Эрика Легранж - Фрай Уэнсли – на службе тайного министерства

Волку оставалось только заскулить, теперь уже волчьим языком пожаловаться на жизнь, враз сменившую русло. Если бы Темзе было дано выбрать свой путь, может она бы не захотела брать начало с возвышенности Котсуолд— Хилс, и протекать вдоль столицы, а выбрала бы другую вершину и обошла мимо все города, чтобы ее воды ежечасно не загрязняли вонючие стоки. А как же быть человеку, что открыл в себе новый дар, но не желает им пользоваться так же, как не желает той минуты, когда этот дар ему насильно вручили. Именно, что вручили, оцарапав кожу. Но самое ужасное, что он не помнит как стал превращаться, не случилось ли то на глазах у многих магов, и не является ли тот отдаленный крик — возгласом о помощи. Может на него уже объявлена охота? Маги министерства не пощадили бы даже самого Веллингтона, превратись он в оборотня в битве при Катр-Бра, ему бы дали добить врагов, а потом враз организовали открытое судебное заседание и упекли в темное подземелье.

Фрай потоптался на месте, с испугом прислушиваясь к звукам извне, опасаясь погони. Его зрение различало шевеление на больших расстояниях, а вот черно-белые оттенки мира вгоняли в тоску. И когда же пройдет его превращение, не проснется ли он утром да еще и нагишом? И куда бежать за помощью, вдруг леди Шерон не поймет и прикажет ловить зверя. При воспоминании об этой женщине всплыли некоторые виденья, и как это он запамятовал их раньше? Вот он сидит в зеркальной комнате и рассказывает даме всю свою жизнь, он говорит только правду, а она внимательно слушает и молчит. Но одно слово заставило ее скривиться и начать говорить — Фрейлин. Как только пастор упомянул об своей возлюбленной, предприимчивая графиня тут же приказала ему забыть ее, возненавидеть ее, и помнить только о ней самой, будто леди-адъютант — единственный светлый образ в сознании пастора. Волк неожиданно открыл глаза, вдалеке послышался сыч. Было уже поздно, и серая сова важно сидела на ветке, около вымокшего хищника, ничуть его не опасаясь. Нет, эта дивная птица вовсе не его знакомая, а жаль, его подруга поняла бы бедного заблудшего экзорциста, доверившего свою жизнь не в те руки. Фрай лапой вытер слезы, которые проступили даже в облике зверя, даже так он мыслит, как человек. И ему вовсе не хочется сейчас куда-то убегать, он не жаждет крови, а только хочет исправить свою ошибку.

Но все равно, он не помнит своего превращения и что натворил, будучи беспамятным зверем? Это нужно выяснить, даже ценою собственной свободы. Оборотень осторожно вышел на проселочную дорогу, сумерки отчасти скрывали его от человеческого взгляда, и надобно было понять, в какой части города он сейчас находится.

Свободный зверь посеменил к ближайшему трактиру с проржавевшей вывеской — «Счастливая подкова». Даже в Дарквудсе постоялый двор был цивилизованней этого сарая. Лондон не настолько прекрасен. Внутри велись довольно громкие разговоры, к подъезду паба невозможно было протолкнуться из-за обилия экипажей. Оказывается, это местное сборище кучеров и теперь они отдыхают после трудного дня. А ведь Фрай может услышать полезные для себя известия, извозчики много чего знают, и любое событие, вроде вырвавшегося на волю лютого зверя, не пройдет мимо их ушей. Оборотень осторожно подобрался к приоткрытым ставням, чтобы обычные люди его не заметили и начал прислушиваться.

Они много шутили, употребляя острые словечки и не стесняясь местных женщин, а те не брезговали обласкать потных, уставших мужчин. И одеты эти женщины были не совсем прилично, а некоторые очень даже неприлично, волк честно прикрыл один глаз, заметив в углу уединившуюся парочку, и снова вспомнил прежнюю ночь и если бы мог, покраснел до кончиков ушей-локаторов.

