Энн Райс - Талтос

— Милая, мы, вообще-то, не воспринимаем ведьмовство всерьез, — перебила ее Беа.

— Ты знаешь фамильную историю? — спросила Селия.

— Знаю ли? Да я знаю то, о чем вы и не слыхивали. Я знаю то, что мне рассказывала бабуля, а она это слышала от старого Тобиаса. Я знаю то, что написано на стенах того дома и сохранилось до сих пор. Совсем маленькой я сидела на коленях у Старухи Эвелин. И Старуха Эвелин поведала мне многое. Я все прекрасно помню. Ей одного дня хватило.

— Но досье нашей семьи, досье Таламаски… — Селия не отступала. — Они тебе давали его в той клинике?

— Ох да! Беа и Пейдж принесли мне эту ерунду. Вот, посмотрите! — Мэри-Джейн показала на пластырь на своей руке и на такую же полоску у колена. — Вот, прилепили! Забрали столько крови, что хватило бы на жертву дьяволу. Конечно, я понимаю ситуацию. У некоторых из нас целая цепочка лишних генов. И достаточно двух близких родственников с двойным набором двойных спиралей, чтобы получить Талтоса! Может быть. Может быть! В конце концов, если подумать, сколько уже двоюродных братьев и сестер переженились, и такого не случилось, верно? Послушайте, нам вообще незачем говорить об этом рядом с ней, тут вы правы.

Майкл поблагодарил ее усталой улыбкой.

Мэри-Джейн снова всмотрелась в Роуан. Потом выдула большой пузырь из жевательной резинки, снова его втянула…

Мона засмеялась:

— Вот это фокус! А у меня такое никогда не получается.

— Ну, наверное, это особый дар, — проворчала Беа.

— Но ты ведь прочитала те документы, — снова взялась за свое Селия. — Очень важно, чтобы ты все знала.

— Ох да, я все прочла, до единого слова, — призналась Мэри-Джейн. — Даже то, что мне следовало пропустить. — Она хлопнула себя по стройному загорелому бедру и пронзительно захохотала. — Вы тут говорите о том, что мне нужны всякие вещи. Помогите мне получить какое-нибудь образование — вот то единственное, что мне действительно пригодится. Знаете, худшее, что вообще со мной случилось в жизни, так это то, что мама забрала меня из школы. Конечно, тогда-то я не хотела ходить в школу. Мне гораздо интереснее было сидеть в публичной библиотеке, но…

— Думаю, ты права насчет лишних генов, — сказала Мона.

И права насчет необходимости образования.

Многие, многие в их роду имели лишние хромосомы, способные сотворить монстров, но ни один пока что не родился в их клане независимо от того, кто с кем вступал в брак… до этого ужасного времени.

Однако до сих пор этот монстр был всего лишь призраком, фантомом, который пугал молодых женщин до безумия, накрывая Первую улицу облаком раздражения и уныния. И было нечто поэтическое в странных телах, что лежали прямо здесь, под дубом, под той самой травой, на которой стояла Мэри-Джейн в коротенькой хлопчатой юбочке, с пластырем телесного цвета на коленке. Ее руки лежали на узких бедрах, кожаные туфли с ремешками были перепачканы свежей грязью, а маленькие грязные носки съехали на пятки.

«Может быть, ведьмы из Байю, из заболоченной дельты реки, просто тупицы, — думала Мона. — Они могут стоять прямо на могилах монстров и не догадываться об этом. Конечно, ни одна из ведьм в этой семье ничего на самом деле не знала. Только вот эта женщина, не желающая говорить, да стоящий рядом с ней Майкл — гора кельтских мускулов и обаяния».

— Мы с тобой троюродные сестры, — вернулась к теме Мэри-Джейн. — Разве это ничего не значит? Ты еще и не родилась, когда я приходила к Старухе Эвелин и ела ее домашнее мороженое.

— Не помню, чтобы Старуха Эвелин готовила домашнее мороженое.

