Эрлик в тумане

В дверь постучали, негромко, но уверенно.

— Прошу, — сказал Ганзориг, готовый к тому, что может встретить нечто странное и пугающее. Дверь открылась, и он увидел абстракцию. Объёмные, цветные, чёткие и даже в чём-то гармоничные формы — но его мозг не находил ничего, что был способен опознать, лишь намёки на неуловимо знакомое, которые невозможно собрать воедино, найти понятный узор, паттерн, объяснявший, к какой категории его отнести. Формы казались и близкими, и далёкими, словно адмирал видел их с обоих концов бинокля одновременно.

Ганзориг сел, провёл рукой по лицу и вздрогнул — теперь абстракция была почти рядом, у соседнего кресла. Чем дольше он всматривался, пытаясь понять, что это, тем меньше понимал и тем большее раздражение испытывал.

Внезапно его восприятие раздвоилось: вблизи он продолжать видеть абстракцию, но её удалённый вариант слегка сместил грани, и Ганзориг испытал приятное облегчение, когда из них собралась человеческая фигура. Офицер Хофманн, по версии Кана сидевший в реакторном отсеке.

Хофманн сел в кресло у журнального столика, взял с подноса чистую чашку и налил себе улуна. Передний план оставался неподвижен. Чашка стояла на месте.

— Прекрасный чай, — сказал Хофманн, сделав глоток. Его голос звучал так же, как на записи, посланной когда-то на «Грифон». — Вы не против, надеюсь?

— Будьте моим гостем, — сказал Ганзориг и подумал: «Кто бы ты ни был на самом деле».

— На самом деле, — повторил за ним Хофманн, — это вы — мои гости. Экипаж терпящего бедствие корабля, который я подобрал.

— Бедствие терпит «Эрлик», — ответил Ганзориг. — А мы пришли вам помочь.

— «Эрлик» в полном порядке, — сказал Хофманн. — Он делает то, для чего был создан — наводит мосты между мирами, позволяет людям увидеть ту сторону , как тёмное божество, в честь которого назван.

— И между какими мирами он сейчас наводит мост? — спросил Ганзориг.

— Спросите братьев Морган. Это их идея.

— И вам она не нравится.

— Напротив. Очень нравится, — ответил Хофманн.

— Мистер Бём из капитанской каюты так не считает. Он настроен довольно пессимистично.

— Я его плохо знаю, — заявил Хофманн. — Он — судовой кок, мы не общаемся.

Ганзориг помолчал.

— Что вы хотите мне сказать? — наконец, спросил он.

— Ничего, — улыбнулся Хофманн. Он снова налил себе чаю.

— По-моему, вам лучше зайти к близнецам. Они с удовольствием с вами встретятся…

— Ещё бы. Именно поэтому я к ним не пойду.

«Кто ты? — думал Ганзориг, глядя на офицера. — Марионетка этого существа? Человек, который не осознаёт, кем стал? — Он сосредоточил взгляд на неподвижной абстракции. — А кем он стал? Симбионтом?»

Он представил рядом оборотня — не человека, пхуга. Что сказал бы Фаннар? Какой бы он увидел эту абстракцию? Быть может, он вновь сорвал бы с человеческих глаз пелену иллюзий, и перед Ганзоригом возникло нечто совсем иное?

— Вы знаете, что это? — спросил он, указывая на абстрактные формы. Хофманн удивлённо вскинул брови.

— Что именно?

— Кроме вас, я вижу что-то ещё. Если угодно, абстракцию, для моего сознания нечто неузнаваемое. Её я увидел первой. Вас — только потом.

— Знаете, — произнёс Хофманн, — с тех пор, как окно резонатора расширилось за безопасные пределы, здесь многое изменилось. Не всегда было так, как сейчас. В первые недели снаружи было темно. Тогда, поднявшись на палубу, вы бы ничего не увидели. Только холодную черноту.

— А потом? — спросил Ганзориг, уже догадываясь об ответе.

— А потом появились вы, — улыбнулся Хофманн. — Однажды я увидел над кораблём оранжевую искру. На следующий день их стало больше. К вашему прибытию он развернулся целиком. Очень гибкая среда, — добавил он и одним глотком допил свой чай. — Особенно по отношению к вам.

Она проснулась в слезах. Ей что-то снилось, но она тут же забыла свой сон. «Ты меня оставил, — думала она, прижимая к груди пустые руки. — Оставил. Оставил. Если бы не этот дурак, мы все были бы здесь. Мы бы вернулись обратно вместе». Но тут она вспомнила, что пхуг сказал на прощание. Для Кана не было обратного пути. А на Земле их союз стал бы невозможен.

Саар села на матрасе и вытерла слёзы. В глубине лаборатории светились глаза Томы — она не спала, слушала, что происходит. Саар оделась и вышла в коридор. Здесь было пусто. Она добралась до капитанской каюты и остановилась у открытой двери. Она смотрела на грани, на горизонты, из-за которых вылетали безобидные молнии, и думала, что всё это неважно, что это просто отвлечение. Но всё же сделала шаг внутрь, раскинула трёхмерную сетку и начала работать.

Когда она вернулась вниз, на корабельных часах было десять утра, и её вызывали близнецы.

— Очень хорошо, — кивнула Саар. — Я и сама хочу с ними поговорить.

Мика ответила:

— Я к вам заходила. Тома говорит, вы ушли ещё ночью.

— Я работала, — кратко ответила Саар.

— Она плохо выглядит, — негромко заметила лейтенант.

Никак на это не отреагировав, Саар отправилась в каюту братьев Морган, где к своему неудовольствию обнаружила остальных членов экспедиции.

— Зачем вы ходите по кораблю? — спросил Франц. — Мы же говорили, что это опасно.

— Ничего со мной не случится, — отрезала Саар. — Лучше послушайте, что я нашла в капитанской каюте.

— Непременно послушаем, а пока сядьте, — Франц указал на диван, где была Тома. На фоне остальных она действительно выглядела неважно. Её глаза покраснели, волосы были тусклыми и растрёпанными, кожа отливала желтизной. Тома подняла голову навстречу Саар, и та села рядом, неожиданно ощутив укол жалости.

— Внимание, — произнёс Франц. — Адмирал хотел бы поделиться с нами любопытной информацией.

Ганзориг, сидевший напротив Саар, начал рассказ о своей встрече с человеком из реакторного отсека. Саар ожидала большего. В её представлении существо, или сила, или чем бы это ни было — даже Сосед из иного измерения, — должно было выглядеть куда более внушительным и впечатляющим, чем офицер, распивающий чаи, и неподвижная абстракция.

— Не забывайте, — сказал Джулиус, словно отвечая на её сомнения, — что мы не видим его реальный облик, как не видим наши. Так или иначе, проблема не становится проще.

— Мы не можем везти его на Землю, — продолжил Франц. — Пока не поздно, мы должны его выгнать. Он кажется безопасным, но только потому, что всё идёт так, как его устраивает. Хотя он уязвим — иначе бы не скрывался, — у него преимущество: нас он успел изучить, а мы даже не представляем, что это такое.

— Но у вас уже есть идея, — усмехнулся Ганзориг. Саар мысленно улыбнулась. Общение с Каном и для него не прошло бесследно. На секунду она отвлеклась, но тут же заставила себя не думать о том, что делает пхуг по ту сторону кокона.