Александр Рудазов - Паргоронские байки. Том 4 [СИ]

– А я бы не почувствовал. Не у всех из нас такое тонкое чувство вкуса…

– Ты на что-то намекаешь, мужеложец?!

Бхеган и Чавланадол принялись кричать друг на друга, к ним присоединились Инграста, Кетевромая и Лактачея, а Бренед сотворил нож поострее и яростно тыкал самого себя в руку, пытаясь успокоиться.

Фолга же… Фолга тихонько отступала. Тише легчайшего ветра Красная Бестия плыла к дальней стене – вошла в нее, смешалась и исчезла.

Ей показалось, что она слышит смех. На самом краю восприятия. Кто-то наблюдал за ними – и кто-то веселился.

Точно Темный Балаганщик. Или Принцесса Тьмы. Фолга не могла понять, мужчина ли смеется или женщина – то был не звук, а просто ощущение.

Она решила покинуть остальных. Про себя-то Фолга точно знала, что ее руки чисты, что она не убивала ни Мезегдера, ни Зявана, ни Киндекорду… если та убита, конечно. Но остальные… кто-то старается их перессорить. Собирается заставить убивать друг друга.

Она не будет в этом участвовать!

Тем временем остальные закончили ругаться и заметили, что их стало еще на одну меньше. Утирая кровь, Бренед спросил:

– А где Фолга?!

– Это она убийца! – воскликнула Лактачея.

– Найти ее! – прорычал Бхеган.

Паргоронским баронам понемногу становилось трудно рассуждать разумно. Ими все сильнее овладевал страх. Они все сильней боялись за свои бессмертные души, за свое роскошное существование. Демону гибель гораздо страшней, чем смертному – слишком уж многое он теряет.

И напуганные уже донельзя, они бросились в погоню, бросились искать Фолгу.

Та к этому времени уже и сама поняла, что совершила ошибку. Точно так же позволила овладеть собой страху. Осталась одна, наедине с неведомым убийцей, да к тому же дала остальным повод сомневаться в себе.

Возможно, стоит вернуться. Попытаться обмануть их. Сказать, что… неважно, что-нибудь, она придумает.

Но тут в воздухе что-то сверкнуло. Фолга в панике вскрикнула, закрутила пространство, перешла в истинный облик. Посреди галереи выросла громадная волчица с красной шерстью. Ее рык прорезал воздух, наполнил весь «Дом наслаждений»…

– Это она! – крикнула Лактачея.

Бароны пронеслись по коридорам, как шесть ураганов. Но было уже поздно – Фолга лежала с отрубленной головой.

– Она умерла навсегда, – коснулась шерсти Кетевромая. – Это была не она.

– Но и не кто-то из нас, – торопливо заметил Бхеган. – Мы все время видели друг друга.

– А значит…

– Киндекорда… она…

– Я ее не чувствую.

– Зявана мы тоже мертвым не видели…

– Нас просто хотят убить?..

– Кто?..

– Зачем?! Важнее – зачем?! Нас ничего не связывает!

– Мы гхьетшедарии – и мы бароны.

– И что?.. Баронов почти полсотни. Почему именно мы?

– Может, какой-то колдун?.. или… а-а-а, чушь!..

– Давайте подумаем, кому это выгодно! Кто выиграет от нашей смерти?!

– Наши наследники, разумеется. Мой сын, твоя дочь…

– А они не могли сговориться?..

– Все десятеро?..

– Они все – простые гхьетшедарии. Они бы не смогли запечатать и убить десятерых баронов.

– Зато смогли бы нанять кого-то вроде того же Клюзерштатена. Пообещать ему часть наследства… все, что свыше баронского минимума.

– Клюзерштатен бы занялся таким?..

– Да! Кто угодно бы занялся! Если б я мог – я бы занялся!

– И Глаххалу тоже они наняли?

– Почему нет?! Она продажная тварь!

– Стоп, стоп, – вскинул руки Бхеган. – Мысль здравая, но есть слабое звено. Не у всех нас есть прямые наследники. У меня вот детей нет. Оба брата мертвы. Я ума не приложу, кто мой ближайший родственник. Ума не приложу, кому достанется мой титул.

– А кому достанется титул Киндекорды? – задумчиво спросил Чавланадол. – А, Инграста?..

– Что ты хочешь сказать? – пристально посмотрела на него баронесса.

– Вы с ней в родстве.

– Я всего лишь ее кузина. У нее минимум пятеро живых потомков, я ничего не наследую.

– Они могут быть уже мертвы. Или их могли убедить отречься.

– Да что ты несешь? Мы же все друг у друга в дальнем родстве!

– Дальнем. А вы – в ближнем.

– Я уже баронесса!

– Но ведь всегда хочется еще больше? – слащаво улыбнулся Бхеган. – В Паргороне когда-то было больше ста баронов, а сейчас – меньше полусотни… Гхьет Тьянгерии – это десять объединенных баронств…

– Я не наследую Киндекорде, – повторила Инграста, затравленно глядя на остальных.

– Если это так – почему вы друг к другу даже не ходили в гости? Видимо, было чего опасаться?

– Мы не настолько с ней дружили. Наше общение – дань вежливости.

– То есть вы ненавидели друг друга, – подытожил Бхеган.

– Я не потерплю оскорблений с твоей стороны, – прошипела Инграста.

Ее рот начал приоткрываться. Бхеган вздрогнул, подался назад…

– Ларитрин!.. У нее ларитрин!.. – взвизгнула Лактачея.

Чавланадол резко распахнул рот. Инграста вскрикнула… и исчезла.

Все взгляды скрестились на Великом Гурмане. Некоторые гхьетшедарии лучше в пожирании, чем другие. Чавланадол – один из самых могучих… и он только что проглотил живьем баронессу.

Что если он же сожрал и Зявана с Киндекордой?

Эта мысль пришла к остальным одновременно – и Чавланадол тоже понял, о чем они думают. Он снова распахнул пасть, но четверо баронов уже перешли в истинные облики. Огромные, кошмарные чудовища – они бросились все разом.

Пол залило кровью.

Великий Гурман тоже стал собой истинным – гигантской слизнеподобной тварью, бесформенной тушей, покрытой шипами. Но он был один против четырех – и он не настолько был их сильнее.

Бхеган, Бренед, Кетевромая и Лактачея разорвали его в клочья.

– Думаете, это был он? – спросила Лактачея, когда они вернулись в фальшивые облики.

– Я все еще не могу уйти, – попытался телепортироваться Бренед. – Либо не он, либо он был не один.

– Лактачея, а ты и в самом деле видела у Инграсты ларитрин? – спросила Кетевромая.

– Мне так показалось… но я могла ошибиться.

– Могла ошибиться?.. Чавланадол ее сожрал.

– А мы убили Чавланадола.

– И теперь нас всего четверо, – заметил Бренед. – И кто бы он ни был… враг… он пока еще не вышел против четверых.

– Возможно, он просто хочет предоставить все нам, – поежилась Кетевромая. – У нас самих неплохо получается.

Они все снова подумали о том, что в этом может и быть смысл. Остаться должен только один.

И подумав – невольно подались назад.

Четверо – это не девять и даже не восемь. Альянсов уже не составишь, на группы не разобьешься. Разве что попарно… но как доверять своему напарнику?

– Я больше никому из вас не верю, – озвучила общие подозрения Лактачея. – Что толку, что мы вместе? Мы дохнем от рук друг друга!

– Я думаю, наш враг все-таки где-то там, – мотнул подбородком Бхеган. – Прячется. Выжидает. Но… у него может быть сообщник.