Юрий Иванович - Торговец Эпохами. Спасение из Ада.

Вот именно к нему и вознамерились нагрянуть боевики с Земли. Тем более что когда основательно стемнело, и стало понятно что на ночлег никто больше не попроситься, разочарованный отшельник скрылся в пещере, но вход все-таки на первое время оставил открытым. Как бы намекая на гостеприимство для запоздалых путников. Конечно, на всякий случай выбрали для постоя и несколько других пещер, оценивая их пригодность по ниспадающей линии.

По команде стали сгружать в мешки оружие, которое нельзя было спрятать на себе и видимые металлические детали одежды. Не прекращая по очереди при этом следить через бинокли с приборами ночного видения за выбранной пещерой. И только собрались спускаться, как выдвинувшаяся дальше всех Сильва зашипела:

- Внимание! Кажется, в то же самое место направляются сразу три Магирика. Причем поднимаются как бы раздельно, но слишком уж целеустремленно.

Помимо ночных биноклей были и очки с приборами ночного видения. Но их старались одевать лишь в редких случаях, берегли аккумуляторы. Да и миниатюрные рации общей связи, которую они коротко называли «общак», задействовали еще реже. Сейчас Василий скаредничать не стал:

- Надеть очки! Подключить «общак». Подходим вплотную.

Естественно, что обладая таким преимуществом, земляне спустились к пещере сверху несколько раньше, чем трое неизвестных, движущихся вверх скорей на ощупь и ориентирующихся только на светящийся призывным теплом овал пещеры. Тем не менее, движение троицы настораживало все равно: явные воины, привыкшие двигаться и в такое время и в таких местах. Да и без выделяющихся за спинами мешков, которые имелись у каждого без исключения пешего паломника.

Дальше действия развивались еще более стремительно. Все три подозрительных типа, как только собрались на небольшом уступе перед пещерой, на максимальной скорости нырнули внутрь рыбками. Оттуда послышался короткий, сдавленный вскрик и вслед за интенсивными звуками короткой борьбы изнутри вход заложили плоским камнем.

- Фи! Да здесь похоже за место в пещерке надо заранее бороться и наемных убийц нанимать, - шепотом проворчал Василий. - Хорошо еще, что туда раньше на ночлег не напросились.

- Тогда двигаемся к запасному варианту? - спросила Сильва.

Но ей возразила Дана:

- Может, стоит здесь к местным разборкам прислушаться? Вдруг это стражники или егеря? И они так каждую пещеру осматривают?

- Но ведь остальных не трогали?

- Достаточно лишь изредка такие облавы устраивать.

- Хм…, может ты и права, - сомневался Василий. - Петруха, что там ниже?

- Чисто. На тракте тоже полное спокойствие, продолжают движение лишь фанатики. Да и то, лишь те, кто идет обратно от монолита и налегке.

- Добро, страхуйте меня!

Старший группы еще более густой тенью чем ночь промелькнул ко входу в пещеру и припал к камню. Подобные «двери» в таких местах видимо притирались веками, потому что ничего сквозь щель разглядеть было нельзя, да и голоса доносились глухо, с искажениями.

Но для преодоления подобного препятствия имелась видеокамера на перископном гибком стержне. С наивысшей разрешимостью маленького, с ладонь, экрана. С направленным микрофоном узкого или широкого действия. «Третья» издавна привыкла пользоваться новейшими техническими средствами, а Торговец, для выполнения задания, вообще обеспечил и экипировал уникальной аппаратурой. К некоторым устройствам воины присматривались вначале вообще с подозрением: на Земле они о таком не знали. Но впоследствии задействовали в каждом удобном случае без оглядок на место производства.

Гибкий стержень проскользнул в щель, наконечник с камерой, словно живой выдвинулся во внутренностях пещеры, выбрал наиболее удобный ракурс, и в наушниках «третьей» раздались отлично понимаемые слова на языке ашбунов. Вдобавок старший группы еще и картинку наблюдал во всех цветах. Всю сцену прекрасно освещало внушительное пламя из грубо выдолбленного в стене камина.

- …Не стоило его так злить своим непослушанием! - восклицал грозно один из троицы, продолжая какой-то свой монолог, пока оба его товарища заканчивали привязывать отшельника к большому столу, сделанного из толстых колотых плит мягкого туфа, - Бурулкан заботится обо всем поселке и лучше тебя знает нужды и чаяния каждого жителя. И правильно делает, что уничтожает таких смутьянов.

К тому времени рот плененного отшельника освободили от тряпичного кляпа, но продолжили держать радом. Мало того, второй помощник подхватил с пола увесистый булыжник и многозначительно приподнял на уровень груди. Еще и буркнул при этом:

- Начнешь слишком кричать, раскрошу тебе все зубы.

Но пленник, наверное, и так понимал, что его крики не будут услышаны снаружи, потому как не обратил никакого внимания на угрозу, а заговорил в ответ зло и отрывисто:

- Проклятый Бурулкан не смеет никому запрещать пройти путь Магириков! Любой ашбун имеет на это священное право.

- Ха! Ну и чего ты добился, своим неповиновением? Стал жрецом? Да никогда подобного червяка вершина Прозрения не признает своим! Меня, как призванного в палачи по зову сердца, вообще поражает, что тебя словно урода, сразу при входе не растерзало.

- Я не урод! Я мечтаю спасать, лечить людей, и в этом нет ничего преступного. Наоборот, если твои дети или родители начнут умирать, то ты ведь сразу помчишься к лекарю! Зачем же ты, и вы, оба, - он стрельнул глазами в замерших рядом помощников, - лишаете своих близких последнего шанса?!

- Замолчи! И не касайся своим грязным языком наших родственников! Нам хватит для излечения и умений Бурулкана, - но в этом последним утверждении уже не было столько уверенности.

- Да этой твари нельзя лечение даже животных доверять! - на губах отшельника выступила пена бешенства и ярости: - Уж я то лучше всех знаю, сколько сотен людей умерло после его лечения! Вспомни о них, Шевенди! Твой дядя умер от невинной простуды! Сколько детей не дожило до своей первой годовщины после визитов нашего жреца?! Сотни! А в позднем возрасте? Три твоих двоюродных сестры и два кузена так и стали совершеннолетними. Сколько женщин наших пало от тяжких ран после родов? Твоя родная сестра умерла вскоре после рождения своего первенца: Да этот коновал уже треть поселка угробил, он самый худший на наших землях, он враг нашим родам и семьям. Его только за это надо казнить на месте, а он умудряется командовать ничем не соображающим сбродом!

Движение указательного пальца, и рот пленника вновь оказался заткнут кляпом. Тогда как главный обвинитель некоторое время вынужден был усмирять свои трясущиеся губы. Напоминания о его родственниках разбередило старые душевные раны. Но так и не пожелав признать правоту отшельника, нежданный гость с рычанием перешел к обвинениям: