Сергей Шуба - Поиски мира

Тахиос шагнул вперед, предостерегающе крикнув. Отер с недоумением посмотрел на него.

– Что такое?

– Вы её знаете, господин? Зачем пить из фляги?

– Она спасла мне жизнь, парень, – раздраженно ответил герцог, настороженно приглядываясь то к нему, то к шпионке, которая не спешила убирать кваддару. – А вот ты, похоже, не очень доверяешь ей.

– Она же из Анриака!

– У нас нет времени! – повысила голос дева. – Тахиос, подойди ко мне, я всё тебе объясню.

– Говори, – угрюмо предложил сирота, не трогаясь с места. Напряжение нарастало.

– Как ты предлагаешь вывезти господина? – требовательно спросила Алвириан, яростно сверкнув глазами на него. – Мы теряем время здесь! У тебя есть план? – у нас да, и поверь, господину ничего не угрожает – империя заинтересована в том, чтобы на троне сидел законный владелец! Ты можешь помочь, а не стоять напротив, подвергая нас опасности? Только думай быстрее, умоляю!

В уме Тахиоса промелькнул безумный план, как они вновь бегут к реке, поближе к городской стене и там Отер ныряет в прорубь, протискивается меж прутьев и выбирается на берег на той стороне, а там…

– Как вы хотите выбраться? – спросил сирота, раздираемый недоверием, отчаянием и злобой.

Алвириан указала на сани.

– Мы прячемся в бочки, Хлисти вывозит нас. Так как ты не отстанешь, едь с ним как помощник. Но ради Трёх Святых, давайте уже начинать.

– Тахиос, делай как она говорит, – неожиданно поддержал шпионку герцог и юноша нехотя последовал к саням.

Первым в бочку забрался Отер.

– Как он будет дышать? – требовательно спросил сирота и дева фыркнула, принимая из рук купца крышку.

– Там есть щели, невидимые в темноте. Не волнуйся, я буду в такой же бочке.

Вам удобно, господин? – я закрываю.

– Погоди, – сдавленно отозвался герцог и выпростал руку. – Дай хлебнуть.

Алвириан протянула ему флягу. Потом под требовательным взглядом Тахиоса поднесла её к своим губам и сделала вид что пьёт. Хлисти, стоящий рядом, шептал какое-то бесконечное заклятие.

Наконец и дева скрылась в бочке, скомандовав:

– Закрывай!

Тахиос водрузил крышки на место, пристукнул и посмотрел на взбирающегося на облучок Хлисти. Тот беспокойно огляделся по сторонам и хлопнул вожжами.

– Эгей, пшли! Вперёд!

Сани покачнулись, заскользили, и сирота перебрался к толстяку, сбросив жаровню в сено.

– Что ты трясёшься?

– Я думаю, что сказать о тебе и откуда ты вообще здесь взялся, – одними губами ответил Хлисти.

– Я ничего не слышу, что ты там бормочешь?

– Погоди, мне надо придумать… знаешь что – ты немой! – осенило Хлисти. – Взял тебя подработать тут, у наших. У ворот ничего никому не говори, только кивай.

– Я вообще-то въехал через эти ворота три дня назад, и если там та же стража, то это как раз и будет выглядеть подозрительно.

– А ты спрячь свой квилон, спрячь! Или выбрось его вообще. Так. И руки – руки вымажь о жаровню, чтобы было похоже, что ты прислуга. Давай я тебя по лицу мазну, чумазый меньше подозрений вызывает. Так, волосы взъёрошь, подпоясайся вон веревкой и смотри в землю, когда говорить будут. Всё. Они и не поверят, что ты тот самый – смотри, ночь, позёмка метёт, кому мы нужны, пронеси нас над лихом Единообразный… ах, как же ты нас задержал…

– Я? – Тахиос отрезал от мотка веревки кусок и возился с ним. – Я вас спас между прочим.

– Ладно, молчи, не привели бог кто услышит!

Лошади бодро бежали вперёд, покачивая головами, зубцы стены приближались, Хлисти опять принялся молиться. Тахиос вспомнил Руо, сидящего в келье-коконе и усмехнулся. «Знал бы он, кого я везу!» Ветер предупреждающе швырнул ему в лицо горсть снежной крупы и юноша вытер слезящиеся глаза. Показались запертые ворота, возле них с факелами стояли стражи, которых явно встревожили доносящиеся из замка призывы рога. Хлисти не успел ещё подъехать, как на него заорали.

– Стой, куда прёшь! Никого не выпускаем!

– Милостивые господа! – купец тяжело спрыгнул на землю и упал на колени. – Благородные воины! Всеми богами прошу – выпустите нас! В городе что-то происходит, я боюсь как бы не начались погромы… Заклинаю тебя, великий воитель, – он полз к десятнику, царапая себя за бороду. – Я езжу здесь уже третий день, вы все видели меня, продаю вино и доброе пиво – можете посмотреть сами, да только нынче от моего товара проку нет. Я хочу просто переждать волнения за городом, а награду за спасение своей жизни я пожертвую храбрым солдатам вот эту бочку доброго темного эля, густого, и пахучего. А так же… – добрался до сапог десятника и облобызал их, – детей своих заставлю молиться за вас, добрый господин, правая рука проворно сунула за голенище сапога несколько монет и десятник задумчиво посмотрел на купца.

– А это кто с тобой?

– Да служка немой. Он туповат, но исполнителен, господин, я его прихватил, чтобы бочки ворочать. Эй ты, а ну спусти господам солдатам вон ту, с краю, это подарок!

Тахиос, держащий лошадей, бросил поводья и склонив голову побрел исполнять приказ.

– Вот видите, господин, – нервно засмеялся купец, – туповат как я и говорил, бросил лошадей и пошел. А если они вдруг понесут? – и Хлисти мелко затрусил к упряжке, удерживая коней на месте.

Сирота с трудом сгрузил бочку на землю и подошедший десятник махнул своим, чтоб откатили её.

– А теперь, купец, мы проверим, что в остальных, – сказал он, пристально следя за Хлисти.

Тот замотал головой.

– Конечно, господин. Эй, растяпа, открой бочку, и дай капитану напиться!

Юноша посмотрел куда указывает купец и увидел глиняную кружку в соломе. Он ловко вынул втулку из бочки, стоящей на санях ближе к стражам, подставил кружку и поднёс её десятнику, когда она наполнилась.

Тот выпил, кивнул на вторую бочку и сирота открыл и её, чувствуя как его ладони потеют, несмотря на ветер.

Хлисти бочком подобрался к десятнику и сунул ему в карман ещё несколько монет, умоляюще что-то прошептав.

– Спешишь значит, – брезгливо пробурчал вояка, утирая бороду. – Среди ночи. Ох и подозрительно это, ох и странно. И бочки у тебя посечены, смотри.

– Так я же говорю – погром! – прижал руки к груди купец, – еле жизни свои спасли – благо они на санях стояли, как укатили, не помню даже. Всеми богами молю…

– Заткнись, надоел! – рыкнул десятник. – Расплодилось вас как крыс, всё шныряете… – Хлисти, трясясь, положил ему в руку увесистый кошелёк.

– Здесь вся выручка, господин… только бы живым остаться… век за вас молить буду, детям накажу… обратно приеду, отблагодарю, не забуду…

Десятник дернул завязку, увидел золото, и глаза его алчно блеснули.

– Ладно… ребята, выпускай их! Живее, пока из замка не примчались, они уже должны быть здесь! И бочку укатите на стену, чтобы не видели, давай, давай, разошлись!