Александр Золотая Грива.

Александр от неожиданности оступился, словно запнулся на невидимой выемке в идеально ровном полу. Замер, не зная, что говорить.

- От всей души приветствую вас, Александр, о вашем прибытии уже известно и я вышел, чтобы лично встретить вас, - торжественно произнёс сенатор.

- Большое спасибо, господин Марцеллий, - ответил смущённый Александр, - но я не занимаю такого положения, что бы меня встречал сенатор империи ....

- Так займёте, - улыбнулся сенатор. - Вы оказали столь важные услуги дворцу и лично мне, что ваше возвышение вопрос ближайшего будущего! Идемте со мной, император сейчас размышляет после завтрака о большой политике империи, ваш доклад будет весьма и весьма кстати. Э-э, ... минутку, дорогой Александр, - остановился сенатор, - а вы знаете правила этикета? Хотя зачем я спрашиваю, конечно, нет! Ну, это не страшно для воина, а даже желательно, но! - сенатор сделал многозначительную паузу: - Как вы намерены обращаться к императору?

- Ну, - развёл руками Александр, - господин император ... нет?

- Конечно, нет! - взмахнул руками Марцеллий, отчего длинные, почти до пола, рукава, взметнулись вверх и опали. - Господа - это мы с вами, Александр, а император помазанник божий, он божественен! Именно так к нему и следует обращаться. Вы запоминайте, дорогой, что я вам говорю ....

Александр почему-то не испытывал никакого волнения, направляясь на встречу с владыкой полумира, императором Византии. Он вертел головой, с любопытством осматривая роспись стен и потолков, переходя вслед за сенатором из одного зала в другой. Длинные, узкие окна забраны цветным стеклом. Солнечный свет окрашивается в дивные цвета, разливается на мраморном полу удивительными разноцветными картинами. Стены залов расписаны изображениями мужчин и женщин, которых он совершенно не знал, невиданных зверей. Его поразило мастерство неизвестных художников, точность выписанных деталей, мелочей, яркость красок, а ведь заметно, что росписям не одна сотня лёт.

Вокруг раскинулся удивительный, сказочный мир, какой-то неземной и чистый, в котором нет грязи, пороков и воздух чист, как высоко в горах.

" Божественный, божественный ... - повторял про себя без конца, словно выстукивая некий мотив на маленьком барабане. - Ну да, конечно, божественный! - вдруг произнёс он мысленно, - только божественный человек может жить в таком дворце и всякий входящий должен осознавать это. Власть начинается ... "

- Власть начинается с поклонения, переходящего в преданность! - врывается в сознание голос сенатора.

- А? ... Что? ... - недоумённо произнёс Александр, останавливаясь.

- Великолепно! Я объясняю вам, как следует вести себя в присутствии императора, а вы не слушаете, размышляете вслух. Спуститесь, наконец, с небес на грешный мрамор! - саркастически произнёс Марцеллий.

- Простите, - смущённо ответил Александр, - вокруг так красиво.

Сенатор равнодушно мазнул взглядом по сторонам, потом обернулся к Александру. В глазах сановника мелькнула искра странного интереса.

- Вас привлекает искусство? ... Вы был в главном храме Константинополя? - неожиданно спросил Марцеллий.

- Нет, я сразу с корабля сюда, раньше как-то не пришлось побывать.

Сенатор мгновение молча смотрел на Александра, словно что-то обдумывая, потом произнёс:

- После аудиенции я обязательно отведу вас в храм.

- Спасибо, но я такая уж важная птица, чтобы сенатор империи водил меня на экскурсию, - растерянно и немного встревожено ответил Александр.

- Это не экскурсия, я хочу, что бы с вами побеседовал настоятель храма, - серьёзно ответил сенатор. Он не стал уточнять, что настоятель главного храма империи является также и главой православной церкви.

Миновали просторный зал. Вдоль стен стоят громадного роста гвардейцы личной охраны императора. Многих Александр знал лично, приветливо кивал. Гвардейцы стоят неподвижно, лиц не видно под опущенными забралами и никто не ответил даже малейшим движением на приветствие, но Александр не обижался - сам не раз так стоял на посту.

- Итак, - произнёс сенатор, когда они остановились перёд огромными дверями из драгоценного красного дерева. За ними выход на открытую террасу, где сейчас император. - Последнее - не вздумайте шутить. В разговоре с божественным Василием будьте предельно серьёзны. Власть, как я уже сказал, основывается на поклонении и уважении, а там, где шуточки, власти - я говорю о настоящей власти, абсолютной! - нет.

Сенатор величественно кивает гвардейцам у входа. Руки в кованных рыцарских перчатках одновременно ложатся на золотые львиные головы, что служат дверными ручками, створки распахиваются. Гвардейцы замирают железными статуями. Сенатор, за ним Александр входят в покои императора, переходящие в огромную открытую террасу с великолепным видом на пролив.

Белый мрамор прохладно сверкает в полуденном солнце. По краям террасы в огромных золотых растут пальмы, соединённые между собой гибкими стеблями лиан. Среди крупных зелёных листьев прячутся розовые и жёлтые цветы, большие, круглые. Цветы и листья образовывают как бы естественную изгородь, прикрывая террасу от излишне яркого солнца. В центре разбрасывает воду мраморный фонтан, украшенный нефритовыми пластинами и драгоценными камнями огромных размеров. По всей террасе в беспорядке стоит несколько кресел и диванов, покрытых белым и красным шёлком. Самого императора не видно.

Несколько секунд сенатор и Александр неподвижно стояли возле входа на террасу. Из-за огромного куста роз выходит невысокий черноволосый человек в обычном хитоне, в сандалиях на босу ногу. В руках обычные садовые ножницы. К белому шёлку хитона прилипло несколько листочков, император небрежно смахивает на пол.

Подошёл ближе, вопросительно посмотрел на сенатора, потом на замершего Александра. Смотреть пришлось снизу вверх, так как Александр по военной привычке вытянулся во весь рост.

- Очень хорош, - негромко произнёс император звучным баритоном, - именно так я и представлял себе своего храброго гвардейца этериота. Разрешаю сесть, - указал рукой на кресла перёд фонтаном.

Василий садится в уголок дивана, положив руку на подлокотник. Александр невольно отметил, что на пальцах нет перстней, ни одного, нет браслетов, нет вообще каких либо украшений, которыми любят обвешиваться знатные и богатые. Даже запаха ароматической воды не чувствуется, хотя даже не очень состоятельные ромеи буквально обливаются ей.

Сенатор и Александр почтительно присаживаются на край кресел, при этом русич ухитрялся держаться прямо, так что и теперь он выше императора почти на голову.

- Итак, - произнёс Василий, проводя взглядом по доспехам Александра, - всё регалии, присвоенные вам стратигом, я утверждаю. Ваши подвиги мне известны, как и сам ход войны.