— Милая, да она делала лучшее из всех мороженых, что я когда-либо пробовала! Мама привозила меня в Новый Орлеан, чтобы…

— Ты о ком-то другом говоришь, — заявила Мона.

Может быть, эта девушка была самозванкой? Может, она вообще была не из Мэйфейров? Нет, это уж слишком. Тем более было в глазах Мэри-Джейн нечто такое, что немного напоминало Моне Старуху Эвелин.

— Нет, я говорю именно о ней, — стояла на своем Мэри-Джейн. — Но вообще-то, не о мороженом речь. Дай-ка посмотреть на твои руки… Руки у тебя нормальные.

— И что?

— Мона, будь повежливее, милая, — вмешалась Беатрис. — Твоя кузина всего лишь старается быть чистосердечной.

— Ладно, мои руки ты видишь? — продолжила Мэри-Джейн. — Когда я родилась, у меня были шестые пальцы на обеих руках. Не то чтобы настоящие пальцы… Понимаешь? Такие маленькие пальчики. Поэтому мама и повезла меня к Старухе Эвелин, ведь у Старухи Эвелин у самой был точно такой же палец…

— Неужели ты думаешь, что я этого не знаю? — перебила ее Мона. — Я выросла рядом со Старухой Эвелин.

— Знаю, знаю. И о тебе тоже знаю. Ты успокойся, милая. Я не желаю грубить, просто я Мэйфейр, такая же, как ты, и могу выставить свои гены против твоих генов.

— А кто тебе обо мне рассказал? — спросила Мона.

— Мона!.. — мягко одернул ее Майкл.

— И как могло случиться, что я до сих пор с тобой не встречалась? — продолжила Мона. — Я из тех Мэйфейров, что из Фонтевро. Твоя троюродная сестра, как ты сама только что сказала. И как ты умудряешься говорить так, словно ты с Миссисипи, хотя утверждаешь, будто все время жила в Калифорнии?

— Ох, послушай, это длинная история, — ответила Мэри-Джейн. — Я отбывала срок на Миссисипи, и уж поверь, даже на Ферме Парчмана [5] Ферма Парчмана — одна из крупнейших в штате Миссисипи ферм-тюрем, похожая на рабовладельческие плантации. Закрыта в 1972 году. не могло быть хуже. — Похоже, ничто не могло вывести эту девочку из равновесия. — У вас есть чай со льдом?

— Конечно есть, дорогая, извини…

Беатрис тут же ушла за чаем. Селия смущенно покачала головой. Даже Мона почувствовала, что с гостьей обошлись невежливо, а Майкл поспешил принести извинения.

— Эй, да я сама себе возьму, только скажите где! — воскликнула Мэри-Джейн.

Но Беа уже исчезла, что было весьма кстати. Мэри-Джейн снова выдула пузырь из резинки, потом еще раз, но уже не один большой, а сразу несколько маленьких.

— Потрясающе! — заявила Мона.

— Ну, как я сказала, тут целая история. Я могла бы рассказать тебе много ужасного о том времени, когда была во Флориде. В общем, мне там пришлось потрудиться, чтобы вернуться сюда.

— Не ври, — брякнула Мона.

— Мона, не язви!

— И я видела тебя раньше, — продолжила Мэри-Джейн как ни в чем не бывало. — Я помню, как ты с Гиффорд Мэйфейр уезжала в Лос-Анджелес, чтобы оттуда лететь на Гавайи. Я тогда впервые очутилась в аэропорту. Ты там заснула прямо у стойки, тебя уложили на два стула и накрыли пальто Гиффорд, а Гиффорд Мэйфейр купила нам очень вкусную еду.

«Только не вздумай эту еду описывать», — мысленно взмолилась Мона. Но Мона действительно смутно помнила эту поездку: и то, как проснулась с болью в шее в аэропорту Лос-Анджелеса, который коротко называли «ЛАП», и как Гиффорд говорила Алисии, что они должны будут когда-нибудь вернуть домой Мэри-Джейн…