другого озноба, выбившись прежде из сил. Скарабей его искал:

— Где же ты, смертный человек, думаешь, что тебе удастся скрыться от меня? Я отыщу твою жалкую душонку, куда бы она ни забилась, я выпью твою кровь и поглощу плоть, ты даром тогда не умер легкой смертью, а сейчас возомнил себя непобедимым.

Но это был возглас не только самодовольства, в свистяще-хрипящем голосе проскальзывала еще искорка странной боязни, или все только чудилось экзорцисту. Но, Фрай продолжал прятаться, копя силы или же просто затягивая время, чтобы придумать хоть какой-то план спасения. Он про себя начал молиться Всевышнему, как делал это в самые трудные часы. Только Бог мог уберечь бессмертную душу и тело Он мог спасти. Так горячо молился экзорцист, осознавая, что позабыл свое прежнее призвание — он нес слово Божье, но в последнее время запутался и стал делать ошибки. Его молитвы были услышаны, хотя в первую секунду он понял, что его тайник раскрыт. Скарабей пустил своих шпионов, которые пролезли в самые мелкие щели. Фрай горячо молился, прежде чем ощутил на руке нечто холодное. Открыв глаза, он увидел жука-оленя, опасливо клацающего возле человеческой плоти своими острыми клешнями, экзорцист его брезгливо стряхнул и раздавил сумкой, но тот издал такой визг, который услышали.