Михаил Китовский - Наследие демиургов

Лис улыбнулся:

- Всё верно. Я тоже до этого дошёл. А дальше тупик - я никак не пойму, зачем дракону заражать мальчика лихорадкой, если это неизбежно приведёт к смерти. Разве что, он выживет, и это как-то изменит его психику...

Нуара вопросительно кивнула.

- Ну смотри, - сказал Лис, - прошло уже четыре дня, а он до сих пор жив. Сильно истощал, позеленел, но жив. Может, это какая-то слабая форма лихорадки. Не смертельная. А может, и не лихорадка вовсе, а что-то хуже.

- Хватит с нас бед, - вздохнула девушка, - нечего придумывать новые. Пойду-ка лучше позову Джека, не хочу завтракать без него.

И Нуара вышла из дома, оставив Лиса наедине с тревожными мыслями.

Ночной гонщик лежал на спине и смотрел в небо. Он знал, что спешить сейчас нельзя. Надо дождаться, когда их жертвы снова отправятся в путь, и потом осторожно пойти по их следу. А произойдёт это не раньше исцеления Макса.

Великая мать лежала рядом, и охотник обратился к ней:

- Всегда хотел спросить, как происходит вербовка в наши ряды. Я плохо её помню.

Дракониха промурлыкала:

- Тебе интересно, что сейчас происходит с Максом?

- Да.

- Он становится драконом. Ты должен знать это лучше меня.

Ночной гонщик отогнал пролетевшую рядом стрекозу и склонил голову на бок. Так он мог видеть большой драконий глаз. Как кошачий: с вертикальным зрачком и песочного цвета радужкой.

- Почему тогда умерло слишком много людей? Если драконья лихорадка превращает человека в дракона, почему они неизбежно умирают? И почему тогда Макс выживет?

- А ты разве ещё не понял? Макс ребёнок, и превращается он не во взрослого дракона, а в дракона-ребёнка. В маленького дракончика, размером не больше кошки. Понимаешь, человеку, чтобы достичь такого размера, как у меня, потребуется слишком много энергии, слишком много живой плоти. Он не может стать полноценным драконом, и поэтому умрёт от истощения. Это всё равно, что от букашки потребовать превращения в человека. А вот человек стать букашкой вполне может. Для этого ему надо лишь сбросить лишний вес и немножко трансформироваться.

Ночной гонщик кивнул.

- Это один из самых мудрых законов природы, - продолжила великая мать. - Человеку легче измениться, будучи ребёнком, но не закоренелым взрослым. Драконье сознание слишком отличается от человеческого, чтобы вот так вот просто перескакивать с одного на другое. Наша жизнь дольше, а разум глубже. И скоро Макс это узнает. Скоро он станет одним из нас, и изменится навсегда.

Охотник опять посмотрел в небо, на плывущие над ним облака. Он тоже знал, каково это - быть драконом. И даже немного завидовал Максу.

Что было до снов, он не знал. Похоже, ничего такого, что стоило бы воспоминаний - одна лишь тьма, непроглядный мрак мёртвого сознания.

Потом пошли видения. Одни мутные, как грязь в луже, друге более отчётливые, а третьи и вовсе напоминали обычные сны. Он не помнил ни прошлого, ни даже своего имени. Хотя где-то в глубине сознания знал, что его звали Максом.

В некоторых снах Макс летал. Расправлял мощные крылья и парил, спокойно глядя на искрящуюся от солнца реку, на заливные луга и пасущихся вдали коров. В других снах он от кого-то убегал - от какого-то сильного мага, который обещал ему все земные богатства. Иногда проваливался в чёрную яму и долго-долго падал, как Алиса в кроличью нору.

Потом Макс услышал друзей - те были рядом, разговаривали с ним. Он вдруг ясно понял, что лежит в приступе болезни, а Лис, Джек и Нуара сидят рядом с кроватью и гадают, сможет он выкарабкаться или нет. Мальчик пытался сказать, что с ним всё в порядке, пытался кричать, вскочить с постели, или хотя бы просто пошевелить рукой - но как он ни старался, ничего не выходило. Тело словно связали невидимыми верёвками.

