Воронье Гнездо

— И почему ты уехал со мной после того, как здание сгорело? — спрашивал Кит Гарольда. — Тебе что, податься больше некуда? Имею в виду, друзья, родные, вот это все?

— А это так неочевидно? — ответил Гарольд. — Нет друзей, нет родных, вообще свободен, как птица.

— Как же так? Тебя наверняка кто–то потерял.

— Нет, нет, я не из тех, кто любит нацепить на себя тонны балласта из тушек друзей, родителей, жены, детишек. Только приятели, учителя, любовницы, племянники. Да и самый близкий мне человек — это та, с кем я общаюсь по переписке. Кит, прошу, не начинай переубеждать меня, ладно?

— Но…

— Расскажи лучше о себе. Почему ты отправился навстречу авантюрам, вместо того, чтобы проведать родителей, а?

— Ох, ну, мне нужно заработать на поезд, сначала…

— А зачем тебе поезд? Кататься? — язвил Гарольд, фоном думая о чем–то своем.

— На проезд накопить надо. Вот и все.

— И для этого ты бросился торговать оружием? Думаешь, я не заметил, что бывший хозяин той лавочки, которого ты вырубил, был твоим старым знакомым? — Гарольд вздохнул. — Ты отличаешься от меня не столь многим, сколь тебе кажется. Извини уж, но так и есть.

— Мы на Цветной, — напомнил о своем существовании Андрей Карасик, — какой дом нужен? Восемнадцатый?

— Шестнадцатый. Вход со двора.

Неприметная жилая пятиэтажка за номером 16 на улице Цветной прятала в себе крайне уютный и исключительно по–женски обустроенный квартирного типа офис хозяйки некоего вида торговли, которой в скором времени предстояло значительно расширить спектр товаров, прогибаясь под военно–революционные настроения того мирка, который образовывался в изолированном Переграде. Беспечное сосредоточение Серафимы Геннадьевны на бюрократического рода работе было прервано звонком в дверь, повлиявшим на нее, как весть о пожаре в бойлерной: она вскочила, разбросав все бумаги так, что некоторые даже поднялись в воздух, и, быстро перебирая каблуками, вылетела из кабинета, обгоняя свою секретаршу, только начавшую нехотя подниматься, чтобы открыть украшенную розовыми наклейками дверь, за которой, как увидела Сима мгновение спустя, пряталась поначалу ужаснувшая ее картина, которую составляли трое в пальто, которых она приняла за Трех Беспощадных Всадников Налоговой Инспекции, оставивших свои устрашающие черные автомобили у входа, чтобы они, как венок, символизировали кончину предприятия. Однако бред утомления недолго удерживал Симу, и вскоре она узнала в одном из гостей своего давнего друга по переписке.

— Добрый день. Могу я войти? — начал Гарольд. — Ноги я тщательнейшим образом вытер, кстати. А вот за этих двух карасей, — он указал на спутников, — не ручаюсь.

— Ох, привет… Входи… те, пожалуйста.

— Слышали? — Гарольд развернулся к Киту и Андрею. — Нельзя вам, грязнулям. Подождите тут, погрейтесь у батареи, я скоро выйду, — он вошел и закрыл дверь перед самым их носом.

Войдя, Гарольд убрал серьезную мину, широко улыбнулся и распростер руки, после чего Сима шустро нырнула в его объятия.

— Я скучала по тебе, — сказала она.

— А я скучал по тому, как ты скучаешь по мне. Видимо, и правда давно не виделись. Пойдем в твой кабинет.

Гарольд повел Симу в одну из трех комнат этого "офиса", бегло поприветствовав секретаршу. Войдя в кабинет директора, который можно было опознать по массивному дубовому столу, он закрыл дверь и прыгнул на кожаное кресло, уставившись на подругу.

— Ты давно не писал, — сказала она, любопытно осматривая гостя.

— Знаю, знаю, просто было много дел, работы, проблем… Но, как видишь, я собрался компенсировать недостаток нашего общения!

— Да, и я в последнее время зашиваюсь… К тому же тут это повышение тарифов на тепло и электричество из–за эльфов, и какой–то там запрет на импорт… Но не будем о плохом, как у тебя дела?

— О, все прекрасно и, не хочу показаться одиозно кичливым, но бизнес мой пошел в гору. Знаешь, я и тебе мог бы помочь. А то одной тебе тут явно несладко, — Гарольд сделал этот вывод, глядя на ворох бумаг и счетов на столе.

— Не стоит, у тебя наверняка и так полно работы…

— Боже мой, где твоя искорка? Ты же совсем зачахла… Тебе не идут опущенные плечи, Сима. С этим определенно надо что–то делать.

— Наверное, нельзя жить одной работой, — Серафима присела на стол и грустно уставилась в пол.

— Конечно нельзя! Что там с твоим ухажером? Продвинусь отношения? А Саша уже вернулась с Калани?

— Ах… Ну, он меня бросил. Сказал, что ему меня постоянно мало, что он только страдает от этих отношений…

— Давно уже пора понять, что это не твой типаж. Да и вообще, ты сама говорила, что с ним скучно, как с куском асфальта. А тот смазливенький? Все еще бегает за тобой?

— Не знаю, Гарольд, не знаю, — она перебирала гибкими пальцами свою деловую юбку, разглядывая каждый получавшийся изгиб, на глаза стали наворачиваться слезы, превращая ее юное лицо вовсе в детское, — я света белого не вижу. Каждый раз, как я прихожу с работы, я просто не знаю как расслабиться и забыть обо всем. Мне даже некому позвонить, даже тебе из–за твоей дурацкой паранойи. Выходные я провожу за уборкой, готовкой, никто обо мне не вспомнит, не пригласит на прогулку. Раньше самыми радостными событиями в моей жизни были твои письма, каждое воскресенье я шла к почтовому ящику, как на праздник. А теперь и этого становится все меньше… — говоря, она начинала все активнее жестикулировать, ее короткие, едва доходившие до плеч, завивающиеся на концах волосы весело подпрыгивали, пиджак немного задернулся, обнажив силуэт почти идеальных бедер, плотно обтягиваемых юбкой, — …я просто иногда хочу уснуть и не проснуться.

— Боже мой, ты меня сейчас так, та–ак пристыдила, что я бы предпочел слиться с этим креслом, чтобы никто никогда меня не видел. Хотя потом мне было бы стыдно за то, что я стал креслом, а не простой табуреткой. Я явно еще не заслуживаю титул кожаного кресла, и при встрече с каждой табуреткой краснел бы за то, что… А, впрочем не важно. Важно то, что теперь у тебя каникулы! И еще, я тут не проездом, осяду надолго.

— Правда? Ты переезжаешь? А как же кафе?

— Никакой больше кулинарии, дамочка, у меня на крючке рыбка покрупнее, и чтобы ее выудить мне понадобится твоя помощь. Только сначала скажи, чем именно ты торгуешь, а то ты как–то даже и не говорила.

— Вот как… Даже не знаю, как реагировать. Ну ладно, давай я тебе покажу свой магазинчик, он в этом же доме, — настроение Симы явно приподнялось.

Они прошли через офис к другой лестничной площадке и спускались вниз.

— То есть, теперь будет как тем летом? — Сима говорила как ребенок. — Только дольше? Помнишь, как мы тогда пикник на крыше устроили? Как ты водку с молоком и медом из бокала пил? А помнишь тех ребятишек в шалаше?