Джо Аберкромби - Мудрость толпы [litres]

Она была бы рада послать его куда подальше. В этот момент она была бы рада врезать ему так, чтобы он вылетел из своего кресла. Но хотя ее глаза уже прищурились, а кулак сжался, чтобы сделать это, Савин не дала себе поддаться чувству.

За прошедшую пару роковых лет ей довелось примерить на себя множество ролей, далеко не все из них по своей воле. Беззащитная беженка – отчаявшаяся убийца – разочарованная любовница – жена и партнер – бунтовщица и изменница – составительница альянсов – мать двоих детей – благодетельница сирот – несчастная обвиняемая – перепуганная осужденная – «Любимица трущоб» и «Мать нации»! Это было путешествие, полное головокружительных подъемов, кошмарных падений и крутых поворотов, после которого никто не остался бы прежним. Однако Савин всегда в первую очередь была деловой женщиной. А деловая женщина не может себе позволить быть рабыней своих страстей. Ей следует быть реалистичной и планировать надолго вперед. Она должна принимать окружающий мир как есть и искать для себя выгодные условия.

Поэтому Савин подняла подбородок и поглядела на своего отца сверху вниз.

– В таком случае, я полагаю, нам нужно обговорить цену.

Он улыбнулся, обнажив пустые десны:

– Вот это совсем…

…Снаружи, в саду, раздался грохот. Отец Савин нахмурился, глядя в сторону окна. Сердитый возглас, оборвавшийся новым ударом, еще громче первого – словно с высоты упало что-то тяжелое.

– Что это было? – По какой-то причине Савин хотелось говорить шепотом.

Ее отец поднял руку, все еще щурясь в сторону окна:

– Спокойно.

– Спокойно? Что ты наделал?

– Освободил нас от Байяза. – Его взгляд метнулся вбок, откуда донесся приглушенный крик. – Но Первый из магов, разумеется, не позволит нам просто так взять и украсть Союз у него из-под носа…

Савин услышала возбужденные крики в коридоре, затем долгий, пронзительный вопль. На нетвердых ногах она отступила от двери. Ей довелось побывать на поле сражения, и она знала, какие звуки исторгает из людей неподдельная предсмертная агония. Звук прервался тошнотворным металлическим хрустом; потом тот же звук послышался снова, ближе к ним; затем могучий удар раздался так близко и с такой силой, что Савин почувствовала, как вздрогнул пол. Картина задребезжала на подставке. Пыль мягко оседала вниз со сводчатого потолка.

Ее отец медленно, с трудом развернул кресло в сторону двери, ведущей в коридор.

– Встань позади меня, – велел он.

Ручка повернулась, и дверь распахнулась. Из-за косяка показалось лицо. Совершенно неприметное лицо с разноцветными глазами.

– Тук-тук!

Йору Сульфур вошел в комнату. Он был аккуратно одет, как всегда, когда появлялся на собраниях Солярного общества. Те же самые вежливые манеры, та же непритязательная улыбка. Единственная разница состояла в том, что он был с ног до головы забрызган кровью.

Савин, трепеща, отступила на шаг назад. Эти апартаменты охранялись лучше любых других в Союзе. Чтобы появиться здесь, он должен был пройти через нескольких хорошо вооруженных людей. Очевидно, это их вопли она слышала; это их кровью он был залит.

Он называл себя магом, но она всегда считала это пустым титулом, оставшимся от далеких времен невежества и суеверий. Она знала, что Байяз разрушил половину Агрионта, – но это случилось еще до ее рождения. Она слышала, как люди шепчутся насчет едоков, но списывала эти слухи на их ограниченность и паникерство. Каждый день она видела темный силуэт Дома Делателя, возвышающийся над самыми высокими из городских труб, но каким-то образом сумела убедить себя, что в действительности магия никогда не войдет в ее тщательно распланированную, беспощадно рациональную, на сто процентов современную жизнь.

Только сейчас, чувствуя холодный ужас, она обнаружила свою ошибку.

Сульфур натянуто улыбнулся ее отцу, словно недовольный учитель, которому наконец удалось выследить сбежавшего с уроков ученика.

– Занд дан Глокта! Вас в последнее время стало трудно найти.

– Вы не пробовали назначить встречу?

– Вы же знаете, я предпочитаю приходить без предупреждения. – Сульфур покопался в своих курчавых волосах и вытащил что-то, держа это двумя пальцами. Кусочек кости, или, может быть, зуб. Он щелчком отбросил его в сторону, и тот со стуком покатился по полу. – Я говорил своему господину, что вам нельзя доверять.

– А кому из полезных людей можно доверять?

Улыбка Сульфура стала шире, открыв два ряда блестящих, острых зубов:

– Представьте, он сказал в точности то же самое!

Он взглянул на Савин, которая вцепилась в рукоятку отцовского кресла, не понимая, что ей делать: оставаться на месте, бежать к детям или звать на помощь.

– Неужели вы действительно думали, что сможете запихнуть ублюдка короля Джезаля на трон, даже не спросив разрешения?

– Не только думал, но и сделал это.

– Сделать что-либо – это одно дело. Уйти безнаказанным – совсем другое. Для человека, который только и делает, что жалуется на боль, вы что-то слишком рады причинять ее другим, да еще в таких количествах. – Сульфур мягко погрозил пальцем, мягкими стопами направляясь к ним через зал. – Столько разрушений! И все лишь для того, чтобы оказаться в ловушке из-за собственной хитрости.

– Это, конечно же, ловушка. – Глокта поднял спокойный взгляд на Сульфура. – Но не для меня.

– Вот как? И что ты собираешься делать, калека? Переехать меня своим креслом?

– Вы забываете, у меня уже есть некоторый опыт общения с вашей породой. Лучшее оружие против едока… это другой едок.

Где-то с тихим щелчком повернулся ключ, и Сульфур замер посередине комнаты.

Зури скользнула внутрь из двери детской. Савин хотела закричать на нее, чтобы убиралась, чтобы бежала за помощью, но голос куда-то подевался. Все, на что она оказалась способна, – это слабый писк. Голова Зури склонилась к одному плечу, очень белые зубы блестели в очень широкой улыбке, глаза тихо светились в полумраке.

– Какой плохой, плохой мальчик, – проговорила она.

Сульфур развернулся к двери, в которую он вошел, но из коридора появился Гарун и плотно затворил ее за собой. Рабик спрыгнул из сводчатых теней наверху, изящно, как акробат, перевернулся в воздухе и беззвучно приземлился на четвереньки. Савин не понимала, как она могла его не заметить, пока он цеплялся к потолку. Однако теперь он был ясно виден.

– Давно не виделись, Сульфур, – звонко проговорил Рабик, садясь на корточки.

– Столько долгов накопилось, – гулко прибавил Гарун.

Потрясение на лице Сульфура длилось всего мгновение. Затем воздух над его плечами задрожал, и Рабика швырнуло через всю комнату, словно невидимый гигант дал ему пощечину. Савин ахнула. Он врезался в окно среди ливня осколков, ударился о каменный подоконник, оставив в нем огромную трещину. По всем законам природы он должен был бы быть мертв, у него не должно было остаться ни одной целой кости. Тем не менее он отскочил, приземлился на ноги, словно упавшая с высоты кошка, и тут же занял боевую позицию. Из большого сухого разреза на его щеке сыпалась пыль, но губы по-прежнему улыбались.