Саша Ино - Нежность. Том 2

Покончив с вынужденной «уборкой», Хизу уселся на кресло прямо напротив двери и приготовился к встрече. Она не заставила себя долго ждать. В комнату ввалилось пять вооруженных до зубов эфийцев. По гербам лебедя на их латах становилось ясно — они принадлежали к королевской охране.

— Вот и написал я новую книгу, — насмешливо глядя на незваных гостей, протянул Хизу.

— Не с места! — проговорил первый и, стало быть, главный из солдат.

— Да куда я денусь, — развел руками Хизу.

Эфийцы отзвенели мечами, одновременно извлеченными из ножен. Двигались они синхронно, как отражения, да и походили друг на друга даже больше, чем братья.

— Ты и есть старец Року? — спросил главный, которого помимо права голоса, отличал красный широкий шарф, небрежно обмотанный вокруг шеи.

— Стало быть я, если вы за мной пришли. Адресом-то точно не ошиблись, — перед напором королевского гвардейца Хизу не дрогнул.

«И не таких павлинов видали» — презрительно подумал он.

— Не дерзи! Отвечай! — взревел эфиец.

— Правильно капитан, — одобрительно зашептали его соратники.

— Где твоя писанина? — особенно грубо продолжил капитан, явно воодушевленный поддержкой.

— Не понимаю, о чем речь, — Хизу закинул ногу на ногу, раздражая и без того заведенных солдат расшитой золотом и каменьями туфлей.

Обстановка постепенно накалялась. Хизу начинал злиться, от чего нервно дергался носок его богатой обуви, а, глядя на раскачивающийся драгоценный раздражитель, лица эфийцев, разгоряченных и раззадоренных надвигающимся конфликтом, принимали самое недружественно и отнюдь не дипломатичное выражение. Их физиономии наводили на Хизу злость. Желчь подступала к самому горлу, и он уже не был так уверен, что сможет спустить ситуацию на мировую или остаться насмешливо-равнодушным, как делал это в любой другой ситуации, никогда не изменяя себе, чтобы не происходило в жизни. Лишь одна вещь могла поколебать истинно дворянскую выдержку — бескультурье и отсутствие чувства такта, смешенное с заносчивостью. Для Хизу это все ровнялось непроходимой тупости, а ее он не выносил, и как раз отчетливо видел в пришедших солдатах.

— Отвечай! Отвечай, когда с тобой говорит первый гвардеец его величества! — настойчиво изрек капитан.

— Это красная тряпка у тебя на шее обеспечивает столь высокий статус? — съязвил Хизу, его все сильнее заводила наглость, с которой капитан позволял себе беседовать с представителем высшего дворянства.

— Это родовой палантин! — опешив, нечаянно оправдался тот.

— А у меня не писанина, а искусство разоблачения. Что дальше? Извинишься за нанесенное оскорбление, как и положено дворянину? Если да, то я в свою очередь заберу слова на счет «тряпки».

Но эфиец остался глух, он продолжал гнуть свою линию:

— Значит, ты признаешь, что являешься мятежником по имени Року?

— Фактически.

— Что это значит? — не догадался капитан.

— Не тебе, солдафону, объяснять.

— Повтори! — рассвирепел эфиец и сделал выпад в сторону противника, подставляя острие меча ему почти под самое горло.

— Плохая идея, — поднял на него глаза Хизу. То были особенные глаза, в них холодил свет не приемлющей возражений силы. С таким взглядом посылают на смерть целые армии, с ним отдают приказы об уничтожении городов, стран, народов, с ним рушат историю и создают новую. Настоящий взгляд уязвленного аристократа, под которым невозможно выстоять. И капитан эфийцев это почувствовал. Неестественно дернув плечами, он отступил на шаг назад, едва не склоняясь в почтении перед врагом.

— Вы пришли меня арестовывать, — Хизу поднялся, уничтожая людей все тем же непримиримым взглядом, — Ворвались… с такими хамскими повадками, грязными ногами в мои покои… Как похоже на народ Эф! Я не сомневался, и, когда сюда ехал, я знал, с чем мне придется столкнуться. Поэтому был готов…

Он вынул из рукава небольшую призму, украшенную золотой головой дракона с рубинами вместо глаз. Все грани были тщательно выверены и абсолютно идентичны, а внутри хрустального многогранника плелись ярко-розовые нити, то завиваясь змейками, то разлетаясь, разрядами молнии.

Хизу невольно залюбовался своей магической игрушкой, его преследователи тоже уставились на невиданную штуковину, только в отличие от мага, смотрели они с опаской.

— Драго умеет мастерить вещи, производящие впечатление, — протянул Хизу, и его глаза превратились в лукавые огоньки, — Призма «Пяти стихий». Надеюсь, он ее не хватится, а то мне придется пожалеть о побеге… — он перевел взгляд на эфийцев и вмиг стал суровым.

— Какие же вы убогие, — проговорил он, в омерзении кривя рот, — И вы раса победителей?! Вы?! Жалкое отрепье в красных лохмотьях на шеях, которые максимум идут для вытирания полов! Не верю… Ваша примитивность не могла взять вверх над нашей утонченностью, глубокой культурой, традициями… Не могла! Но мы сами виноваты. Мы оказались недостойны нашего богатого наследия, и поэтому…вы здесь, а мы вынуждены горбиться в поклонах перед тупым народцем.

Хизу потащил голову дракона вверх и призма, издав щелчок, вспыхнула розовым сиянием, опутывающим сжимающую ее руку.

— Все, что мне остается, исполнить долг дворянина, — Хизу гордо вскинул голову, — Это все, что мне оставило новое время.

Эфийцы переглянулись в нерешительности, не зная нападать им или бежать за подмогой. Со столь экстравагантным экземпляром им приходилось сталкиваться впервые за всю карьеру отнюдь не любителей, а настоящих, проверенных временем, гвардейцев.

— В общем, — проговорил Хизу, прикидывая, сможет ли он прорваться сквозь плотный строй воинов, — Я маг и у меня преимущество. Лучше не стойте у меня на пути.

Призма отозвалась мерцанием.

— И речи быть не может! Мы все равно тебя остановим! — процедил сквозь зубы капитан.

— Эх… Силы земли! Взываю! — позвал Хизу, и свет магического инструмента принял золотистый оттенок, — Пики! Охранное заклятие, уровень три!

Стоило ему только произнести заклинание, как пол задрожал, и через хлипкие доски прорвались острые древесные корни, действительно напоминающие пики или даже скорее охотничьи колья. Эфицы отпрянули, издав возгласы небывалого удивления.

— Так-то! — кивнул себе довольный Хизу. И, задумчиво свернув губы трубочкой, осмотрелся. Из путей к отступлению оставалось только небольшое окно, в которое при ближайшем рассмотрении маг едва протискивал свои нескромные габариты.

Но проблема глазомера перед ним не стояла, да и размышлять было некогда. Хизу бросился к полкам с книгами, за которыми спрятал оригиналы своих рукописей. Одним рывком он освободил полки от фолиантов, и, взяв в подмышку припрятанный за ними сундучок, кинулся к открытому окну. С небывалой сноровкой Хизу перемахнул через подоконник и был таков, окончательно поразив своих преследователей небывалой сноровкой.