Анатолий Махавкин - Бездна [litres]

Самойлов посмотрел на него, как на дурака, тяжело вздохнул и отвернулся. М-да, а если бы придурок из похода притараканил оторванные головы, то родителям погибших тут же полегчало бы!

– Самая трудная часть дороги, мне кажется, закончилась? – бодро поинтересовалась Валя, и в её голосе просто звенела надежда на положительный ответ. – Да?

Хробанов глухо кашлянул, а Лифшиц принялся тонко и противно хихикать. Смеялся он ровно до того момента, пока я не начал пристально рассматривать его щербатую физию и бегающие глазки.

– Виктор Семёнович, – тихо попросил я, – попробуйте вежливо и тактично объяснить всем, что всё произошедшее – только цветочки. Дальше пойдут сплошные ягодки, арбузы, дыни и тыквы. В прошлый раз у нас, например, в тоннеле никто не загнулся.

Самойлов кивнул и, встряхнувшись, отправился в большой зал для «тактичного разъяснения». Начало его выглядело так: «Вы думаете, это был п…дец? Нет, п…дец вас ждёт впереди».

– Давайте пожрём и немного отдохнём, – предложил я. – День выдался сложный, следующий ожидается ещё сложнее, а спокойных мест здесь попадётся не очень и много.

Все достали какие-то специальные термоматрасы и положили у стен. Сладкая парочка интеллектуалов отправилась в общий зал, опасливо поглядывая на ребристый люк с изображением жуткой волосатой физиономии. В «отростке» остался я с женой, Валентина, то ли нечаянно, то ли нарочно нервирующая Ольгу, и Лаврентьев с примкнувшей к нему совсем зелёной и напрочь перепуганной девицей. Мамзель он называл Марусей.

Не уверен насчёт остального, но хоть еда в этот раз оказалась гораздо лучше. Пластиковые коробочки, самостоятельно разогревшись, явили на свет привычную китайскую лапшу с кусочками соевого мяса, которые я и употребил во мгновение ока. Потом мы пили сладчайший чай из термоса и наблюдали за цирком. В общем, подражание тому эпизоду из «Властелина колец», когда один из хоббитов уронил в колодец какую-то хрень. В этот раз хоббитом оказался здоровенный мужик в бронежилете, а хренью – охапка пустых пластиковых коробок. Самойлов взял на себя роль Гэндальфа и, брызгая слюной, угрожал сбросить дегенерата следом за тарой.

Сценка выглядела настолько по-домашнему мирно, что меня стало клонить в сон. Я уже принялся утаптывать местечко для ночлега, когда выяснилось, что дамы с обеих сторон вовсе не разделяют моих чаяний сдаться на милость Морфея. Они как бы даже приготовили пару миллионов неотложных вопросов, на которые я должен, кровь из носу, ответить.

– Э-э, спать! – Я прищурился. – Никто не устал?

– Спать не срать, можно и обождать, – переиначив некогда сказанное Воблой, откликнулась Ольга. – Давай-ка ещё раз поведай, что здесь есть, чего следует бояться, а чего нет.

– Бояться нужно всего, – совершенно честно ответил я, наблюдая, как белобрысая Маруся усердно делает вид, будто её ничуть не интересует наша беседа. – Честно говоря, я посоветовал бы шарахаться от каждого камня, если он выглядит хотя бы слегка необычно. Это, конечно, не гарантирует, что голова останется на месте, но шансы на выживание значительно увеличит.

– Хорошо, убедил, – по-хозяйски хлопнула меня по колену Валя. Это вызвало физически ощутимую волну недовольства с другой стороны. – Боимся всего. А вот что тут самое страшное? Ну, от чего стоит удирать без оглядки?

Маруся не удержалась и, отпихнув голову сопящего Лаврентьева, переползла на матрас Валентины. Голубые глаза, пуговка носа и розовые щёчки горели таким энтузиазмом, что мне стало не по себе. Представить, что этого поросёнка пустят на фарш… Э-эх!

Относительно вопроса. Я задумался, вспоминая первый поход и перебирая в памяти всю дрянь, встреченную в Бездне. Впрочем, о чём это я?

Рассказ о тёмном пожирателе вышел достаточно подробным. Не забыл я упомянуть и тот трепет, который охватывает тебя ещё до того, как чёрная мерзость доберётся до пяток. И опять пришлось выжидать, пока выражение недоверия на лице слушателей немного убавит свою яркость. Какого чёрта они просят тебя рассказывать, а потом делают вид, будто слушали программу новостей? Я лучше задрых бы, чем выдумывал всякую чепуху.

Однако на слегка измазанной физиономии Ольги помимо недоверия просматривалось ещё и подозрение. Как обычно, пытаясь донести свои мысли до слушателей, я умудрился сболтнуть кое-что лишнее.

– А эта Оксана, – щёлкнула она пальцами, – которая тебе сначала приснилась, а потом в ухо шептала. Откуда такие привилегии? Вы с ней чего, того?

– Думаешь, нашли время? – хмыкнул я, глядя прямиком в хитрый прищур. – Ну вот прикинь: сегодняшний вечер, все едва не скопытились, парочка осталась без голов, по пятам несутся монстры – и тут я такой: а не перепихнуться ли нам?

– А что, я не против! – захихикала Валентина, ничуть не смущаясь испепеляющего взгляда супруги и ошарашенного – Марии. – Если у твоей голова болит, айда со мной.

– Вот видишь! – Вектор атаки вильнул, резко изменив свою направленность, и вновь упёрся в меня. – Если эта бл… В общем, если она не против, то и с вами всё ясно!

– Ой, всё, – совершенно серьёзно сказал я, и спустя несколько секунд наша дружная компания разразилась нервным хохотом, привлекая внимание остальных. – Мне ты всё равно не поверишь, а Оксаны больше нет. Переходим к следующему пункту.

Приковылял Хробанов и, привалившись к стене, сделал вид, будто мои россказни интересуют его на порядок больше, нежели собственные желудочные колики. За его спиной Самойлов закончил распинать подчинённых и, кусая губу, офигевал от того, как часть бойцов внимательно слушает Диану. То есть десяток здоровенных лбов сосредоточенно кивали, когда силиконовая женщина им что-то тихо втолковывала. Остальные, следуя приказу Виктора Семёновича, охраняли колодец и в странном действе участия не принимали. Как и Паша, удалившийся в дальний угол с парой биологов.

– Птица Феникс?! – недоверчиво воскликнула Маруся. – Как в «Гарри Поттере»?

– Почти, – сухо ответил я, а Хробанов принялся кряхтеть, точно его внезапно прихватила диарея. – Только я больше склонялся бы к сгустку чёртового пламени, которое к чертям сжигает всё на своём пути.

– А почему ты остался вдвоём с той женщиной? – Нет, ну Ольга всегда зрит в самый смысловой центр. – Как там её звали?

– Вобла её звали, – угрюмо проворчал я и вдруг ощутил непонятную самому досаду: та, с которой мы делили близость, пусть и очень недолгую, так и осталась лишь обладательницей нелепой клички. – Она была страшной, тощей и могла прибить меня одним ударом.

– Мечта, а не женщина, – констатировала Валентина и как-то странно рассмеялась.

– Относительно Феникса, – каркнул Хробанов. – Как и все существа Бездны, он способен иметь физическую основу. В частности, птица вполне подходит на роль силовой ловушки для плазменного заряда, которую по неизвестной причине притягивает человеческое биополе.