Сергей Шуба - Поиски мира

У Алвириан закатились глаза, и ведьма перевернула её на живот. Последнее, что слышала шпионка своим отстранённым слухом, было:

– Ты поможешь мне выбраться отсюда, так или иначе. Тебя я ждала…

Дева очнулась рывком – будто кто-то вышвырнул её из холодной воды. Но это пробуждение словно отняло у неё последние силы – Алвириан тяжело водила покрасневшими глазами из стороны в сторону, крупная дрожь пробегала по её телу, она чувствовала себя разбитой. «Это смерть, – равнодушно подумала дева. – Я не выдержу всего…»

Костер прогорел. На дно пещеры сверху падали тусклые лучи. Их было ничтожно мало, но в их свете Алвириан смогла разглядеть свернувшуюся клубком фигуру. Ведьма спала на человечьих кожах, но деве уже было всё равно. Она лежала и думала, что надо собраться с силами, привстать и размозжить себе голову о каменный пол. Потом поняла, что не сможет сделать этого и опять слёзы показались у неё на глазах. «Ты добилась своего, ведьма. Ты…»

Дева перевернулась на спину и опять что-то кольнуло её в ладонь. Алвириан вспомнила, как вчера подобрала какой-то обломок среди костей. Ощупывая предмет, дева догадалась, что это наконечник стрелы. Как он оказался здесь? Может, воин носил его в своем теле, может, ведьма излечила его или наоборот – убила, может… Наконечник был достаточно остер.

«Я умру, – подумала Алвириан. – Я точно умру»…

Она представила, как берет губами прохладное железо и глотает его. Это гораздо легче, чем биться головой о камни. И тут голос Серого сказал ей: «Помни, отныне ты не принадлежишь себе. Твоё дыхание – дыхание Анриака. Империя потребует от тебя жертвы – жертвуй. Убийства – убивай. Подкупа, слежки, похищения – не останавливайся ни перед чем. Ибо это теперь твоя жизнь. Наградой будет признание избранных и покой».

– Покой… – прошептала Алвириан.

От этих звуков старуха пошевелилась, а потом проворно соскользнула со своего ложа.

– Ты что-то сказала, сестричка? Или Низре послышалось? Я видела сон о тебе, хороший сон: лес шумел, совсем как у нас в пуще, и тьма клубилась меж мертвых стволов… Там была ты – голая, тощая, бледная как саван, прикрытая только волосами. Змеи скручивались у твоих ног, псы с пенными пастями ели с твоих рук, хотя ты висела, принесенная в жертву, как велит Арагнаш… Велик наш бог – его знаменья – жизнь пиурринов…

Ведьма подошла совсем близко, склонилась, обнюхивая тело шпионки.

– Грядет великая ночь. Они и не знали, эти харроуки , что будет, когда отдавали мне тебя на семь дней… Есть цветы, что раскрываются в этих краях при свете полной луны, и от их запаха слабые сходят с ума, а сильные видят демонов, которые выходят из-под земли… Великая ночь, ночь танца с духами, ночь обретения тайн… О чём ты плачешь, моя маленькая? О бесцельно пролитой крови? Скольких ты убила, а в итоге не можешь помочь себе ничем. Где твои большие друзья? Где те, что посылали тебя на смерть? Где те, что издевались над тобой? Низри не будет заставлять тебя копать, нет… там твердый камень – кости и ножи ломаются, пленники сходят с ума. Я выпью твою душу и мы выйдем отсюда вместе, обещаю…

Алвириан попыталась отодвинуться, но ведьма прижала её коленом и пальцами подняла веки.

– Смотри на меня, поганая слизь изо рта Варьавула! Что ты замышляешь? Что? Думаешь, я развяжу тебя, до того, как закончу обряд? Нет, Низри не столь глупа. Пусть руки твои посинеют и онемеют, я знаю, чем растереть их потом, когда это будут уже мои руки.

Проверив узлы, ведьма отступила на шаг, удовлетворенно приглядываясь.

– Плачь, дитя, плачь. Вспоминай. И прощайся. Ночь близится.

Дева лежала в забытье, рассматривая качающуюся на недосягаемой высоте решетку над головой. Она видела, как последние солнечные лучи скользнули по стене. Наконечник стрелы был острым, но недостаточно, чтобы разрезать прочную веревку. Однако Алвириан с тупым упорством, пользуясь им, как крючком и спицей разделяла веревку на волокна, пытаясь ослабить узлы.

Ведьма ходила в стороне от неё, горбясь, чертя на полу таинственные знаки, её плечи и голова были покрыты летучими мышами, пролезшими сквозь прутья решетки на закате и скалившими свои гнусные мордочки в сторону шпионки.

Перед внутренним взором Алвириан часто появлялся Крапи. Глупый, наивный мальчишка, мечтающий переделать империю и её саму. Алвириан не знала, какая из этих фантазий раздражала её больше. Его отец был крупнейшим владельцем земель на Севере, и опаснейшим противником Возариуса. Именно он объединял вокруг себя оппозицию. И когда его любимого сына нашли посиневшим, со вздувшимся животом, всё развалилось. Дева смотрела в синюшное лицо Крапи и видела, как шевелятся его губы. «Ты тоже можешь поцеловать меня. Теперь мне не страшно это…»

– Любила ли ты? – спросил он, и сукровица капала на пол из расцарапанных глаз.

– Любила.

Мыши хлопали крыльями. Некоторые сорвались и кружились под решеткой, потом пролезли на волю и стали возвращаться, неся в своих лапках цветы с дурманящим запахом.

Низри, раскачиваясь, гортанно пела. Это было жуткое зрелище – согбенная старуха, осыпаемая цветами, выкрикивающая заклятья с пеной на губах.

Алвириан каталась по полу против своей воли – невидимые силы тащили её.

Зелье в чаше брызгало, обжигая мышей. Низри стремительным движением поймала пару крылатых тварей и выжала над варевом. Потом сбросила с себя одежду, показав своё костлявое страшное тело, в старческих пятнах и бородавках. Она взывала по-пиуррински к своим демонам и её услышали.

Алвириан было больно смотреть в её зажегшиеся красноватым светом глаза. – Добыча… – плотоядно прошептал ей кто-то на ухо.

Алвириан хотела позвать на помощь, но слова не шли. Ужас затапливал её естество, она дергалась в путах как пойманная рыба, вызывая глумливый смех вокруг.

Ведьма приблизилась и оседлала её, вознося двумя руками чашу над головой.

– Тьяр мархок длай пурнаш Архиваганна! Тьяр мархок длай пурнаш Ирвукарон! Тьяр мархок салай нарьс Низра макь'и!

«Сейчас», – сказал Крапи и поцеловал её.

Дева резко села, ударив головой ведьму в грудь. Та пошатнулась и пролила зелье себе на голову, кое-что досталось и Алвириан.

Визжа, Низри с размаху ударила её чашей, хохот вокруг сменился воем, поднялся настоящий ветер и как знать, может его порывы позволили Алвириан освободить левую руку?

Она воткнула наконечник прямо в горло ведьме – так, как учили в Доме. Рев вокруг грозил расколоть голову, но шпионка нутром чуяла, что в чём-то духи бессильны.

Низри судорожно душила её, но в старческих руках уже не было силы. Дева встала, пошатываясь, и оторвала от себя хрипящую старуху, испытывая гадливое ощущение.