Джеральд Бром - Косиног. История о колдовстве [litres]

Подняв корешок на раскрытой ладони, Абита взялась за нож, кольнула палец, а когда кровь собралась в горсти лужицей, изо всех сил сжала кулак, втирая ее в корешок.

Тем временем Самсон дотянулся до силы земли, с натугой потянул ее вверх, наружу. Пробужденная от спячки, сила взвихрилась вокруг, подняла в воздух сухие листья, хлынула в Самсона, отчего серебристые глаза его засверкали огнем. Стоило Самсону стиснуть ладонь Абиты, ток силы устремился в нее.

Исполнившись волшебства, Абита застонала, словно в горячке. Глаза ее закатились под лоб, все тело охватила сильнейшая дрожь. Казалось, еще немного, и ей не выстоять: волшебство одолеет, сокрушит ее, лишит разума, – но нет, натиск Абита выдержала. Подняв корешок над головой, она принялась думать об исцелении, о жизни, о крепком здоровье, вплетать свои помыслы в волшебство, а как только дело пошло на лад, развернула, направила, подтолкнула ток волшебной силы в нужную сторону. Оставив Абиту, волшебство послушно перетекло в корешок. На миг все вокруг озарила яркая вспышка, и в этой вспышке Абита смогла разглядеть их – дюжину женщин, окруживших их с Самсоном кольцом. Все они держались за руки, как в хороводе, лица их были скрыты за длинными распущенными волосами.

Корешок в кулаке встрепенулся, забился пойманной рыбкой. Уронив его наземь, Абита отпрянула прочь и часто, с натугой дыша, рухнула на колени.

Вихрь унялся, и Абита с Самсоном замерли, не сводя глаз с корешка.

Корешок скорчился, засучил отростками, словно ручками да ножками, сделался очень похож на сморщенного карликового человечка. На миг у него появилось крохотное лицо – глаза, нос, рот. Разинув рот, корешок испустил негромкий прерывистый стон, содрогнулся, неспешно свернулся тугим узелком и замер.

– Готово? – выдохнула Абита.

– Готово, – кивнув, подтвердил Самсон.

Едва заглянув домой, Абита вновь, во второй раз за день, вышла к извилистой проселочной дороге – к двум колеям, выбитым в земле колесами повозок, и быстрым шагом двинулась в деревню. Надо было спешить: во-первых, хворь Марты внушала самые худшие опасения, а во-вторых, Абита надеялась воротиться на ферму до темноты. Стоило ей углубиться в лес, вершины высоких деревьев сомкнулись над головой, словно арчатый свод величавого древнего храма, укрыв дорогу густыми, зловещими сумерками.

Приготовленное из корешка притирание Абита завернула в кукурузные листья и спрятала в карман передника вместе с волосяным ожерельем. Кроме этого, она прихватила с собой мушкет, и вовсе не из боязни волков (Самсон наглядно показал, что волки ее не тронут), а на случай встречи с Уоллесом. В эту минуту, разгоряченная жаром волшбы, Абита едва ли не надеялась столкнуться с ним – и пусть он тогда только даст повод пристрелить его насмерть!

В пути она только и думала, что о ритуале с корешком.

«Он околдовал меня. Околдовал, все признаки налицо, – снова и снова твердила она себе, однако прекрасно знала: нет, это вовсе не так. – А я разве противилась? Нет, не противилась. Совсем наоборот, если уж на то пошло, только того и хотела. Поначалу, может, и сомневалась, но как только распробовала вкус… Вкус чего? Волшебства?»

Волшебства… другого, более подходящего названия для ощущения собственной силы, могущества, единения с пульсом деревьев, солнца, самой земли и Самсона ей в голову не приходило. Чарующее, едва ли не чувственное, ощущение это разбудило что-то в глубине души. Слабый пульс волшебства Абита чувствовала до сих пор, даже сейчас, как будто малая толика чар осталась при ней, соединив ее со всем живым вокруг.

«Хочешь еще?» – словно бы спрашивал этот пульс.

«Да. О, Господи, да, да».

Словно в ответ ей, вокруг поднялся ветер, ветви и листья зашелестели под его дуновением. Казалось, деревья у обочин шепчутся, перекликаются, предупреждают лес впереди о ее приближении. Вздрогнув, Абита сделала вид, будто не слышит никаких голосов, однако шепот последовал за ней.

Еще порыв ветра, и шепчущие голоса сделались громче.

Не сомневаясь, что все это попросту шутки воображения, морок, отголоски чар, Абита помотала головой.

– Ты во власти чар Дьявола , – предостерег чей-то голос, уж точно не принадлежавший ни ей, ни лесной листве.

– Вовсе нет, – негромко, едва не с мольбой возразила Абита. – Самсон никакой не Дьявол. И от Бога отречься ни разу меня не просил. Ни разу. Он хочет лишь делать добро, исцелять, а разве это не богоугодное дело?

– А как же с моей смертью? – спросил новый голос, очень похожий на голос Эдварда.

– Самсон тут ни при чем! Это все тот мелкий бесенок, Лес. Винить в этом Самсона несправедливо.

– А вдова? А охотники?

Абита непреклонно покачала головой.

– Он был не в себе, а с тех пор изменился. Изменился, я знаю, чувствую.

– А если все так просто , – заговорил новый голос, похожий, скорее, на голос отца, – что же тебе до сих пор не дает покоя?

Зажав уши ладонями, Абита ускорила шаг. Теперь она чуяла их со всех сторон – их боль, их голод, их жажду, да какую жажду!

– Самсон, – прошептала она. – Пожалуйста, окажись тем, кем кажешься.

В лесном полумраке показались смутные тени, скользящие рядом, не отстающие ни на шаг. Кто это – призраки, лесные духи, демоны? А может, и те, и другие, и третьи?

– Оставьте меня, – шепнула Абита, но тени придвинулись ближе, зафыркали, засопели.

Только тут ей и сделалось ясно, на что они все нацелились: они учуяли волшебство в ее мази! Схватившись за карман передника, нащупав сверток из кукурузных листьев, она тоже почувствовала его жар, его задатки, и ее тоже охватило неудержимое влечение ко всей красоте, к расцвету волшебной силы.

Увидев в сумраке призрачные рога, чешую, клыки и когти, услышав негромкий, исполненный алчности стон, Абита пустилась бежать, но тени не отставали, окружали ее тесней и тесней.

– Это волшебство не для вас! – закричала Абита, выхватив из кармана волосяное ожерелье, загородившись им, будто охранительным талисманом. – Подите прочь!

Но ожерелье лишь распалило их непокой и голод. Туманные, смутные, бесплотные тени завертелись вокруг в бешеной пляске: взгляды полны печали, рты разинуты в безмолвном крике, пальцы холодным дыханием касаются платья, волос…

«Что же за двери я отворила?»

И тут поблизости появился кто-то еще – некто громадный, необузданный, вселяющий страх. Казалось, он где-то внизу, глубоко под землей.

Призраки, демоны, духи, кто б они ни были, отпрянули прочь, поотстали. Оглядевшись, Абита увидела, как они, ежась в испуге, отступают в сумрак, сливаются с сумраком, исчезают.