Так продолжалось долго. Макс не знал, сколько - он совсем утратил чувство времени. Могла пройти неделя, а мог и месяц. И вдруг однажды утром мальчик открыл глаза и понял, что всё закончилось.

Он выздоровел.

Комната, в которой стояла кровать, была без окон, но, тем не менее, до Макса доносился птичий щебет, а в дверную щель проникал запах сирени. Судя по всему, там шла весна.

Макс осмотрелся: скудная обстановка некогда былой роскоши, унылые серые стены, парящий под потолком светящийся шар - и это всё то, что он получил взамен на весну? Не время лежать в затхлом помещении, когда мир снаружи так огромен и прекрасен, это преступление какое-то, а не жизнь.

Он сбросил прикрывавшие его тряпки и сел. От резкой перемены положения тут же закружилась голова. А ещё Макс ощутил, что с ним что-то не так. Но что же именно? На тумбочке возле кровати стоял кувшин с водой - Макс потянулся, чтобы смочить горло, и тут же резко отдёрнул руку. Она изменилась.

"Так, это всего лишь остатки кошмаров. Закрой глаза и сосчитай до двадцати - тогда они пройдут" - мальчик зажмурился, и какое-то время не решался снова взглянуть на руку. Он чувствовал, что с телом произошли какие-то изменения, но от лёгкой тошноты и головокружения не мог сказать, какие именно.

Наконец, он снова открыл глаза. Заветный кувшин с водой стоял на прежнем месте - значит он не галлюцинация. И комната, вроде, тоже осталась прежней. Сглотнув, Макс посмотрел на руки. Они стали тощими, когтистыми и зелёными, словно у ящерицы, но на этот раз мальчик воспринял это как должное. Он ничуть не испугался, а наоборот, с любопытством продолжил осматривать себя.

Изменились и ноги, став такими же зелёными и когтистыми. Вместо кожи тело теперь покрывала эластичная чешуя, из которой местами торчали шипы. Они были на локтях, на бёдрах, на голове, и целый ряд - на спине, вдоль позвоночника. А ещё у Макса высоли крылья и хвост. Последним он уже когда-то обладал, и поэтому не сильно удивился. А вот крылья - это что-то новое.

Дверь скрипнула, и в комнату зашла Нуара. Глиняный горшок выпал из её рук и со звоном разбился. Девушка застыла с открытым ртом.

- Макс!..

- Нуара?

- Макс, ты жив! - пантера подбежала к мальчику, схватила его на руки, будто кошку, и крепко-крепко обняла. - Макс, мелкий ты засранец, мы так беспокоились!

- Нуара... - прохрипел мальчик, высвобождаясь из объятий девушки, - прекрати, ты меня душишь.

- Ты жив! - повторила пантера, и они вместе плюхнулись на кровать.

Она отпустила Макса, и тот настороженно посмотрел на её огромное тело.

- Ты выросла, - сказал мальчик.

Нуара смахнула слёзы:

- Не я выросла. Ты изменился.

- Я уж вижу. Тут где-нибудь есть зеркало? Хочу посмотреть, что же со мной всё-таки стряслось.

- Сейчас, подожди. Я позову Лиса, он что-нибудь наколдует. И Джека.

Девушка выбежала из комнаты, перескочив через так и оставшийся лежать на пороге горшок с ягодами.

Максу наконец выпала возможность попить. Держать в новом теле кувшин было непривычно, да и слабость от лихорадки давала о себе знать. Тем не менее, мальчик напился вдоволь. Сидеть в этой вонючей комнате ему нисколько не хотелось, и он поспешил к выходу. Попробовал ягоду из разбившегося горшка - почти как вишня, только без косточки. Макс съел ещё несколько и вышел наружу.