Екатерина Лесина - Внучка берендеева. Третий лишний (СИ)

- Здравствуй...

- Здравствуй, - она протянула руку, коснулась осторожно раскрытой его ладони. - Ты ведь узнал меня, правда?

- Как было тебя не узнать.

- Я усыпила ее... она... она с тобою не знакома. Она бы не поверила.

- А ты веришь?

...куда подевалась та девочка шести лет от роду? Куколка ряженая, которая и ногами-то не ходила - носили, чтоб, не приведи Божиня, не переутомилася. И солидная баба с усиками над верхнею губой, называла ее лялечкой.

Тягала на руках.

Порой и на плечо усаживала, чтоб лялечке лучше видать было.

...переменилась. Нет, Арей не знал, что это будет именно она. Как-то вылетело из головы, что Мирослав Батош-Жиневский в отцовском доме частым гостем был. И дочь свою приводил.

- Верю, - она выдохнула и рот ладонью прикрыла. Оглянулась на девку. - Ты меня заберешь?

И взгляд такой...

...у той девочки из памяти Арея не могло быть подобного взгляда. В нем надежда отчаянная. И еще страх, что надежда эта зряшняя. И все же...

...та смотрела с ленцою, с обидою, будто подозревая, что Арей всенепременно отберет куклу ее с парпоровым личиком. Или пряничек. Или бусики.

...отец говорил:

- Развлеки гостьюшку, - и кланялся девчонке, будто бы и вправду именно она была дорогою гостьей, а не приложением к Мирославу.

Того Арей тоже запомнил.

Высокий бледный мужчина, будто бы больной, но отец, когда Арей спросил, уверил, что бледность сия - исключительно от учености...

Девка за спиною закхекала. И Арей протянул ей кошель.

- Возьми. Погуляй. Мы никуда не уйдем. Клянусь своею силой.

Девка скривилась, но кошель приняла.

...той девочке прислуга кланялась в пол, величала княгинюшкой. И она, малолетняя, полагала, что мир так и будет лежать у ног ее? Арея это злило. Того, прошлого, который явно ощущал низость своего положения. Но отца напрямую ослушаться он не смел. Да и как гостью было неуважение выказать? Это и гостя оскорбить, и родителей, что воспитали дурно. Вот Арей и скрипел зубами.

Держался. Пусть для того и требовалось собрать все его терпение.

Он подавал подушки - девочка желала чаю, но стулья были велики для нее, как и тяжеленный гостевой стол под шелковой скатертью сокрытый. Подушки укладывали горой. И в них усаживали ее.Тетка вставала за креслом и сверлила Арея взглядом, в котором явственно читалось, что не достоин он глядеть на ее лялечку, ее ясочку, княгинюшку драгоценную. И та, настроение няньки чувствуя, сама пыжилась, щеки дула, глаза пучила.

Но первою не выдерживала. Не привычно было ей молчание.

- А папочка сказал, что жениха мне найдет, - говорила она и нос задирала.

Арею тогда еще смешно сделалось. Подумаешь, жених. Не велика прибыль. Лучше бы саблю или вот коня, или еще что полезного, а жениха... какая от женихов польза?

Девчонке он такого не говорил, кивал лишь.

И та, ободренная, продолжала.

- Красивого! Быть может, царевича... иноземного. Вот папа с саксонским посланником беседу беседовал. И тот мне вот чего подарил, - девочка вытянула ручку, показывая широкое запястье с яркими каменьями. - Видишь?

- Вижу.

- Красиво?

- Красиво, - согласился Арей. Об чем еще с девчонкою говорить? Не о лошадях же, в которых Арей толк знал и даже отец это признавал и брал его на конный ряд, когда нового жеребца присматривал. И не о сбруе... не о приемах, особенно том, что не получается, пусть Арей из шкуры лезет, чтобы повторить.

Она вообще, наверное, неграмотная. Сидит в своем тереме, вышиванки вышивает или пряжу прядет. Что там еще положено боярыням? Тоска...

- Я не хочу за саксонского идти. У него нос закорючкою. И старый он, - девчонка вздохнула совсем по-взрослому. - Двадцать годов.

- Двадцать - это еще немного.

- Много... он мне не нравится. Мне портрету показывали. И с меня писали. Батюшка говорит, что я царское крови, а значится, и жених должен быть совестущим.

- Каким?

- Совестущим, - повторила малявка и запястье тронула. - Ну, чтоб тоже с кровью.

- Соответствующим?

- Ага... а норманн толстый. И ехать к ним далеко. А еще от егоного посланника воняет. Я батюшке сказала, что не поеду... я лучше за тебя пойду.

- Что?!

От этакой радости у Арея в горле пересохло. Не надобна ему жена! И вообще... он царское крови не достойный. Кто за рабынича царевну отдаст? В тот момент он впервые, пожалуй, обрадовался, что не свободен. А то и вправду, глядишь, просватали бы.

У него же планы.

Он воевать пойдет. И славу стяжает такую, что все вокруг разом позабудут, что Арей - низкого рождения, что незаконный он.

- Я батюшку попрошу. Ты хороший. Меня слушаешь... и красивый.

Баба толстенная губы поджала, отчего усики ее встопорщились. А девчонка радостно продолжала рассказывать, как они поженятся. У нее уже и платье готовое было невестино. Из шелку красного и нитью алой вышитое. Нить-то с золотом, но то особым способом травленое, потому и вышла алою, но с золотым блеском...

...про это самое платье она два часа и говорила.

А как ушла, Арей вздохнул с немалым облегчением. Нет, с девчонками малолетними он играть не желает...

- Утомила гостьюшка? - отец усмехался и выглядел предовольным.

- Она вздумала за меня замуж идти, - пожаловался Арей.

- Что ж, вариант, конечно, неплохой... но не думаю, что Мирослав на тебя согласится... все же царская кровь... или понравилась? - отцовы глаза блеснули с насмешкой.

- Нет!

- Молод ты еще. А ведь она - невеста завидная.

Арей только фыркнул. Завидная? От горшка два вершка и язык помелом.

- Зря. Кровь сильная. Божиней благословенная. Дети магиками будут. Да и... если Мирославу верить, могут и на трон... не бери в голову, - отцова рука пригладила волосы. - Лучше расскажи, как тебе новый конь. Хорош?

...они приходили еще дважды. А после один Мирослав. И с каждым его приходом отец делался все более мрачен.

- Хватит. То, что ты предлагаешь...

- А думаешь, он просто так власть уступит? Нет, эта девчонка совершенно его околдовала! - голос Мирослава Батош-Жиневского не проникал сквозь стены, но в оных стенах имелись оконца, через которые очень даже удобно было слушать. Особенно, если слух острый и знаешь, как оконце приотворить, чтоб батюшка не заметил. Арей знал.

Он вытащил заглушку, которую отыскал давно уж и ухом к дырке приник.

- Ты преувеличиваешь. Это просто женщина...

- А ты недооцениваешь женщин. Иные еще те змеи... поверь, я знаю, о чем говорю. Эта девица балуется запретной волшбой.

- Приворотом?

- Приворот не так уж и страшен, да и ни один приворот долго не удержится, если на сердце пусто. Нет, она нашла иной способ. Я пока не понял, какой именно, но разберусь... разбираюсь.

- Она не делала тебе зла.

- Пока не делала, - согласился Мирослав Батош-Жиневский. - Но вряд ли ей нужен мой братец. То есть нужен, но не сам по себе. Ее власть влечет. А он... он лишь способ эту власть получит. И если так, то всякий человек, который будет мешать ей достичь цели, станет ее врагом.