Один из извозчиков, запивая свое красноречие кислым элем и чертыхаясь на всех барышей, что заламывают за это пойло приличные деньги, вдруг очень громко произнес, чтобы его изрядно опьяневший товарищ не пропустил важное сообщение:

— Ты представляешь, Дик. У нас в городе волки завелись. Видали тут одного серого, что драпал от здания чинной судоходной компании. Говорили мне торки Миколас Броу и его женушка, что та компания занимается непонятно чем и судов не держит. Так я теперь понял, что эти бюрократы отлавливают животных, да содержат их в клетках. Я-то знаю, что Миколас прекрасно осведомлен обо всех приличных судоходных компаниях, а об этой конторе не слыхал вообще. А они-то в столице находятся и пару барж подле них ржавых причалено. А теперь эта зверюга на свободе, ее пытались ловить, но слабо, слабо. У них там какое-то собрание было в Уайтсе, и откуда у этих деньжища такие, вот я работаю от зори до зори и больше фартинга в день не имею, а сколько уходит на содержание лошадей. Бронскон вчера на ногу припал, а Бернадетт подслеповата стала, еле-еле ногами волочит.

— Ллойс, ты ее такою купил, чего жалуешься. Ты мне сам говорил, старушку для старушек покупал, чтоб занозливые дамочки на тебя не жаловались. А волк, волк это опасно, теперь будет шугать одиноких перехожих, хотя нам от того выгода — раскошелятся наконец на кэбы, вместо прогулок…

Они еще о чем-то поговорили, а Фрай внимательно прислушивался, по всей вероятности он — сбежавший волк, учинивший переполох. Верны были его догадки, и что теперь делать, куда податься опасному зверю и неизвестно, когда его превращение пройдет, обычно они под утро перевоплощаются, но если он человеком станет, то не окажется ли без одежды? Нужно все обстоятельно продумать, а значит, возвращаться домой, только его там ждать будут, в этом пастор даже не сомневался. А он, с его-то удачей, не привык к новой ипостаси и может запросто выдать себя, да еще в модном квартале, где нет злачных переулков.

И как прикажете звать на помощь, если его речь ему не поддается. Был бы дядя, был бы тут белый колдун. И почему его рассудок затмили всякие подозрительные дамочки, заставив поссориться с Фрейлин. Он тогда довольно жестоко с ней обошелся, ибо не ощущал ничего, кроме отвращения. А сейчас его истинные чувства, не прикрытые пеленой гипноза, проявились, и волк очень сожалеет. Странно, что вся правда того подозрительного разговора вспомнилась только сейчас, может его дар так проявился или дракон помог. Волк Фрай вздохнул, по-человечески. Хм, он совершенно не ощущает звериной люты, только сожаление. Может пастор не оборотень, а перевертыш и сейчас заставит себя вернуться в прежнее тело и никогда больше не станет меняться. Вот только как себя заставить и некому подсказать эту истину жизни. Эх, нет дяди, нет…

Фрай разумно решил юркнуть в темный уголок, когда подвыпившие возницы выходили из местной харчевни, разминая свои уставшие суставы. Завтра они снова будут возить людей, выглядеть мало-мальски приличными и неразговорчивыми. Но после тяжелого трудового дня, грех не расслабиться и вволю выругаться. Волка никто не заприметил, и он умудрился незамечено пробраться в приоткрытый кэб, перед тем, как его заперли. Даже в шкуре зверя, обладая человеческим разумом, пастор не знал, куда занесла его нелегкая. А ночью он обязательно выберется, несомненно, у каждого наемного извозчика есть владелец экипажа и лошади, и бедную скотину отведут в конюшню и будет это в городе, в Ист-Энде, где находятся конторы по починке и производству экипажей, а также частная компания по перевозке пассажиров. Десять миль от города, по ухабистым, промокшим дорогам, и этот путь возница согласен проделать, чтобы выпить подешевле и пощупать местную разносчицу, не опасаясь облавы городской полиции, которая в последнее время блюдет порядок на дорогах и в пабах. Даже в дешевые кабаки не брезгуют заходить и устраивают там настоящий смотр «на вшивость».