Анатолий Махавкин - Бездна [litres]

Над головой – чёрная бездна, словно ночное небо, закрытое тучами; под ногами – бездонная пропасть, практически отражение невидимого потолка. В воздухе порхают пылающие шарики, словно здесь состоялся слёт шаровых молний, решивших обменяться опытом. На противоположной стороне тридцатиметровой расщелины – нагромождение полупрозрачных валунов, сияющих голубым. Чуть дальше – жёлтая дырка в коричневом монолите, верхушка которого исчезает во мраке. У отверстия вроде кто-то стоит. Отсюда не различить. Ну и…

– Мостик? – в ужасе завопил я, уставившись на круглую продолговатую хрень, переброшенную через провал. Ширина фиговины не больше двадцати – двадцати пяти сантиметров. – Это – мостик?

– Другого нет. – Теодор пробежал мимо и очень ловко зашагал по «брёвнышку».

– Подождёшь Зверя? – осведомилась Вобла и забрала у меня арбалет. – А то ещё шлёпнешься, пропадёт к чёртовой матери.

– Хорошо хоть, обо мне беспокоишься! – хмыкнул я, с завистью наблюдая, как она сохраняет равновесие. – Блин, точно расшибусь…

– Дерьмо не тонет, – сообщила женщина с середины мостика. – Осталось проверить: падает оно или нет.

– Да видал я вас всех! – проворчал я и, встав на четвереньки, пополз вперёд. Никакого стыда за сей акробатический этюд я не испытывал. Главное – выжить. Сзади рыкнуло, и я вспомнил, как такие вещи здорово выходят у обезьянок. Почему я не макака?

– Можешь подниматься, – сообщила Вобла, напряжённо вглядываясь на другую сторону провала, – и помогай, тут нужно вытащить из паза.

По мостику уже карабкались «голлумы», а вот Зверь стоял и следил за нашими действиями. В смысле, как мы трое поднимаем конец «брёвнышка» и сбрасываем его в пропасть. Твари заверещали и сделали попытку включить заднего. Поздно. Вся конструкция вместе с пассажирами уже летела вниз, мало-помалу растворяясь во мраке. Зверь оскалился, повернулся и пропал в пещере.

Последний отчаянный протяжный вопль затих, и едва видимые точки растворялись во мраке провала.

– Это ж какой крюк теперь придётся делать! – вздохнула Вобла и подняла меня за шкирку. – Если придётся вообще. Прикидываю, что эти уё…ки натворили в нашей норе.

– Хорошее было убежище, – согласился Теодор и задумчиво посмотрел мне за спину. – Лучшее, что удалось отыскать после того, как тварь разорила дом брата. Итак, нам предстоит встреча с новыми странниками.

– Что-то многолюдно становится, – буркнула женщина и хлопнула меня по щеке. – Ты как, в норме?

– Лучше и быть не может. – Я убрал её руку. – Что, блин, за прикол – к морде лезть? А, знакомые все лица!

Это я относительно упомянутых странников. Действительно, вот уж кого уже и не думал встретить. Живыми, по крайней мере.

– Хм, вот уж кого и не думал уже встретить… – протянул Паша и задумчиво уставился сначала на Теодора, а после – на Воблу. – Об этих вообще молчу.

– Паша, мой мальчик! – с притворной радостью вскричала Вобла и сделала вид, будто хочет его обнять. – По-прежнему вылизываешь задницу Утюгу и другие места Дианы Станиславовны? Или решил сделать перерыв? В Бездне спрятаться, например?

– Диана тоже здесь.

Вобла изумлённо уставилась на меня, и я пожал плечами:

– Ну, в смысле, в Бездне.

– Ага, теперь понятно, какой именно орган слаще для нашего славного Павлуши, – всплеснула Вобла руками, а Теодор буркнул нечто непонятное. На гиганта он смотрел с неприкрытым презрением. – Ладно, ладно, какими ветрами занесло?

Я посмотрел за спину великана. На светящихся камешках сидели двое задротов: Лаврентьев и Павлуша. Я мог как угодно относиться к любовнику Дианы (благо и сам получил сходный статус), но всё же он продолжал возиться с парочкой недотёп. Плюс к карме. Паша прекратил играть в гляделки с тощей воительницей, обернулся, проследив направление моего взгляда, и досадливо поморщился.

– Как же они мне настохорошели! Одного таскать приходится, а второй всё время воет, чисто баба. Взял бы и придушил обоих!

– Почему не придушил? – спросил Теодор с живым интересом.

– Не знаю. – Гигант с хрустом наклонил голову в одну, потом в другую сторону. – Жалко. Никто же не виноват, что из-за умирающего м…ка загибается столько народа.

– Совесть проснулась? – участливо осведомился я. – Когда раньше ботинки Утюгу лизал да жену его потрахивал, молчала?

– Дурак ты, – ухмыльнулся Паша. – Ты что, не из того же мира сюда явился? Когда выползаешь из дерьма и пытаешься в люди выбиться, сильно следишь, какой за тобой след остаётся? А Диана хоть и сука, но далеко не самая большая из тех, кого я встречал.

– Знаешь, почти убедил. Я даже посочувствовал бы, если бы не знал, что именно вы собирались разобрать меня на запчасти.

Паша насупился.

– А предварительно ещё и накачали какой-то дрянью, от которой плющит до сих пор.

– Возможно, эту беседу стоило бы вести в более подходящем месте? – поинтересовался Теодор и кивнул Вобле: – Попробуем пробраться в Зелёный холл.

– В дырку, что ли? – нахмурилась женщина и почесала ухо. – Так туда же не всегда пройти можно. Да и эти, с крылышками…

– Посмотрим. Павел, гм, не помню, как по батюшке, подбирайте свой балласт и следуйте за нами. Впрочем, если вы пресыщены обузой, можете оставить, я возражать не стану.

– Ага. Сейчас всё взял и бросил, – широко осклабился гигант и направился к своим спутникам.

Те всё это время проявляли живейший интерес к нашей беседе. Я махнул рукой, и Лаврентьев неуверенно помахал в ответ.

– На кой чёрт нам эта обуза? – задумчиво спросила Вобла, ощупывая пару совершенно одинаковых глыбин, отвечающих на её прикосновения вспышками голубого пламени. – Если придётся снова сваливать, их же догонят на раз-два.

– Тогда и переживать не о чем. – Теодор оставался спокоен и даже отрешён. – Не этот. Попробуй следующий, с надколами по гребню.

– Всё время путаю. – Вобла коснулась указанной каменюки, и та тотчас разделилась на две части, открыв что-то типа абсолютно чёрного экрана. – Вуаля! Похоже, сегодня путь открыт.

Она притронулась ладонью к тёмной поверхности, и коричневая стена в десятке метров от нас вдруг распахнула круглую пасть. Дыра светилась тем же синим цветом, что и камни вокруг.

– Дай сюда! – Вобла вновь отобрала арбалет и, осмотрев его, умело перезарядила, передёргивая рукоять, которую я опрометчиво принял за часть прицела. – Держи.

Подошли Паша, Павлуша и Лаврентьев.

– Виктор Павлович, – представился один, а второй выдавил что-то типа:

– П-Павлуша.

Руку протягивать никто не решился.

Теодор только вздохнул, а Вобла вообще не обратила внимания на новых клоунов. Похоже, она сосредоточилась на тех, кто казался ей достойным. Как ни странно, но к их числу относился и я.