Марина Ефиминюк - Неидеальная Чарли Тэйр [litres]

– Ты снова назвала меня кретином? – вкрадчиво переспросил он.

– Да? – Я состроила изумленный вид. – Вообще, я хотела сказать «говнюк», но в литерах запуталась.

Он подавился на вздохе, а я развернулась на пятках и пошагала вдоль балкона к высокому арочному проходу, от раздражения напрочь забыв, что хотела плавно покачивать бедрами.

Тренировочные залы тянулись анфиладой, один за другим. Соседний был пуст и мрачен, но из следующего зала доносились выкрики. Там оказалось людно. Зрители припали к перилам и через защитный полог с интересом следили за тренировкой. Бросив быстрый взгляд, я замерла – в поединке участвовал Ноэль.

С длинным шестом в руках он нападал на противника, того самого нахального блондина Эйнара, отражал удары, совершал ловкие выпады. Высокая атлетическая фигура в черной форме двигалась уверенно, гибко и очень легко. Обычно в высоких людях сложно заподозрить легкость, но выглядело так, словно он мог взлететь.

В горячке поединка Ноэль разбежался и, оттолкнувшись от стены, подпрыгнул в воздухе. Неожиданно ученический шест в его руках вспыхнул алым сиянием, от которого начало рябить в глазах. На противника опустилась не простая палка, а магическое оружие, способное в одночасье выбить из человека дух. Эйнар ответил немедленно. Его шест, превратившийся в полыхающий меч, встретился с сияющей стрелой, и в разные стороны разлетелись искры.

Завороженная, я следила за их боем-танцем. Вспыхивали заклятия. Волнами, заметными даже невооруженными взглядом, разлетался взбудораженный, пахнущий грозой воздух. Полог вздрагивал и натягивался, словно парус. Можно было только догадываться, какой силы магию использовали северяне.

Хитрым ударом Ноэль выбил из рук друга оружие, и, с грохотом отлетев на пол, оно превратилось в самый обычный тренировочный шест с кожаной оплеткой. Артефакт Ноэля погас, тупым концом уперся в кадык Эйнара. Последовала долгая напряженная пауза. Фактически бой закончился, но все ждали продолжения. Парни тяжело дышали, длинные волосы у обоих выбились из перевязи, по вискам тек пот. Наконец блондин поднял руки, с нахальной широкой улыбкой принимая поражение.

«Галерка» всколыхнулась одобрительными выкриками и не то чтобы очень дружными, но аплодисментами. Переведя дыхание, с независимым видом, словно происходящее внизу меня не интересует, я пересекла балкон, а на лестнице, ведущей в холл спортивного корпуса, услышала оклик:

– Чарли, погоди!

От голоса со сладким акцентом колени слабели и словно превращались в желе. Я схватилась за перила, чтобы обернуться, а не скатиться по ступенчатому довольно крутому спуску. Считаю это большим успехом, иначе удостоилась бы сомнительной чести превратиться в девушку, свернувшую шею от радости. Или волнения. Пока не решила, от чего именно.

– Привет, – поздоровалась я, наблюдая, как Ноэль спускается.

Он остановился парой ступеней ниже, специально перекрывая дорогу, и мы стали одного роста. Его волосы находились в страшном беспорядке, на шее болталось полотенце. Разгоряченное поединком тело еще дышало жаром. От мускусного, сугубо мужского запаха у меня предательски-сладко засосало под ложечкой.

– Почему ты ушла, ничего не сказав?

Потому что очень боюсь показаться навязчивой или – того хуже! – прилипчивой.

– Мы попрощались до Нового года, – ляпнула первое, что пришло в голову.

Как показывала практика, первым в головушку обычно лезла страшная чушь, а если уж побеждало волнение, то в ней вообще не рождалось ничего умного. Не понимаю, как в семье дипломата, славящегося своим умением в любой странной ситуации найти верные слова, появилась я.

– И ты, конечно, решила, что теперь очень сильно мне помешаешь, – с доброй иронией заключил Ноэль, словно прочитав мои мысли. – Возвращаешься в пансион?

– Да, дела закончены.

– Я тебя провожу.

– Но тренировка… – растерялась я.

– Если ты не против, конечно, – проигнорировал он напоминание, что сбежал от друзей. Не представляю ни одной ситуации, которая заставила бы Алекса ради меня уйти из зала для магических спаррингов.

– Не против, – улыбнулась я и вдруг поймала себя на том, что потянулась, чтобы убрать с лица Ноэля влажную прядь волос.

Испугавшись неуместного порыва, быстро одернула поднятую руку. Судя по лицу парня, мы испытали одинаковое разочарование, что я так и не решилась к нему прикоснуться хотя бы кончиками пальцев.

– Мне нужно десять минут, чтобы собраться, – проговорил он. – Подождешь? Проводить тебя в столовую или…

– Можно подняться к тебе? – перебила я, шалея от собственной смелости.

– Хорошо, – согласился он, по-моему, с некоторой долей обреченности.

Северянин жил в торце длинного извилистого коридора на одном из верхних этажей, где размещались лучшие комнаты жилого корпуса, если верить ректору, когда-то лично проводившему нам с родителями экскурсию. Помнится, он даже позволил себе использовать слово «апартаменты», когда доказывал, что общежитие выгодно отличается от пансиона мадам Прудо.

На двери в комнату Ноэля светились номер и имя, написанное на шай-эрском языке, – запутаться невозможно. Северянин отпер замок, провернув ключ два раза, и пропустил меня вперед:

– Проходи.

Студенческие «апартаменты», мягко говоря, размахом не отличались и представляли собой одну скромную по размеру комнату. Сквозь узкие окна без штор сочился прозрачно-серый свет хмурого утра. Вокруг царил такой образцово-показательный порядок, какой заподозрить в комнате парня просто невозможно. Пожалуй, ни один домовик не нашел бы, к чему придраться и что спрятать в черную дыру, в которую они утаскивали все беспризорные вещи.

Прикрыв дверь, Ноэль подошел к стенному шкафу и раскрыл реечные створки. Со смешанным чувством я заметила знакомый камзол кофейного цвета, тот самый, что он надевал на новогодний бал.

– Мне нужно в купальню. Побудешь одна немного?

Одним плавным, скользящим движением Ноэль стянул с себя черный верх спортивной формы и тряхнул головой, убирая с лица волосы. На лопатке темнела крупная татуировка. Только я решила, что горячее, чем на тренировке, он просто не может быть, как выяснила, что у него расписана спина. Как с этим потрясающим знанием теперь жить?!

Вспыхнув от смущения, я отвернулась к окну и сделала вид, будто любуюсь видом из окна. К слову, из-за снежной круговерти, все-таки обрушившейся на землю, ничего разглядеть не удавалось. Да и перед мысленным взором стояла обнаженная спина с широкими плечами и узкой талией, никакой юношеской хрупкости.

И еще эта татуировка!

Разве не надо заранее предупреждать девушку, что сейчас начнется жгучее раздевание, чтобы она успела подготовиться и для четкости зрения хорошенько протерла кулачками глаза? Я даже рисунок не разглядела!