Три мудреца в одном тазу

Волшебный дым снова очистился. На этот раз он оставался чистым гораздо дольше. Но в конце концов в нем появилось старческое лицо со впалыми щеками и крючковатым носом. Наместник Города и Наложница Глаз одновременно пали ниц.

- Достаточно, - скрипучим голосом сказал Владелец. – Я удовлетворен. Зачем ты потревожила меня, рабыня?

- Только по твоему же приказу, о Владелец, - по-прежнему не поднимала глаз Аспаривара. – Ты приказал мне срочно сообщить, когда я выясню, кто затемняет день в Наранно. Я выяснила это, и спешу исполнить твой приказ.

- Ты всегда хорошо служила мне, - одобрительно проскрипел старик, держащий в руке жизни всех юберийцев. – Не дразни же форорака мясом, говори.

Наложница Глаз вкратце изложила то, что узнала от Наместника Города. Владелец на несколько секунд задумался, а потом проскрипел:

- Разрешаю тебе вывернуть шапку.

- О, благодарю! – торжествующе улыбнулась Аспаривара. – А что делать с прежним Наместником?

- Ну, маги только что залили мне свежую кровь, так что я добрый... – пожевал сморщенными губами Владелец. – Пусть он помогает тебе. Если ты останешься довольна его службой, возможно, я заменю Красную Колесницу на Обезвреживание [76] Юберийская альтернатива смертной казни, применяемая в случае наличия смягчающих обстоятельств. Жертву кастрируют, вырывают язык и отрубают большие пальцы на руках. .

- О, благодарю, благодарю, милостивый!!! – снова пал ниц Наместник Города. На него нахлынуло несказанное облегчение – ему оставят жизнь!

Владелец опустил набрякшие веки – знак, что аудиенция закончена. Аспаривара накрыла носики светильников колпачками, и дым рассеялся, унося с собой и призрачное лицо. Она сухо рассмеялась, глядя на униженно ползающего толстяка, а потом вывернула наизнанку свою шапку. С другой стороны она оказалась ярко-красной, с очень искусно вышитым портретом того, с кем она только что разговаривала.

Надев ее на голову, она гордо подбоченилась – теперь она стала Наложницей Голоса. Каждое ее слово – слово самого Владельца, и все юберийцы обязаны выполнить ее приказ так, как будто он прозвучал из уст их верховного господина.

- Мне послать за стражей, лька Аспаривара? – услужливо предложил бывший Наместник.

- Зачем?

- Льке Стаза... он... он сейчас ведет шотелидов и палицаев в порт, к волшебному кораблю... Остановить его?

- Ах да, те люди... – на миг задумалась Наложница. – Нет, не стоит. Будет проще, если он убьет этих купцов – не нужно будет искать повод, чтобы его казнить. А заодно конфискуем их имущество – мне бы тоже хотелось получить этот белый корабль... Я видела его – он воистину чудесен и станет великолепным даром для Владельца...

- А что же делать с пленниками?.. Среди них дочь купца Колобки...

- Пленниками? – задумалась Наложница Голоса. – Хм-м-м... Что-то мне подсказывает, что купец, обладающий такими чудесами, непременно попытается их освободить... Пришли сюда Наместника Стражи Дворца – я отдам ему несколько распоряжений.

Дверь камеры бесшумно растворилась. Им-ма неторопливо проверил черный кинжал, выданный льке Стазой еще в прошлом центуме, когда эспелдаку было поручено убить заезжего чародея из столицы. В тот раз он убедился, что это лезвие отлично помогает против магов – жертва бросила в Им-ма какое-то заклинание, но кинжал впитал его, как песок впитывает воду. Правда, его свечение после этого слегка поблекло, но это не помешало кату прикончить врага льке Стазы.

Четверо стражников, отобранных им, идеально соответствовали требованиям – самые безмозглые, умеющие лишь повиноваться приказам. Двое из них встали у дверей снаружи, двое – внутри. Те, что вошли в камеру, лишь безразлично пялились на лежащих на соломе людей. Им-ма нащупал рукоять кинжала...

Без сомнения, этот бородатый, который спит сидя, – чародей. Кем еще может быть человек с такой внешностью? Разве что жрецом или геометром. Его приказано убить последним... что ж, воля льке Стазы – закон, ему лучше знать, что делать.

Крупный мужчина в черном костюме необычного покроя сразу вызвал у Им-ма неприязнь – он терпеть не мог людей выше и сильнее себя. Таковых пока что нашлось немного... но этот, без сомнения, входит в их число.

Его взгляд остановился на девочке, и кат брезгливо поморщился. Белая кожа, желтые волосы – ну и уродец... Просто обезьянка, а не человек. Он откинул ее волосы в сторону, обнажая тоненькую шейку, и задумчиво посмотрел на черный кинжал. После убийства того чародея он еще дважды использовал его – уже на простых людях, и каждый раз после этого свечение еще немного слабело. Так не лучше ли сэкономить дар Стазы и прикончить этих двоих обычным оружием?.. Ведь с ними никаких проблем быть не должно, верно?

И он достал собственный нож – узкий треугольный клинок с аккуратным желобком-кровостоком.

Им-ма поднес лезвие к пульсирующей голубоватой вене, приготовился полоснуть... но тут его внимание привлек предмет, бережно сжимаемый девочкой. Клетка. Клетка из необычного ярко-синего металла. То, что это не натуральный цвет, а всего лишь краска, Им-ма в голову не пришло.

В клетке тихо посапывал странный зверек, похожий на небольшую крысу без хвоста. Им-ма наморщил лоб, размышляя, относится ли приказ льке Стазы и к нему. С одной стороны – вроде бы тоже пленник... даже вдвойне. С другой – не человек же. К тому же Им-ма всегда испытывал необъяснимую слабость к маленьким зверушкам...

Угрюмое лицо палача исказилось в умиленной гримасе. Он повернулся спиной к молчаливым истуканам, стоящим у двери, и открыл клетку. Черный заскорузлый палец ткнул спящего грызуна в бок... и мгновенно окрасился красным.

Снотворное заклятие, наложенное на Гену, Олю и Рикардо, постепенно истощалось. Несколько часов назад этих троих можно было хоть поставить вверх ногами – они бы даже не заметили. Но сейчас, когда действие магии ослабло, разбудить их стало уже нетрудно.

Рикардо, как всякий настоящий хомяк, посвятил свою жизнь двум вещам – еде и сну. И он ненавидел, когда его отрывали от того или другого. Поэтому, проснувшись, он немедленно вгрызся в того, кто его побеспокоил.

Им-ма непроизвольно завопил – не столько от боли, сколько от неожиданности. Он выдернул руку из клетки вместе с повисшим на пальце хомяком и затряс ей из стороны в сторону – Рикардо висел на пальце, как бульдог.

- Ар!.. Ар!.. Ар!.. Ар!.. – отрывисто закричал палач – проклятый грызун превратил подушечку указательного пальца в кровавые лохмотья.

Стражники взирали на это совершенно безучастно. Только перекинули копья с плеча на плечо.

Им-ма пошатнулся и наступил на руку Оле. Та немедленно проснулась и завизжала от боли. Ее визг только еще больше разозлил ката – он с силой саданул прицепившимся хомяком об стену. Рикардо отцепился и сполз вниз, еле слышно попискивая и оставляя длинный кровавый след. Судя по нему, зверек получил очень серьезные повреждения.