Андрей Кречетов - Воля твоя (СИ)

Что сподвигло императора Костиция на открытие охоты на ведьм, вурдалаков и вампиров, что заставило его думать, будто сирены, колдуны и прочие ненормальные твари существуют, никто е знает. Возможно, ему подсказали некие доброжелательные умы, пытающиеся подобным образом сокрыть некоторые махинации с имперской казной, а возможно, что в приступе бесконтрольных идей он просто тыкал пальцем в небо, пока одно из созвездий не сложилось для его одурманенного взора в нечто сверхъестественное. В любом случае, эта мысль зародилась в его мозгу, вынужденно выплеснутая в народ широкою рукою государя.

Пред очи светлейшего ложились пятикамерные сердца, идеальной чистоты ярко фиалковые глаза, нервущиеся волосы, связанные канатом, шестипалые ладони. Костиций кивал, улыбался, щедро одаривая носителей этих ненормальностей, и ставил их в пример остальным. До тех пор, пока все эти поделки и редкости не отошли вдруг на второй план, хоть и в роли доказательства, но все еще считаемые небылицей. Все изменилось, когда к императорскому двору доставили мертвую неразделанную тушу человекоподобного нетопыря. Огромный, рост под три метра, тяжелый, как туша целого быка, он произвел неизгладимое впечатление. Особенно когда связанный, местами проткнутый насквозь обломавшимися рогатинами, вдруг заговорил.

— О чем, что он сказал? — На этом моменте я не выдержал одностороннего повествования.

— А я откуда знаю, — Номад глянул на меня как на сморозившего непростительную глупость человека.

— Тогда к чему все это было произнесено?

— Суди сам, так как после этого тщательно затираемого события всякие гонения мистических Тварей мгновенно прекратились. Состязание резко завершилось строжайшим непродолжением под угрозой, ни много ни мало, казни.

История врет, подумал я, сотню раз перечитана и переписана в угоду новой действующей власти. Старики еще помнят, но только то, что было на их веку. Все, что дальше — прах времени, доверенный ветхим страницам, а страницы имеют свойства истираться, и чернила на них истлевать.

— С тех пор, как утверждают хроники, император Костиций заметно поумнел. Стал более, так сказать, осмотрительным.

— Ну-ну. — Откликнулся я, думая о своем.

Номад странно взглянул в мою сторону, но не успел я перевести взгляд, как он уже рассматривал что-то в придорожной яме. С таким явным интересом, что сомневаться в его честности не приходилось.

— Это проверенная информация. Из таких же источников.

— Кто твои источники?

Он не ответил.

— Мне нужен доступ в архивы.

— Зачем тебе? — Его глаза напоминали два блюдца. — Извини, не могу.

Некоторое время мы ехали молча, но я, помня про то, что скоро наши пути разойдутся, просто не мо позволить ему молчать.

— Ты подписал меня охотиться на Тварей?

— Ни в коем случае! Просто наблюдать и делать выводы — вот и все.

— Кому это нужно?

— Тому, кто вновь попытался организовать нечто вроде Состязания.

— Некто влиятельный.

— А как же.

— Вдохновившийся свершениями великих безумцев прошлого.

— Ну-у, вроде того.

— Значит, есть и другие охотники?

— Охотники — не совсем точное определение. В отличие от событий при императоре Костицие, здесь упор делается не на поимку или убийство Твари, если таковая найдется, а на простое наблюдение.

Какой-то бред, прескверно хмыкнул я про себя, а для знакомца улыбнулся.

— Интересная… м-м игра, — протянул я.

— Я знал, что тебе понравится. — Удовлетворенно кивнул Номад, принявшись насвистывать какой-то незатейливый мотивчик.

Номад откровенно лгал, придумывая мне эту историю, и я не понимал, зачем ему это нужно. Теперь-то, вспоминая его давешнюю лекцию об отличие беседы устной от беседы письменной, я мог с самым уверенным видом сказать, что вот эта вот история у него была заранее припасена.

— Дерьмо собачье! — В сердцах ругался я, меряя шагами поляну.

Конь делал вид, что ничего не происходит, что все так, как и должно быть, с самым флегматичным видом жуя какую-то травку. Хотя нет-нет, да временами опасливо позыркивал в мою сторону, перебираясь чуть подальше, если я ненароком приближался.

(тут он развернулся в обратную сторону, свернув куда-то в дери и спустя какое-то время выеал на дорогу, по которой поехал Номад. Там он увидел едущих по его следу охотников. Пробрался в город (Самака), где перебил этих охотников, по пути спася жрицу ночных утех. Но выбраться из города так и не сумел — его схватили, кинув за решетку, откуда его некто выкупил. Это оказались две новые партии охотников, яростно решающих кому он, собственно, достанется)

Я вошел в город налегке, ни сумки, ничего. Лишь меч в кольце на боку да небольшой, но туго набитый кошель — дар Номада. Въехал в ворота на телеге какого-то бывшего не прочь попутчику крестьянина, бросив стражу на воротах чуть большую плату за вход, нежели была установлена городом, отчего тот мгновенно потерял ко мне всякий интерес. И уже оказавшись в самом городе, не доезжая до привратной площади, распрощался с простоватым извозчиком, двинувшись переулками.

Где мне искать моего приятеля? Этот вопрос я задавал себе целую кучу раз, так и не придя к наиболее верному ответу. Мне казалось, что я знал Номада хорошо — как-никак мы с ним были довольно близки весьма долгое время, прежде чем я…. пропал. Однако сейчас даже не предполагал его возможного местонахождения — он мог быть где угодно в городе. Впрочем, покинуть его он теоретически тоже мог. Но лишь теоретически.

За эти годы мой знакомец слишком сильно размягчал и обрюзг. Я помнил его прежним, подтянутым и поджарым, неугомонным. Это не значит, что теперь у него висят пару лишних подбородков, совсем нет, просто в понимании относительно него «сильно» применимо даже при небольших переменах. Как итог: двухнедельный марафон истощил его просто катастрофически, и, думаю, именно от этого мне и стоит начинать искать.

Расплатившись за какой-то недурманящий напиток, что мне принесла подавальщица со странным выражением на лице, я задумчиво вертел в руках подарок Номада — кинжал. Не слишком длинный, не слишком широкий, хорошо сбалансированный и без излишков. Разве что рукоять выглядела немного вычурной, что тем не менее не мешало ему лежать в руке.

Мой приятель здесь, несомненно, в самом городе. Угроза преследования вряд ли могла заставить его нестись без оглядки дальше, а значит, искать следует здесь. Притом, искать с осторожностью, помня, что где-то на улицах Самаки бродят рыскающие по его следу охотники.

Припоминая встречу с ними в пути, я могу с уверенностью сказать, что они меня просто не заметили. Проскакали мимо, мимоходом оценив мою фигуру, но ничего не предприняли, так как просто не ожидали подобной встречи. Мало ли на дороге обыкновенных путников, чтобы присматриваться к каждому, тем более, если они искали совершенно иного?