Алексадр Золотая Грива 2

- Всё живём под Богом, он смотрит на поступки, а не должности.

- Да, но живём-то среди людей… ладно, ерунда всё. Начинаем? Надо к темноте управиться с делами.

Проклятого золота оказалось слишком много. Мёрзлая рогожа скользит, норовит вырваться из слабеющих пальцев, мешки так и хотят шлёпнуться на землю и порваться, чтобы золото рассыпалось по снегу, зарылось в нём и тогда людям придётся долго собирать его стынущими пальцами. Приходилось таскать мешки, держа обеими руками на уровне груди, как спелёнатых младенцев. Пол в землянке устелили рогожными кулями так, что ступить было некуда. Пришлось натаскать досок, иначе невозможно ходить. Теперь при входе надо наклонять голову, иначе макушка упиралась в потолок. Пока всё уладили, прошёл день. Солнце цвета раскалённой стали уже коснулось горизонта, когда шатающийся от усталости Александр выбрался на улицу. Окружающий мир потемнел, резче обозначились тени. Сбросил одежду, стал растираться снегом. Мороз сначала обжёг холодом, потом быстро отступил, на смену пришёл жар.

- Это ты правильно делаешь, - одобрительно сказал Анатолий, - надо будет попозже баню отремонтировать, тут где-то была.

Однако сам не решился освежиться таким радикальным способом.

Вечером, после ужина запечённым на углях зайцем, каждый занимался своим делом. Анатолий штопал порванную шкуру, Александр чистил кольчугу, поправлял кожаный пояс. Было тихо, только вьюга завывала снаружи, пытаясь пробраться в тёплую землянку.

- Как-то сложно всё у вас, святой отец, - вдруг произнёс Александр, - не руби, подержи, я молиться буду… А если некому держать, тогда что? Бегать вокруг и молиться?

- Ты о чём? – не понял священник.

- Да об атамане этом. Зачем было так усложнять, проще отрубить руки, ноги да выбросить из избушки. Потом в костёр или под лёд, всё дела.

- Да, так проще. Но если есть возможность помочь человеку, даже умершему, почему не сделать?

- И что теперь, он в рай попадёт? – полюбопытствовал Александр.

- Нет, в ад, но не на самоё дно, а поближе к поверхности. Будет не так тяжело.

Александр минуту помолчал, снова спросил:

- А тебе это зачем? Старый атаман был твоим другом?

- Нет, не был. А почему поступил так … Видишь ли, Золотая Грива, христианство учит делать добро всегда, при любых обстоятельствах и всём, а не только друзьям, близким или тем, кто тебе симпатичен. И если хочешь, мой поступок продиктован не только убеждениями, но примитивным эгоизмом. И мне когда-то предстоит умереть. Спросят на мытарствах – где был, что делал, взвесят на невидимых весах плохое и хорошее … дряни в моей жизни было предостаточно. Столько греха, что и века не хватит каяться. Вот и пользуюсь я каждой возможностью делать добро.

- Мытарства, мытарства… что-то я слышал об этом, - наморщил лоб Александр, - там вроде чего-то спрашивают, верно?

- Эх, ты, - усмехнулся священник, - слышал … спрашивают … Да на мытарствах такое происходит, что кровь в жилах стынет, когда читаешь!

- Расскажи!

- Нет, сегодня уже поздно, да и не передать это словами, не рассказчик я. Есть у меня схрон с книгами неподалёку, отыщу, прочтёшь.

Александра так разобрало любопытство, что утром он встал первым. За ночь намело много снега, открыть дверь сразу не удалось. Как ни упирался, плетёный из прутьев ивы прямоугольник ни в какую не хотел подниматься. Пришлось осторожно, помаленьку – в час по чайной ложке – отгребать снег внутрь, потом протискиваться в образовавшуюся щель. Надо было найти обломок доски, что бы убрать снег с входа. Александр выполз наверх, ладони упёрлись в край ямы, руки напряглись, готовясь рывком выбросить тело на поверхность, как вдруг послышались невнятные голоса. Медленно приподнялся, осторожно разгрёб снег с краю. Неподалёку, в двадцати шагах, стоят кучкой люди и о чём-то спорят. Запах кислой псины, давнишней грязи и пота коснулся обоняния, заставил скривиться. Александр сразу узнал разбойников с острова. « За золотишком ребята пришли, - догадался он, - быстро! Прав был святой отец, когда поторапливал». Зашуршал снег за спиной, священник осторожно выбрался из землянки.

- Гости?

- Да, тоже почуял?

- От такой вони любой проснётся, - шепчет священник и протягивает меч, - возьми!

- Спасибо. Сейчас я …

- Подожди, - дёрнул за рукав Анатолий, - не убивай их.

- Что!? … кха … Как не убивай? – подавился воздухом от удивления Александр. - А они для чего пришли?

- Всё равно не убивай. Ты ведь сильнее намного. Постарайся, прошу тебя.

- Ну … не знаю … как получиться, - проворчал он.

Увлечённые спором разбойники не увидели, как из ничего, среди заснежённого пространства возникла фигура могучего воина. Волосы цвета льна лежат на плечах, словно накидка, слабый ветерок шевелит золотыми прядями. Кольчуга плотно облегает плечи, выпуклую грудь и узкие бёдра словно тонкая плёнка воды. Пальцы сжаты на рукояти меча, длинный клинок лежит на плече, играя солнечными зайчиками, в левой руке дубинка из ствола молодого дубка. Воин быстро приближается. Разбойники разом замолкают, оборачиваются. Кто-то испуганно кричит, отбегает, другие торопливо достают топоры. Не дожидаясь, пока растерявшиеся разбойники придут в себя, Александр бросается вперёд. Сверкающий клинок молниеносно прочерчивает в воздухе прямую линию, на снег валятся обломки топоров и мечей, затем вступает в дело дубинка – разбойники один за другим падают, зажимая головы. Разбежавшиеся опомнились, бросились на помощь товарищам. Меч и дубинка замелькали, словно крылья ветряной мельницы в ураган. Ослабленные от плохой пищи и долгого безделья, разбойники двигаются медленно, ноги в неуклюжих обмотках вязнут в снегу, жёсткие и толстые шкуры не дают как следует ударить, сковывают руки. Александр как волк в стаде овец – двигается легко, ловко уклоняется от ударов, сильно и быстро бьёт в ответ. Разбойники в дурацких шкурах летят во всё стороны, как мячики. Минута и вокруг Александра никого нет, нападавшие со стонами и причитаниями расползаются тараканами. Снег перемешан с землёй, испещрён каплями крови, валяются зубы. Убитых и серьёзно раненых нет – меч бил плашмя. Аккуратно обтёр клинок снегом от крови и соплёй, убрал в ножны. За спиной раздался скрип снега, подошёл священник.

- Видишь, убивать не обязательно. Можно внушить и по-хорошему.

Александр молча покосился на увесистую дубину.

К вечеру мороз усилился, поднялся ветер. Пурга завыла снаружи, забивая щели в двери снегом, ей отзывается печная труба низким подвыванием. В землянке стало тепло, иней по углам растаял. Александр бросил в печь догоревшую лучину, зажёг другую.

- Святой отец, ты обещал рассказать о мытарствах, - обратился к Анатолию.

- Опять за своё … не священник я, сколько раз повторять?