Александр Золотая Грива.

Александр не захотел менять старые доспехи на новые. В походной мастерской кузнец отремонтировал старый панцирь, но придать ему вид нового не смог - слишком сильно был изрублен. На блестящей стальной поверхности рядом с золотыми насечками соседствовали тёмные шрамы грубо заваренных рваных дыр и порезов. Металлические наплечники пришлось перековать заново, добавить ещё защитных пластин, неровные швы выглядели страшно, словно шипы на лбу дракона. Шлем, красивый, сверкающий золотом и серебром, пришлось выбросить - кузнец только развёл руками, когда увидел искорёженный до неузнаваемости доспех. Вместо него Александр выбрал простой обруч закалённой стали, теперь узкая полоска металла плотно лежала на голове, удерживая густую гриву золотых волос. Защитные рукавицы, поножи и кольчугу купил новые.

На него сразу обратили внимание, едва сошёл на берёг. Таможенная стража, равдухи - городские жандармы и просто зеваки во всё глаза смотрели на высокого золотоволосого воина, но никто не посмел подойти и заговорить - золотой нагрудный знак высшего воинского отличия, вручённый Александру стратигом Андреем, доспехи личной гвардии императора останавливали любого. Всё качали головами, а стражники, всё бывшие солдаты императорской армии, понимающе переглядывались - следы от страшных ударов были только на нагрудных пластинах и ни одного на спине.

И только портовые девки чуть ли не бросались с восторженным визгом на шею герою, а женщины восхищённо смотрели вслед и презрительно поглядывали на своих гладких и сытых мужей, что бережно несли толстые животики и розовые лысины рядом с благоверными супругами. Их муженьки пренебрежительно отмахивались, как бы случайно задевая за пузатые кошельки, туго набитые золотом. Жёны сникали под мелодичный перезвон монет и больше не смотрели на воина.

Александр подошёл к стоянке извозчиков, поправил заплечный мешок, в котором рядом с нехитрым походным добром хранилось донесение стратига Андрея божественному императору. Сёл в первую же коляску, коротко приказал:

- Во дворец.

Извозчик, молодой здоровый парень, дремавший на лавке, чуть приоткрыл один глаз, небрежно буркнул:

- Кому и конюшня дворец ... тебе какой?

- Им-пе-ра-тор-ский! - раздельно произнёс Александр, - и побыстрей, иначе ты у меня вместо лошади в упряжи побежишь.

Парняга, недавно перебравшийся из деревни в столицу, хам и наглец до предела, сразу выпрямился. Круглая рожа надулась злостью, глаза выпучились. Толстая, покрытая белёсыми волосками рука, сжала кнут. Замахнулся, резко поворачиваясь ... замер соляным столбом - в гортань упёрлось острое, как бритва, лезвие меча. Чуть-чуть пропороло кожу под кадыком, ранку неприятно защипало.

Всё разговоры и шум на стоянке как обрезало, наступила мёртвая тишина. Пальцы на рукояти разжались, кнут упал на камни. Александр отвёл меч, достал из поясного кармана золотую монету, вложил в потную ладонь парню. Пальцы рефлекторно сжались, словно щупальца спрута с добычей. Извозчик громко сглотнул, кадык дёрнулся туда-сюда.

- Уже едем, господин! - тонким голосом сообщил парень. Ловко подхватывает кнут и лошадь несётся во весь опор.

Коляска подкатила к дворцовым воротам через считанные минуты. Едва Александр ступил на каменные плиты, как извозчик свистнул, повозка стремительно укатила прочь, только воздух закрутило тугим жгутом. Повернулся к воротам, знакомые гвардейцы подмигнули, улыбнулись, старший едва заметно мотнул головой в блестящем шлеме - проходи! Пышный плюмаж из страусиных перьев колыхнулся и снова превратился в застывший огненно-красный куст на золоте.

Пересёк просторную дворцовую площадь, поднялся по мраморной, с золотыми перилами, лестнице. Гвардейцы на входе распахнули тяжёлые двери из морёного дуба, окованные золотом. Ступил в прохладный полумрак длинного дворцового коридора. Двери за спиной тихо закрылись. С полминуты простоял, привыкая к сумраку помещения.

С высоких сводчатых потолков через голубое стекло квадратных окон падает приглушённый солнечный свет прозрачными столбами. Медленно кружатся мельчайшие частички пыли. Свет отражается от драгоценных камней в полу и стенах. Розовый мрамор искрится маленькими кружочками золота, их специально вставляли мастера строители.

С портретов на стенах на Александра строго смотрят правители прошлых времён. Лики героев и вельмож строгие, вопрошающие, но немного отрешённые - всё-таки они в прошлом! Вздохнул, решительно зашагал вперёд. Портреты знатных предков правителя плывут мимо, кованые железом солдатские сапоги звонко стучат по мраморным плитам пола, звон отскакивает, попадает на портреты, отчего кажется, что предки недовольно морщатся и смотрят ещё строже.

Александр усмехнулся про себя, настроение поднялось, пошёл прямо, на целый водопад солнечного света, что падает с прозрачного хрустального потолка перёд входом в покои императора. Возле громадных золотых дверей никого, но Александр знал, что охрана здесь скрытая, за ним наблюдают несколько пар глаз императорских гвардейцев, его сослуживцев.

Внезапно двери широко распахиваются. Навстречу выходят очень красивая девушка и сенатор Марцеллий. Девушка одета во что-то белое с красным, лёгкое и воздушное, Александр не разглядел. Чёрные волосы уложены в высокую причёску по последней Константинопольской моде, украшены золотыми нитями. С белой шеи на грудь спускается золотое ожерелье. Темно-карие глаза поднялись, на секунду замерли на лице незнакомого военного. Затем девушка с царственной грацией повернулась к сенатору, протянула руку. Марцеллий склонился, почтительно поцеловал кончики пальцев.

- Всего хорошего, принцесса Анна.

- Благодарю за поддержку моих предложений, сенатор, - тихо произнесла девушка, - и передайте от меня привет вашему сыну. Я рада, что Марк вернулся целым и невредимым.

Марцеллий ещё раз склонил голову. Девушка повернулась, глаза быстро пробежали по видавшим виды доспехам незнакомого гвардейца, скользнули по лицу. Александр сразу догадался, что это сестра императора Василия, принцесса Анна. Вытянулся во фронт, остро сожалея, что на нём порубанные доспехи, кое-как отремонтированные в походной кузнице. Принцесса прошла мимо и скрылась за поворотом коридора. Александр повернулся к Марцеллию.

Сенатора было не узнать. Обычно хмурый, насупленный, сейчас он светился радостью. Лицо, раньше сухое, вытянутое, словно у старой лошади, округлилось, порозовело. Неровный ёжик седых волос сменила пышная серебряная грива, тщательно уложенная. Голову венчает высокая шапка из пурпура и золота. Длинное, до пола, одеяние тоже сплошь позолочено и укрыто по верху чёрным соболем и горностаем.