Амели Вэнь Чжао - Алая тигрица [litres]

Старая продавщица картофеля с перерезанным горлом.

Кузнец, мертвый, в луже собственной крови.

Паника барабанной дробью отдавалась в его груди, и он начал идти быстрее, делая долгие, успокаивающие вдохи, чтобы собраться. Он как раз свернул на улицу, ведущую к его дому, когда почувствовал, что тени вокруг него сгущаются. По краю его света от стены отделилась фигура. Лед треснул под его ботинками, когда он приблизился.

Юрий мог только смотреть на фигуру, стоящую перед ним. Свет от его пламени лизнул лицо мальчика: кожа хрупкого фарфора луны, глаза цвета знакомой тьмы.

Юрий замедлил ход и остановился.

– Сеин? Что ты здесь делаешь? – Увидев своего бывшего заместителя, он вспомнил о переписке, которая у них была, о строгих предостережениях, написанных Юрием. Он лишил Сеина титула и чуть не исключил его из Красных плащей.

– Нам нужно поговорить, – вот и все, что сказал бывший заместитель.

Юрий не мог понять, почему Сеин проделал весь путь до порта Голдвотер. Более того, он не мог понять, почему Сеин не предупредил его о приезде.

– Мы можем поговорить внутри, – ответил он, делая шаг вперед. Но Сеин остался на месте, засунув руки в карманы плаща, его лицо было наполовину скрыто капюшоном.

Дурное предчувствие охватило Юрия.

– Сеин, уйди с моей дороги.

Темные глаза мальчика блеснули; тени боролись на его лице.

– Нет, – тихо сказал он.

Юрий вышел вперед. Сеин попытался преградить ему путь, но Юрий оттолкнул его с дороги. Он услышал ворчание Сеина, когда тот упал на землю, но ему было все равно. Он бросился бежать.

Он едва мог дышать от бешеного стука собственного сердца, от страха, который так сдавил ему горло, что он подумал, что его сейчас вырвет. Несколько недель без каких-либо сообщений от мамы, возвращение в город-призрак, Сеин появляется из ниоткуда… Его разум был пуст, его шаги отбивали бешеный ритм нет, нет, нет, нет, нет…

Правда ждала его, когда он добрался до входа в свой дом.

Стекло в ресторане его семьи было разбито, осколки погребены под слоями снега и пепла. Внутри было темно, столы перевернуты, стулья разбиты о стены. Только лунный свет проникал внутрь, освещая столовое серебро, одеяла и личные вещи, разбросанные по полу, как будто кто-то перерыл содержимое всего его дома.

Но взгляд Юрия был прикован к силуэту, лежащему посреди ресторана. Сугробы снега осели на пол, но он мог различить очертания тела, выцветшую красную юбку, смятую там, где она упала. Прядь рыжих волос, выбившаяся из ее пучка, свисала ей на спину.

Внутри него разверзнулся ад.

– М-ма? – Его голос превратился в надтреснутое хныканье. Она не пошевелилась.

Юрий рванул вперед, мир вокруг него закачался. Он смутно осознавал, что упал на колени, стекло и осколки фарфора на полу рассекли его штаны и ладони, когда он пополз вперед, оставляя кровавый след на полу.

– Ма? – выдохнул он, и когда он протянул руку, чтобы смахнуть снег с ее рук, ее кожа оказалась ледяной. Его руки дрожали, нависая над ней. – Ма, – взмолился он, а затем зарыдал, снова и снова выкрикивая ее имя в окружающей тишине.

Руки сомкнулись на его плечах, оттягивая его назад. Кто-то звал его по имени. Юрий закричал и стряхнул их, подползая к тому месту, где лежала Ма…

Но тут она исчезла. Там, где она была, остался только пустой пол, снег лежал сугробами поперек дерева.

Юрий обернулся. Сеин опустился на колени рядом с ним. На его лице было что-то похожее на страдание.

– Юрий, – начал он, но в Юрие что-то надломилось. Внезапно пустота в его груди загорелась, голова раскалывалась от жара, зрение покраснело.

Юрий закричал и прыгнул, его руки сомкнулись на шее Сеина.

– Верни ее! – закричал он. – Брось свои дурацкие иллюзии!

Сеин едва заметно кивнул, и Юрий отпустил его. Когда он обернулся, она снова была там, маленькая и сгорбленная в темноте.

– Мне жаль, – прохрипел Сеин. – Я не хотел, чтобы ты… – Он замолчал.

Юрий закрыл глаза. Ему казалось, что внутри него горит огонь, пламя, угрожающее поглотить его душу. Его дыхание стало горячим, ладони покраснели.

– Зачем ты пришел сюда? – потребовал он, не глядя на Сеина.

Последовала пауза.

– Ново-Минск пал, – прошептал Сеин. – Шамиру похитили. Я верю, что Алая тигрица ответственна за ее поимку; пока я ждал здесь твоего возвращения, я получил от нее записку с просьбой о нашей помощи. – Его губы скривились.

Пламя внутри Юрия вспыхнуло жарче, выше. Странное чувство отрешенности охватило его. Он глубоко вздохнул. Когда он выдохнул, в воздухе перед ним вспыхнул огонь. Он почувствовал, как его руки загорелись, а волосы начали опаляться.

– Сеин, – спокойно сказал он. – Убирайся.

Огонь лился из него, как лава. Она змеилась по полу, запрыгивала на стулья и скатерти и ползла по стенам. Юрий глубоко вдохнул, когда его сила родства достигла кульминации, и на мгновение он посмотрел в разбитый осколок стекла и увидел себя в огне: извивающаяся масса красного и оранжевого.

Он наклонился и поцеловал холодные щеки матери. Юрий пригладил ее волосы, красивые, ярко-рыжие локоны, которые он унаследовал. Он снял свой плащ и аккуратно завернул ее в него, как она обычно укладывала его в постель перед тем, как он отправился во дворец Сальскова в качестве ученика.

Он прикоснулся пальцем к плащу и поджег его.

Сеин ждал его снаружи. Вся улица преобразилась. Багрянец и тени танцевали на стенах из серого кирпича и замерзших улицах, как пламя самого ада.

Какое-то движение в небе привлекло его внимание, и Юрий поднял глаза. Из лунной ночи на них быстро опустилась тень. Свет горящего дома окрашивал ее черные перья в красный цвет.

Юрий поднял руку, и морской голубь приземлился. Его когти впились в толстые мягкие рукава его пальто. К его ножкам была привязана записка. Юрий снял его и развернул свиток. Письмо состояло из одного предложения, такого же расплывчатого, как и то, как все было оставлено между ним и отправителем.

Готовьтесь к войне. Алая тигрица возвращается.

Сеин прочитал записку и поднял глаза.

– Война с нами или война против нас? – он спросил.

Юрий не ответил. Он так крепко сжал записку, что у него задрожали руки. Он вернулся и обнаружил, что целый город уничтожен по прихоти монарха. Он видел, что происходило, когда императрицы боролись за трон. Ибо в великих играх королей и королев страдали невинные, пешки.

Достаточно . Больше никакого сочувствия, никакой дружбы. Это были слабости, которые стоили жизни его матери.

Юрий сотрет доску и создаст мир, в котором будут править пешки.

Кончики его пальцев светились, и через несколько мгновений записка была в огне. Юрий смотрел, как пламя пожирает свиток, пока не осталось ничего, кроме пепла.