Анатолий Махавкин - Бездна [litres]

– Ампутируешь? – с живым интересом спросила Вобла, а Павлуша протестующе пискнул.

– До этого уже недолго осталось, – пробормотал Теодор и вспорол штанину, плотно заполненную распухшей плотью. – Перелом закрытый, однако началось воспаление. Если в ближайшие день-два не оказать серьёзной помощи, останется одноногим.

– Будешь как настоящий пират, – успокоила женщина хнычущего Павлушу. – Поймаем какую-нибудь летающую хрень, и, если она не откусит тебе голову, научишь её кричать: «Пиастры! Пиастры!»

Я хихикнул, а Паша приоткрыл один глаз, недобро глянул на шутницу и вновь закрыл. По щекам Павлуши бежали огромные слёзы, превращая грязь на коже в живописное месиво. Лаврентьев тяжело вздохнул и провёл кулаком по лбу.

– А что, есть шанс выбраться отсюда в ближайшую пару дней?

– Конечно, есть. – Теодор достал из сумки пригоршню какой-то зелёной фигни. Часть странной каши он сунул в рот Павлуши, приказав жевать, а остатком смазал ногу. – Скажу даже больше: есть шанс выбраться из Бездны в ближайший час. Правда, он настолько мизерный, что я не стал бы его воспринимать всерьёз. Кстати, вероятность покинуть сие гостеприимное место в ближайшие день-два столь же мала.

– Почему-то я так и подумал, – заметил Лаврентьев, и я не услышал разочарования в его голосе: кажется, парень смирился.

– Почему просто не выбраться бы к той реке, где нас догнал Феникс? – спросил я у Теодора, который закончил заниматься Павлушей. – Пройдёмся по пещерке, выйдем на лестницу и чап-чап, наверх.

– Сколько раз мы выходили к Стиксу? – обратился к Вобле Теодор вместо ответа. Та тотчас принялась загибать пальцы на руках. – Не старайся, я считал. Ровно тридцать два раза. То ли нужно обладать невероятным везением, чтобы обнаружить тот самый ход, то ли это ещё одна шутка Бездны. Проходы ведут куда угодно, но только не на лестницу. Мы даже пару раз выходили к Огненному потоку, а толку? Выхода нет.

– Всё могло измениться, – проворчал я, вспомнив последнее сновидение. – Тут начинается неслабый замес, и нас могут отпустить. Всех.

– Круглый тоже об этом заикался, – вздохнула Вобла, – но, дорогой мой, снам и видениям не всегда можно доверять. Даже здешним.

– Позволь мне остаться при своём мнении.

– Да хоть сто порций!

Теодор, который внимательно прислушивался к нашей беседе, задумался, почёсывая здоровую половину лица. Потом оценивающе осмотрел всех, кто находился в стакане Зелёного холла.

– Стоит попробовать, – сказал он наконец. – Казимир последние два раза вещал о грядущей великой битве и воинах, которым предстоит сражаться не только в глубинах Бездны, но и при свете солнца. Кажется, брат имел в виду амнистию для всех, кто ещё остался жив.

Паша вновь открыл глаз, потом второй. Лаврентьев заинтересованно уставился на Емельяновича, и его тощее лицо перестало излучать в пространство безнадёжное отчаяние. Даже Павлуша вытер слёзы.

– Три пещеры с крылатой дрянью, – спокойно сказала Вобла, – переходы Феникса и спуск к реке. – Она ткнула пальцем в Павлушу. – Этот точно будет обузой.

– Пожа-алуйста! – взвыла «обуза», и Паша пнул его ногой.

– Заткнись! Никто тебя не бросает. Пока. – Постанывая, он поднялся и сделал несколько наклонов, потом, как обычно, до хруста размял шею и набычился: – Сколько это займёт времени?

– Если всё пройдёт удачно, часа четыре. – Вобла посмотрела на Теодора, и тот кивнул. – Но удачно ещё ни разу не получалось, так что придётся прятаться, а это отнимет ещё час-два. И ещё: за эту парочку отвечаешь лично ты, а у меня имеется собственная зверюшка.

Мы поулыбались друг другу, хоть это больше напоминало оскал диких животных. Зверюшка, её мать! Зверюшка. Ну ладно, я тебе ещё устрою зверинец, костлявая ведьма.

Теодор подошёл к стене зелёной колбы и сдвинул камень, до этого плотно сидевший среди своих собратьев. Достал из ниши чёрный бумажный пакет, плотно обвязанный толстой бечёвкой.

– Здесь одна хитрая штука. Вообще-то – сильный яд, если напутать с дозировкой. Но при правильном применении подстёгивает организм почище любого допинга. Срок действия – четыре часа. Если повезёт, успеем выбраться до того, как свалимся без сил.

– Я это есть не стану! – испуганно откликнулся Лаврентьев, и Павлуша, неуверенно выглядывавший из-за его спины, закивал. – Неизвестные препараты с такими побочными эффектами…

– Не ешь, – поддержала Вобла и бросила в рот чёрную пластинку, напоминающую кусок шоколада. – Сдыхай к хренам! Баба с возу…

Я хихикнул, подумав, что поговорка в устах этой самой бабы, да ещё обращённая к подобию мужика, звучит вдвойне веселее. На мой смешок никто даже не повернулся, видимо, привыкли. Отказники нервно бормотали, совещаясь, а Паша нюхал свою дозу и осторожно пробовал на язык.

– Ханку напоминает…

Теодор поморщился, а Вобла согласно кивнула и расплылась в широкой ухмылке.

– …Дурь даже здесь можно найти.

– А как ты хотел. – Вобла протянула мне кусочек, пахнущий травой и ещё чем-то резким. – На тех, кто облучился Огненным потоком, эта хрень действует по-особому, но ты не пугайся. Жив останешься, ещё попросишь.

Я думал, что твёрдую плитку придётся грызть, но стоило ей оказаться во рту, и она тут же распалась на множество тонких волокон, лопающихся, подобно пузырькам газировки.

Тем временем учёные дозрели и таки согласились принять допинг. Оный они получили вместе с наставлением Теодора, дескать, недоумков он уговаривает самый последний раз.

– Пара минут, – ответила Вобла на вопросительный взгляд Паши и несколько раз дёрнула узелковую лестницу. – Никто не обгрыз? А то эти б…ди обожают пакостить.

Наш стакан начал менять цвет с зелёного на розовый. Хм, морды спутников тоже стали такого же гламурно-странного окраса, а глаза вспыхнули жёлтым. Похоже, вштырило. А потом появилось ощущение, будто в задницу вставили батарейку. Чёрт, какое там, целый аккумулятор!

Вобла встряхнулась и очень ловко, точно скелет обезьянки, поползла вверх по канату. Теодор молча прицепил к арбалету длинный ремешок, забросил мне оружие за спину и кивнул: поднимайся, мол. Подъём прошёл так, словно я превратился в воздушный шарик, которому остаётся лишь перебирать руками. Впрочем, сквозь эйфорию всё же прорывалось понимание: стоит «шарику» отпустить руки, и он тут же шлёпнется вниз.

Наверху оказалось холодно, однако сильный мороз проникал под одежду так, словно кто-то легко колол кожу крохотными иголками. Ну и ещё пар валил изо рта.

– Тут долго нельзя, – сообщила розовомордая Вобла и помогла Паше перебросить калечного через стенку колодца, – можно всё отморозить на хрен. Хрен, кстати, тоже можно. По ощущениям, градусов сорок.

– Совсем не ощущается, – буркнул гигант и повертел головой. – Хорошая дурь, забористая.