Екатерина Лесина - Внучка берендеева. Третий лишний (СИ)

- Есть.

Ильюшка бы мог понравиться девке, нет, не всякое, но думается, Велимира оценила б тихость норова его, спокойствие, а еще розум.

- Вот, уже хорошо, но...

- Тебе другой по сердцу?

- Ты знаешь... но это тоже не важно. Я бы с собой справилась.

Ага, клялася мышь крупу не ести.

Но кивнула, мол, верю.

- Отец ведь неспроста Илью выбрал. Если исходить из того, что... царевич давно умер...

- Что?

- Не слышала? В городе только об этом и говорят. Мол, царевич еще во младенчестве умер, а царица, власти лишиться не желая, об этой смерти никому не сказала. А сказала, будто бы прячет его. И собрала со всего свету тех, кто ликом на царевича был похож.

- Зачем?

- Затем, Зославушка, что если бы он и вправду умер, от нее бы другого наследника ждали. Не смогла бы родить? Была уже царица, которая не смогла родить. Помнишь, что с ней стало? А она нашего, боярского рода, за нею многие сродственники стояли, а не отстояли.

Она вдохнула воздух.

Весна горит. И ныне уже не черемухою пахнет, но разнотравьем духмяным. Еще седмица-другая и солнце в полную силушку разгуляется, хлынет на поля живым золотом, чтоб напиталась пшеница силою...

- Есть царевич - она мать наследника, на которую не моги дурного слова сказать. А нет царевича, есть девка худородная, в царицы выбившаяся. Ее и подвинуть не грех, но дело благое... пока царь-то жив, - Велимира вздохнула тяжко. - Но сейчас не имеет особого значения, правдивы слухи или нет. Даже если признает камень наследника престола, все одно кликнут клич, что незаконнорожденный он. А следовательно, прав не имеет... точнее, имеет, если иных наследников нет. Они же есть... Илья вот... он царю племянником. И клятвой пока не связан. Понимаешь?

Кивнула.

Понимаю. И многие, небось, посчитали, что уж лучше пусть воссядет на царскоем престоле Ильюшка, коего ведають с маленства, нежель некий царевич, который то ли есть, то ли нету, то ли есть, да не тот, чтоб настоящий. Но и иные будут, которым Ильюшка не мил, а мил... ну, скажем, батька Лойков. Иль сам Лойко, иль вовсе человек третий.

Ох, смута зреет...

- Отец собирается поддержать Батош-Жиневских. Он уверен, что если посадит Илью на престол, то сам за этим престолом и встанет. Мог бы корону примерить, примерил бы, - на раскрытую ладонь Велимиры села бабочка. - Он уверен, что хитрей прочих, что выдаст меня замуж сейчас, пока Илья вроде бы как в опале... а потом раз и... точно в царицы. Сказал, чтоб мальчика рожала. А как рожу...

Она с неожиданной злостью бабочку стряхнула.

- Будет царевич новый, тогда и царь не больно-то надобен. Если, конечно, советников слушать не станет. А если правда, что я про Илью слышала, он не станет. И жить ему не позволят. А мне, если заупрямлюсь, тем более. И вот куда идти? Здесь прячусь, но... у отца помимо друзей и враги есть. И знакомые, которые к тем же выводам пришли. У дураков мысли сходятся. А еще у них свои дочери имеются. Не подумай, я не ревную, но я устала бояться, понимаешь? Только-только здесь отошла, а он снова... и главное, что царица... она ведь еще при силе. Объявит завтра, что Илья в отцовских делах завязанный, и все...

Бабочка порхала, темная, ночная с крылцами узенькими, с тяжелым телом. Такие бабка моя совками звала. И вправду на сову похожа, на махонькую да неудалую. Аккурат, что я сама.

- ...и спровадят на плаху. И меня следом. А ну как ыяснят, что непраздна?

- Так вы ж...

Оно-то объявить всяко можно, но неужто люди поверят, что боярыня себя не соблюла? Позор это, срам страшенный. И как отец, каков бы ни был, может родную дочку на этакий срам подпихнуть?

- Не венчаны? - Велимира следила за бабочкой. - Зослава, когда и кого это останавливало? Скажут, что обряд был. Тайный. Найдут жреца, который соврет... не все они святы. Умельцы и записи сотворят. А дальше просто... вот невинное дитя царской крови, законное, рода хорошего... а главное самое, что дитя, что сидеть будет на троне и слушать бояр, ибо выбора у него иного нет. Я же... я не хочу! И Фрол мне помогает...

Фрол, стало быть...

- Не так, как ты подумала, но... я магичка. Все-таки магичка и кое-что умею. И дар мой, пусть слабый, но дар. А силу его увеличить можно если постараться. Я и стараюсь. А нет, то... исчезну. Только это секрет, понимаешь? Не рассказывай о нем, ладно?

Не буду.

Что я, секретов хранить не умею? У меня вона, их цельный мех набрался.

...он глядел со стороны на девушек, пытаясь понять, что же чувствует.

Ничего.

С чувствами сложно.

Ему приходилось изображать их, поскольку люди без чувств не могут. Любовь и ненависть.

Презрение.

Радость? Чему радоваться? Нет, будь он жив, наверное, сумел бы оценить и тихий вечер, и росу на траве, и разноцветье ароматов. Он бы любовался ими, теми, кто должен будет умереть, чтобы продлить его мучения. И впервые, пожалуй, подумал, что мог бы и сам сыграть в большую человеческую игру, которая так увлекла матушку. Сыграть и если получится, выиграть свободу.

Попробовать?

Матушка осерчает, но... разве пугает гнев ее?

И он решительно направился за девушками. Он держался в стороне. Магия Велимиры была слишкоом слабой, чтобы преодолеть его заклятье. Ничего серьезного, но боярыня ощутила вдруг странную усталость. Главное было не переборщить, не довести до изнеможения, это привлечет внимание, а внимание ему не нужно.

Велимира зевнула.

И снова зевнула.

И растерялась, поняв, верно, то вот-вот уснет прямо на ходу. Что она решила? Что вымотали ее с Фролом занятия? Маленькая глупая тайна, такая невинная по сравнению с прочими. Пусть идет. Пусть ляжет в постель, на перины пуховые, пусть уснет и будет счастлива во сне.

Он способен сделать что-то хорошее.

Иногда.

Он нашептывал ветру слова. И тот, связанный заклятьем, покорный, летел к боярыне...

...она ушла.

А Зослава осталась. Присела на лавочку, на звезды глядит. И если решаться, то сейчас, пока у него есть еще возможность. Он и решился. Первый шаг дался с трудом, будто его самого сдерживало не то заклятье, не то проклятье. Второй - уже легче.

- Вечера доброго, - голос был охриплый. И она повернулась, увидела.

Ответила.

- Доброго. Застудился?

- Нет. Я присяду... есть разговор.

И он вытащил из кармана половину шеметской монеты...

Глава 20. О невестах

Глава 20. О невестах

...она ждала не в саду, у стены крепостной, куда провела ее маленькая беленькая девица. Не из жалости, но из жадности. И пять золотых, которые исчезли в девичьей узкой ладони - удивительная магия стяжательства - стали достойной наградой.

- Недолго только, - теперь, получив деньги, девица стала нервничать и думать, что будет, если кто-то заметит здесь ее подопечную.

- Недолго, - пообещал Арей.

Он разглядывал навязанную невесту, подмечая, что за несколько дней она еще больше побледнела. Кожа бела до серости, круги под глазами.